Скола, Этторе

Этторе Скола
Ettore Scola
Дата рождения:	10 мая 1931(1931-05-10)
Место рождения:	Тревико, провинция Авеллино, Италия
Дата смерти:	19 января 2016(2016-01-19) (84 года)
Гражданство:	Италия Италия
Профессия:	кинорежиссёр, сценарист
Карьера:	1953 — 2016
Награды:

Э́тторе Ско́ла (итал. Ettore Scola, 10 мая 1931—19 января 2016) — итальянский кинорежиссёр, сценарист, продюсер, актёр, монтажёр. Создал почти 90 сценариев для кино, режиссёр-постановщик 39 картин.

Биография

Этторе Скола родился в в многодетной семье врача из небольшого городка Тревико. Кино там показывали два раза в год: привозили на грузовике и устанавливали экран на главной площади. Долгожданные киносеансы превращались для мальчика в настоящие праздники. Воспоминания о них навсегда оставят у него ностальгическую оскомину и со временем найдут отражение в его фильме «Сплендор», история о «взлётах» и «падениях» провинциального кинотеатра и его владельца, которого к 1980-м годам окончательно разоряет телевидение.

В самом начале своей карьеры, когда одновременно с учёбой на юридическом факультете Римского университета Этторе Скола поступит художником в юмористический журнал «Марк Аврелий», он знакомится с Федерико Феллини.

Этторе Скола окончил юридический факультет, с 1951 года стал выступать с юморесками и скетчами в сатирических журналах и на радио. В 1953 году он дебютировал как сценарист, писал для Дино Ризи и других режиссёров, часто в сотрудничестве с Руджеро Маккари.

Как режиссёр Этторе Скола дебютировал в 1964 году с комедией «Если позволите, поговорим о женщинах». Этот жанр надолго остался его любимым.

Постепенно его фильмы стали более серьёзными, проявляя зрелое социальное беспокойство и поиски значительного драматического контекста, однако ироничная или меланхолическая улыбка просвечивала сквозь самые серьёзные сюжеты.

В фильмах Сколы снялись наиболее интересные итальянские актёры послевоенного периода: Софи Лорен, Марчелло Мастроянни, Альберто Сорди, Витторио Гассман.

Летом 2011 года Этторе Скола прервал все незавершённые творческие проекты (включая уже начатый фильм с Жераром Депардье) и заявил о своём уходе из кинематографа, мотивируя это тем, что мир кино не доставляет ему былой радости, счастья и ощущения легкости. «Нынешние законы кинопроизводства и дистрибуции мне больше не подходят. Для меня важнее всего иметь свободу выбора и сохранить за собой право сказать „нет“. Я же начал чувствовать, что теперь обязан соблюдать некоторые правила, которые мешают мне чувствовать себя свободным. Сегодня все решает рынок».

Наиболее значимые фильмы

Драма ревности: Все детали в хронике (1970 год)

«Драма ревности: Все детали в хронике» (итал. Dramma della gelosia (tutti i particolari in cronaca)) — история любви к продавщице цветов Аделаиде (Моника Витти) сразу двух мужчин — Оресте (Марчелло Мастроянни), безработного коммуниста, и Нелло (Джанкарло Джаннини), южанина, шеф-повара пиццерии. В этой ленте Скола добавил к социально-сатирической и эксцентрической традиции своих ранних режиссёрских работ долю мрачной иронии, едкого сарказма, что позднее будет развито в одном из лучших произведений итальянского кино — в трагикомедии «Отвратительные, грязные, злые». Язвительный юмор, подчас довольно злой, относится вовсе не к несчастным героям, запутавшимся в своих интимных отношениях, а к той действительности, которая калечит людей, заставляет терять контроль над собой, срываться в неистовстве и даже покушаться на убийство. Подзаголовок «все детали в хронике» имеет сюжетное объяснение — уголовная хроника обсуждает обстоятельства криминального дела на почве ревности, что интересно обывателям не только в Италии. Для постановщика же важно восстановить ретроспективу всех подробностей происшедшего, чтобы проанализировать и понять на примере частного случая раздоров двух мужчин из-за одной женщины, явления более общего и общественно значимого порядка (Скола в тот период принадлежал к итальянской компартии и выдвигался в предполагаемый кабинет министров Италии от этой партии). Первый фильм 39-летнего режиссёра получил международную известность, особенно после показа на Каннском кинофестивале, где Марчелло Мастроянни завоевал приз за лучшую мужскую роль.

