Эттингены

Не путать с одноимённым родом остзейского дворянства

Эттингены (Oettingen) — немецкий вельможный род, на протяжении многих веков владевший одноимённым городом. Ядро их земель располагалось на стыке границ Баварии и Швабии, вокруг имперского города Нёрдлингена.

Начиная с XV века земли Эттингенов неоднократно делились между различными линиями графского семейства. В 1522 году два сына Людвига XV фон Эттингена (1486—1557), протестант и католик, разделили графство (с XVIII века — княжество) на Эттинген-Эттинген и Эттинген-Валлерштейн.

Потомство первого пресеклось в 1731 году, после чего две трети их владений перешли к Эттинген-Валлерштейнам. В XVIII веке наряду с последними существовали также линии Эттинген-Бальдерн и Эттинген-Шпильберг.

При медиатизации владений князя Эттингена в 1803 году площадь его земель составляла 850 км² и на них проживало около 60 000 подданных. Гордостью рода были дворцы-замки Эттинген и Хохальтинген — одни из лучших на юге Германии памятников светской архитектуры барокко.

Князья Эттинген-Валлерштайн вывезли из секуляризованных монастырей в своих владениях большое собрание старинных рукописей, включая кодекс Валлерштайна (фехтовальный трактат XV века). Библиофильские наклонности довели одного из князей до разорения.

В 1980 году библиотека Эттингенов была выкуплена властями Баварии за 40 млн марок и перевезена из родового замка Харбург в Аугсбургский университет. Сам замок неудачно пытался приобрести Майкл Джексон.

Представители

• Из рода Эттингенов вышло несколько князей-епископов, в том числе Бамберга (1237), Айхштета (1383—1415) и Пассау (1485—1490).
• Кристина Луиза фон Эттинген (1671—1747) — в замужестве герцогиня Брауншвейг-Вольфенбюттельская, бабушка российского императора Петра II.
• Мария Анна фон Эттинген-Шпильберг (1693—1729) — супруга 6-го князя Лихтенштейна.
• Людвиг Эрнст фон Эттинген-Валлерштайн (1791—1870) — первый министр баварского короля Людвига I, возглавлявший т. н. «министерство Лолы», находившееся под влиянием Лолы Монтес.
• Евгений цу Эттинген-Валлерштайн (1885—1969) — вождь баварских сепаратистов, соучредитель Баварской партии.

Ссылки

• [genealogy.euweb.cz/oett/oett1.html Родословная роспись владетельного дома Эттингенов]

Отрывок, характеризующий Эттингены

– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.


Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».