Мы так любили друг друга (1974 год)

«Мы так любили друг друга» ((итал. C'eravamo tanto amati)) имеет посвящение Витторио Де Сика. Это история трёх десятилетий жизни Италии, показанная сквозь фокус взаимоотношений трёх друзей, участников Сопротивления (Витторио Гассман, Нино Манфреди и Стефано Сатта-Флорес), любящих одну женщину - Лючиану (Стефания Сандрелли). Каждый из них пошёл по жизни своим путём. Один стал юристом-бизнесменом, предав свою любовь ради выгодного брака с богатой женщиной - дочерью своего работодателя. Другой увлекся утопическим проектом улучшения общестова, ради чего даже оставил свою жену и ребенка, подрабатывая на жизнь в телеконкурсе знатоков кино. Третий так и остался простым санитаром, но сумел впоследствии возвратить любовь Лючианы и создать с ней семью. Проходили 50-е, потом 60-е, начинались 70-х — со своими сложными переменами и новыми кинопристрастиями. Благодаря удачному драматургическому ходу, судьбы героев фильма, воспринимаются не только в контексте итальянской истории, но и истории итальянского киноискусства: на экране возникают кадры картин Де Сика, Феллини, Антониони.

Отвратительные, грязные, злые (1976 год)

Один из образцов «комедии по-итальянски» в её трагикомическом варианте. Этторе Скола рассказывает о жизни «отверженных мира сего», поселившихся в жалких лачугах на окраине Рима. Горькое повествование о патриархальной семье одноглазого Джасинто (Нино Манфреди), который пытается утаить от многочисленных родственников свои сбережения, пронизывается комедийными, феерическими, почти пародийными сценами. Отвращение и злость перемешаны с неожиданной любовью и нежностью. Скола принимает своих героев такими, какие они есть, не желая вызвать жалость к убожеству или приукрасить отверженных для того, чтобы зрители полюбили их. В круговороте жизни, из которого почти невозможно вырваться, единственной надеждой может быть не абстрактная вера в добрую природу человека, а во вполне конкретных детей. В тех, что заперты в клетке-яслях на пустыре, или в ребёнка, который должен родиться у их юной воспитательницы, одной из внучек Джасинто.

Необычный день (1977 год)

«Необычный день» (итал. Una giornata particolare) — аллегорическое описание короткой любовной связи Антониэтты (Софи Лорен) и Габриэля (Марчелло Мастроянни) на фоне массового ликования жителей Рима по случаю прибытия в город Гитлера накануне Второй мировой войны. Май 1938 года. К Бенито Муссолини прибывает с официальным визитом Адольф Гитлер. Горожане отправляются в центр Рима приветствовать парадный кортеж. Отправляется туда и муж одной из римских домохозяек. Красавице становится скучно одной. Она использует отлучку мужа, чтобы завести знакомство с обаятельным соседом. Он — интеллектуал, журналист. Им предстоит провести вместе весь этот день, который сыграет решающую роль в их судьбе.

Бал (1983 год)

В фильме бал (фр. Le Bal) без единого слова — средствами музыки и танца, цвета и света рассказывалась история Франции и французского кино за последние полвека: победа Народного фронта в 1936 году, нацистская оккупация, первые послевоенные годы, война в Алжире, майские события 1968 года. В картине звучат самые популярные мелодии прошедшего века, среди её персонажей возникают образы Жана Габена, Жана Марэ и других звезд французского кино. Сердечный приступ, случившийся с 52-летним режиссёром во время съёмок, не помешал ему завершить этот фильм.

Семья (1986 год)

«Семья» (итал. La famiglia) — история итальянской семьи с 1906 до 1986 года, любовные и житейские перипетии в жизни профессора литературы Карло. Кажется, почти ничего не происходит в старом семейном доме в Риме — кто-то рождается, подрастает, сочетается браком, уходит на фронт, ищет работу, переживает личные неурядицы, постепенно стареет, а потом взирает с недоумением на прошлое: а была ли жизнь?! И только многочисленные родственники, собравшиеся на 80-летие главы дома, запечатленные на очередной семейной фотографии, подтверждают своим присутствием, что с момента первого появления героя на экране ещё в младенчестве прошло очень много лет — и сменилось несколько поколений. Фильм получил 5 призов «Давид ди Донателло» — за фильм, режиссуру, сценарий, главную мужскую роль (Витторио Гассман) и монтаж, 6 «Серебряных лент» — за режиссуру, сценарий, женскую роль второго плана (Оттавия Пикколо), лучшей иностранной актрисе (Фанни Ардан), музыку, а также лучшему продюсеру (Франко Коммиттери).

Нечестная конкуренция (2001 год)

«Нечестная конкуренция» (итал. Concorrenza sleale). Италия, Рим 1930-х годов. Вся Европа заражена вирусом фашизма. У двух торговцев одеждой, еврея и итальянца, магазины стоят бок о бок. Конкуренты прибегают к разным уловкам, чтобы опередить друг друга. Но антисемитская политика Муссолини заставляет двух конкурентов по-другому взглянуть на мир вокруг себя. Вскоре, из-за новых законов, Леоне лишается возможности зарабатывать себе на жизнь. Даже у туго соображающего типичного «маленького» итальянца-конкурента в последнюю минуту пробуждается совесть. В конце концов, вместе переживая трудности фашистской оккупации, они становятся друзьями.

Избранная фильмография (полнометражные фильмы)

• 1964 — Если позволите, поговорим о женщинах / Se permettete parliamo di donne
• 1965 — Миллион долларов / La congiuntura
• 1965 — Нервная дрожь / Thrilling (эпизод Il vittimista)
• 1966 — Архидьявол / L'arcidiavolo
• 1969 — Комиссар Пепе / Il commissario Pepe
• 1969 — Удастся ли нашим героям разыскать друг друга, таинственно пропавших в Африке? / Riusciranno i nostri eroi a ritrovare l'amico misteriosamente scomparso in Africa?
• 1970 — Драма ревности: Все детали в хронике / Dramma della gelosia - Tutti i particolari in cronaca
• 1972 — Разрешите представиться: Рокко Папалео / Permette? Rocco Papaleo
• 1972 — Лучший вечер в моей жизни / La più bella serata della mia vita
• 1973 — Тревико-Турин / Trevico-Torino - Viaggio nel Fiat-Nam
• 1974 — Мы так любили друг друга / C'eravamo tanto amati
• 1976 — Дамы и господа, спокойной ночи! / Signore e signori, buonanotte
• 1976 — Отвратительные, грязные, злые / Brutti sporchi e cattivi
• 1977 — Необычный день / Una giornata particolare
• 1978 — Новые чудовища / I nuovi mostri
• 1979 — Терраса / La terrazza
• 1981 — Любовная страсть / Passione d'amore
• 1982 — Ночь Варенны / Il Mondo Nuovo (во французском прокате - La Nuit de Varennes)
• 1983 — Бал / Le Bal (в итальянском прокате - Ballando ballando)
• 1985 — Макароны / Maccheroni
• 1986 — Семья / La famiglia
• 1988 — Сплендор / Splendor
• 1989 — Который час? / Che ora è?
• 1990 — Путешествие капитана Фракасса / Il viaggio di Capitan Fracassa
• 1993 — Марио, Мария и Марио / Mario, Maria e Mario
• 1995 — Роман бедного юноши / Romanzo di un giovane povero
• 1998 — Ужин / La cena
• 2001 — Нечестная конкуренция / Concorrenza sleale
• 2003 — Римляне / Gente di Roma

Награды

• 1975 — Главный приз Московского кинофестиваля за фильм «Мы так любили друг друга»
• 1976 — «Лучший режиссёр» на Каннского кинофестиваля за фильм «Отвратительные, грязные, злые»
• 1977 — Премия «Сезар» за фильм «Мы так любили друг друга»
• 1978 — Премия «Сезар» «Лучший фильм на иностранном языке» за фильм «Необычный день»
• 1980 — приз Каннского кинофестиваля «Лучший сценарий» за фильм «Терраса»
• 1984 — Премия «Сезар» «Лучший режиссёр» за фильм «Бал»
• 1984 — Серебряный Медведь «Берлинского кинофестиваля» «За выдающиеся персональные достижения»
• 1984 — Приз газеты Berliner Morgenpost за фильм «Бал»
• 1987 — Серебряная лента за лучшую режиссуру за фильм «Семья»
• 1990 — Приз имени Пьетро Бьянчи «Венецианского кинофестиваля»
• 2001 — Серебряный «Святой Георгий» Московского кинофестиваля за фильм «Нечестная конкуренция»

Номинации

• 1970 — Золотая пальмовая ветвь Каннского кинофестиваля за фильм «Драма ревности: Все детали в хронике»
• 1976 — Золотая пальмовая ветвь Каннского кинофестиваля за фильм «Отвратительные, грязные, злые»
• 1977 — Золотая пальмовая ветвь Каннского кинофестиваля за фильм «Необычный день»
• 1978 — Премия Оскар «Лучший фильм на иностранном языке» за фильм «Необычный день»
• 1979 — Премия Оскар «Лучший фильм на иностранном языке» за фильм «Новые чудовища»
• 1980 — Золотая пальмовая ветвь Каннского кинофестиваля за фильм «Терраса»
• 1981 — Золотая пальмовая ветвь Каннского кинофестиваля за фильм «Любовная страсть»
• 1982 — Золотая пальмовая ветвь Каннского кинофестиваля за фильм «Ночь Варенны»
• 1984 — Золотой Медведь «Берлинского кинофестиваля» за фильм «Бал»
• 1984 — Премия Оскар «Лучший фильм на иностранном языке» за фильм «Бал»
• 1987 — Золотая пальмовая ветвь Каннского кинофестиваля за фильм «Семья»
• 1988 — Премия Оскар «Лучший фильм на иностранном языке» за фильм «Семья»
• 1989 — Золотая пальмовая ветвь Каннского кинофестиваля за фильм «Сплендор»
• 1991 — Золотой Медведь «Берлинского кинофестиваля» за фильм «Путешествие капитана Фракасса»
• 1995 — Золотой Лев «Венецианского кинофестиваля» за фильм «Роман бедного юноши»
• 2001 — Приз за лучший фильм — Золотой «Святой Георгий» Московского кинофестиваля за фильм «Нечестная конкуренция»

Ссылки

• Этторе Скола (англ.) на сайте Internet Movie Database
• shops.mostorg.com/Product.aspx?ProductID=39898
• www.art-movie.ru

Отрывок, характеризующий Скола, Этторе

– Сейчас. A propos, – прибавила она, опять успокоиваясь, – нынче у меня два очень интересные человека, le vicomte de MorteMariet, il est allie aux Montmorency par les Rohans, [Кстати, – виконт Мортемар,] он в родстве с Монморанси чрез Роганов,] одна из лучших фамилий Франции. Это один из хороших эмигрантов, из настоящих. И потом l'abbe Morio: [аббат Морио:] вы знаете этот глубокий ум? Он был принят государем. Вы знаете?
– А! Я очень рад буду, – сказал князь. – Скажите, – прибавил он, как будто только что вспомнив что то и особенно небрежно, тогда как то, о чем он спрашивал, было главною целью его посещения, – правда, что l'imperatrice mere [императрица мать] желает назначения барона Функе первым секретарем в Вену? C'est un pauvre sire, ce baron, a ce qu'il parait. [Этот барон, кажется, ничтожная личность.] – Князь Василий желал определить сына на это место, которое через императрицу Марию Феодоровну старались доставить барону.
Анна Павловна почти закрыла глаза в знак того, что ни она, ни кто другой не могут судить про то, что угодно или нравится императрице.
– Monsieur le baron de Funke a ete recommande a l'imperatrice mere par sa soeur, [Барон Функе рекомендован императрице матери ее сестрою,] – только сказала она грустным, сухим тоном. В то время, как Анна Павловна назвала императрицу, лицо ее вдруг представило глубокое и искреннее выражение преданности и уважения, соединенное с грустью, что с ней бывало каждый раз, когда она в разговоре упоминала о своей высокой покровительнице. Она сказала, что ее величество изволила оказать барону Функе beaucoup d'estime, [много уважения,] и опять взгляд ее подернулся грустью.
Князь равнодушно замолк. Анна Павловна, с свойственною ей придворною и женскою ловкостью и быстротою такта, захотела и щелконуть князя за то, что он дерзнул так отозваться о лице, рекомендованном императрице, и в то же время утешить его.
– Mais a propos de votre famille,[Кстати о вашей семье,] – сказала она, – знаете ли, что ваша дочь с тех пор, как выезжает, fait les delices de tout le monde. On la trouve belle, comme le jour. [составляет восторг всего общества. Ее находят прекрасною, как день.]
Князь наклонился в знак уважения и признательности.
– Я часто думаю, – продолжала Анна Павловна после минутного молчания, подвигаясь к князю и ласково улыбаясь ему, как будто выказывая этим, что политические и светские разговоры кончены и теперь начинается задушевный, – я часто думаю, как иногда несправедливо распределяется счастие жизни. За что вам судьба дала таких двух славных детей (исключая Анатоля, вашего меньшого, я его не люблю, – вставила она безапелляционно, приподняв брови) – таких прелестных детей? А вы, право, менее всех цените их и потому их не стоите.
И она улыбнулась своею восторженною улыбкой.
– Que voulez vous? Lafater aurait dit que je n'ai pas la bosse de la paterienite, [Чего вы хотите? Лафатер сказал бы, что у меня нет шишки родительской любви,] – сказал князь.
– Перестаньте шутить. Я хотела серьезно поговорить с вами. Знаете, я недовольна вашим меньшим сыном. Между нами будь сказано (лицо ее приняло грустное выражение), о нем говорили у ее величества и жалеют вас…
Князь не отвечал, но она молча, значительно глядя на него, ждала ответа. Князь Василий поморщился.
– Что вы хотите, чтоб я делал! – сказал он наконец. – Вы знаете, я сделал для их воспитания все, что может отец, и оба вышли des imbeciles. [дураки.] Ипполит, по крайней мере, покойный дурак, а Анатоль – беспокойный. Вот одно различие, – сказал он, улыбаясь более неестественно и одушевленно, чем обыкновенно, и при этом особенно резко выказывая в сложившихся около его рта морщинах что то неожиданно грубое и неприятное.
– И зачем родятся дети у таких людей, как вы? Ежели бы вы не были отец, я бы ни в чем не могла упрекнуть вас, – сказала Анна Павловна, задумчиво поднимая глаза.
– Je suis votre [Я ваш] верный раб, et a vous seule je puis l'avouer. Мои дети – ce sont les entraves de mon existence. [вам одним могу признаться. Мои дети – обуза моего существования.] – Он помолчал, выражая жестом свою покорность жестокой судьбе.
Анна Павловна задумалась.
– Вы никогда не думали о том, чтобы женить вашего блудного сына Анатоля? Говорят, – сказала она, – что старые девицы ont la manie des Marieiages. [имеют манию женить.] Я еще не чувствую за собою этой слабости, но у меня есть одна petite personne [маленькая особа], которая очень несчастлива с отцом, une parente a nous, une princesse [наша родственница, княжна] Болконская. – Князь Василий не отвечал, хотя с свойственною светским людям быстротой соображения и памяти показал движением головы, что он принял к соображению эти сведения.
– Нет, вы знаете ли, что этот Анатоль мне стоит 40.000 в год, – сказал он, видимо, не в силах удерживать печальный ход своих мыслей. Он помолчал.
– Что будет через пять лет, если это пойдет так? Voila l'avantage d'etre pere. [Вот выгода быть отцом.] Она богата, ваша княжна?
– Отец очень богат и скуп. Он живет в деревне. Знаете, этот известный князь Болконский, отставленный еще при покойном императоре и прозванный прусским королем. Он очень умный человек, но со странностями и тяжелый. La pauvre petite est malheureuse, comme les pierres. [Бедняжка несчастлива, как камни.] У нее брат, вот что недавно женился на Lise Мейнен, адъютант Кутузова. Он будет нынче у меня.
– Ecoutez, chere Annette, [Послушайте, милая Аннет,] – сказал князь, взяв вдруг свою собеседницу за руку и пригибая ее почему то книзу. – Arrangez moi cette affaire et je suis votre [Устройте мне это дело, и я навсегда ваш] вернейший раб a tout jamais pan , comme mon староста m'ecrit des [как пишет мне мой староста] донесенья: покой ер п!. Она хорошей фамилии и богата. Всё, что мне нужно.
И он с теми свободными и фамильярными, грациозными движениями, которые его отличали, взял за руку фрейлину, поцеловал ее и, поцеловав, помахал фрейлинскою рукой, развалившись на креслах и глядя в сторону.
– Attendez [Подождите], – сказала Анна Павловна, соображая. – Я нынче же поговорю Lise (la femme du jeune Болконский). [с Лизой (женой молодого Болконского).] И, может быть, это уладится. Ce sera dans votre famille, que je ferai mon apprentissage de vieille fille. [Я в вашем семействе начну обучаться ремеслу старой девки.]


Гостиная Анны Павловны начала понемногу наполняться. Приехала высшая знать Петербурга, люди самые разнородные по возрастам и характерам, но одинаковые по обществу, в каком все жили; приехала дочь князя Василия, красавица Элен, заехавшая за отцом, чтобы с ним вместе ехать на праздник посланника. Она была в шифре и бальном платье. Приехала и известная, как la femme la plus seduisante de Petersbourg [самая обворожительная женщина в Петербурге,], молодая, маленькая княгиня Болконская, прошлую зиму вышедшая замуж и теперь не выезжавшая в большой свет по причине своей беременности, но ездившая еще на небольшие вечера. Приехал князь Ипполит, сын князя Василия, с Мортемаром, которого он представил; приехал и аббат Морио и многие другие.
– Вы не видали еще? или: – вы не знакомы с ma tante [с моей тетушкой]? – говорила Анна Павловна приезжавшим гостям и весьма серьезно подводила их к маленькой старушке в высоких бантах, выплывшей из другой комнаты, как скоро стали приезжать гости, называла их по имени, медленно переводя глаза с гостя на ma tante [тетушку], и потом отходила.
Все гости совершали обряд приветствования никому неизвестной, никому неинтересной и ненужной тетушки. Анна Павловна с грустным, торжественным участием следила за их приветствиями, молчаливо одобряя их. Ma tante каждому говорила в одних и тех же выражениях о его здоровье, о своем здоровье и о здоровье ее величества, которое нынче было, слава Богу, лучше. Все подходившие, из приличия не выказывая поспешности, с чувством облегчения исполненной тяжелой обязанности отходили от старушки, чтобы уж весь вечер ни разу не подойти к ней.
Молодая княгиня Болконская приехала с работой в шитом золотом бархатном мешке. Ее хорошенькая, с чуть черневшимися усиками верхняя губка была коротка по зубам, но тем милее она открывалась и тем еще милее вытягивалась иногда и опускалась на нижнюю. Как это всегда бывает у вполне привлекательных женщин, недостаток ее – короткость губы и полуоткрытый рот – казались ее особенною, собственно ее красотой. Всем было весело смотреть на эту, полную здоровья и живости, хорошенькую будущую мать, так легко переносившую свое положение. Старикам и скучающим, мрачным молодым людям, смотревшим на нее, казалось, что они сами делаются похожи на нее, побыв и поговорив несколько времени с ней. Кто говорил с ней и видел при каждом слове ее светлую улыбочку и блестящие белые зубы, которые виднелись беспрестанно, тот думал, что он особенно нынче любезен. И это думал каждый.
Маленькая княгиня, переваливаясь, маленькими быстрыми шажками обошла стол с рабочею сумочкою на руке и, весело оправляя платье, села на диван, около серебряного самовара, как будто всё, что она ни делала, было part de plaisir [развлечением] для нее и для всех ее окружавших.
– J'ai apporte mon ouvrage [Я захватила работу], – сказала она, развертывая свой ридикюль и обращаясь ко всем вместе.
– Смотрите, Annette, ne me jouez pas un mauvais tour, – обратилась она к хозяйке. – Vous m'avez ecrit, que c'etait une toute petite soiree; voyez, comme je suis attifee. [Не сыграйте со мной дурной шутки; вы мне писали, что у вас совсем маленький вечер. Видите, как я одета дурно.]
И она развела руками, чтобы показать свое, в кружевах, серенькое изящное платье, немного ниже грудей опоясанное широкою лентой.
– Soyez tranquille, Lise, vous serez toujours la plus jolie [Будьте спокойны, вы всё будете лучше всех], – отвечала Анна Павловна.
– Vous savez, mon mari m'abandonne, – продолжала она тем же тоном, обращаясь к генералу, – il va se faire tuer. Dites moi, pourquoi cette vilaine guerre, [Вы знаете, мой муж покидает меня. Идет на смерть. Скажите, зачем эта гадкая война,] – сказала она князю Василию и, не дожидаясь ответа, обратилась к дочери князя Василия, к красивой Элен.
– Quelle delicieuse personne, que cette petite princesse! [Что за прелестная особа эта маленькая княгиня!] – сказал князь Василий тихо Анне Павловне.
Вскоре после маленькой княгини вошел массивный, толстый молодой человек с стриженою головой, в очках, светлых панталонах по тогдашней моде, с высоким жабо и в коричневом фраке. Этот толстый молодой человек был незаконный сын знаменитого Екатерининского вельможи, графа Безухого, умиравшего теперь в Москве. Он нигде не служил еще, только что приехал из за границы, где он воспитывался, и был в первый раз в обществе. Анна Павловна приветствовала его поклоном, относящимся к людям самой низшей иерархии в ее салоне. Но, несмотря на это низшее по своему сорту приветствие, при виде вошедшего Пьера в лице Анны Павловны изобразилось беспокойство и страх, подобный тому, который выражается при виде чего нибудь слишком огромного и несвойственного месту. Хотя, действительно, Пьер был несколько больше других мужчин в комнате, но этот страх мог относиться только к тому умному и вместе робкому, наблюдательному и естественному взгляду, отличавшему его от всех в этой гостиной.
– C'est bien aimable a vous, monsieur Pierre , d'etre venu voir une pauvre malade, [Очень любезно с вашей стороны, Пьер, что вы пришли навестить бедную больную,] – сказала ему Анна Павловна, испуганно переглядываясь с тетушкой, к которой она подводила его. Пьер пробурлил что то непонятное и продолжал отыскивать что то глазами. Он радостно, весело улыбнулся, кланяясь маленькой княгине, как близкой знакомой, и подошел к тетушке. Страх Анны Павловны был не напрасен, потому что Пьер, не дослушав речи тетушки о здоровье ее величества, отошел от нее. Анна Павловна испуганно остановила его словами:
– Вы не знаете аббата Морио? он очень интересный человек… – сказала она.
– Да, я слышал про его план вечного мира, и это очень интересно, но едва ли возможно…
– Вы думаете?… – сказала Анна Павловна, чтобы сказать что нибудь и вновь обратиться к своим занятиям хозяйки дома, но Пьер сделал обратную неучтивость. Прежде он, не дослушав слов собеседницы, ушел; теперь он остановил своим разговором собеседницу, которой нужно было от него уйти. Он, нагнув голову и расставив большие ноги, стал доказывать Анне Павловне, почему он полагал, что план аббата был химера.
– Мы после поговорим, – сказала Анна Павловна, улыбаясь.
И, отделавшись от молодого человека, не умеющего жить, она возвратилась к своим занятиям хозяйки дома и продолжала прислушиваться и приглядываться, готовая подать помощь на тот пункт, где ослабевал разговор. Как хозяин прядильной мастерской, посадив работников по местам, прохаживается по заведению, замечая неподвижность или непривычный, скрипящий, слишком громкий звук веретена, торопливо идет, сдерживает или пускает его в надлежащий ход, так и Анна Павловна, прохаживаясь по своей гостиной, подходила к замолкнувшему или слишком много говорившему кружку и одним словом или перемещением опять заводила равномерную, приличную разговорную машину. Но среди этих забот всё виден был в ней особенный страх за Пьера. Она заботливо поглядывала на него в то время, как он подошел послушать то, что говорилось около Мортемара, и отошел к другому кружку, где говорил аббат. Для Пьера, воспитанного за границей, этот вечер Анны Павловны был первый, который он видел в России. Он знал, что тут собрана вся интеллигенция Петербурга, и у него, как у ребенка в игрушечной лавке, разбегались глаза. Он всё боялся пропустить умные разговоры, которые он может услыхать. Глядя на уверенные и изящные выражения лиц, собранных здесь, он всё ждал чего нибудь особенно умного. Наконец, он подошел к Морио. Разговор показался ему интересен, и он остановился, ожидая случая высказать свои мысли, как это любят молодые люди.


Вечер Анны Павловны был пущен. Веретена с разных сторон равномерно и не умолкая шумели. Кроме ma tante, около которой сидела только одна пожилая дама с исплаканным, худым лицом, несколько чужая в этом блестящем обществе, общество разбилось на три кружка. В одном, более мужском, центром был аббат; в другом, молодом, красавица княжна Элен, дочь князя Василия, и хорошенькая, румяная, слишком полная по своей молодости, маленькая княгиня Болконская. В третьем Мортемар и Анна Павловна.
Виконт был миловидный, с мягкими чертами и приемами, молодой человек, очевидно считавший себя знаменитостью, но, по благовоспитанности, скромно предоставлявший пользоваться собой тому обществу, в котором он находился. Анна Павловна, очевидно, угощала им своих гостей. Как хороший метрд`отель подает как нечто сверхъестественно прекрасное тот кусок говядины, который есть не захочется, если увидать его в грязной кухне, так в нынешний вечер Анна Павловна сервировала своим гостям сначала виконта, потом аббата, как что то сверхъестественно утонченное. В кружке Мортемара заговорили тотчас об убиении герцога Энгиенского. Виконт сказал, что герцог Энгиенский погиб от своего великодушия, и что были особенные причины озлобления Бонапарта.
– Ah! voyons. Contez nous cela, vicomte, [Расскажите нам это, виконт,] – сказала Анна Павловна, с радостью чувствуя, как чем то a la Louis XV [в стиле Людовика XV] отзывалась эта фраза, – contez nous cela, vicomte.
Виконт поклонился в знак покорности и учтиво улыбнулся. Анна Павловна сделала круг около виконта и пригласила всех слушать его рассказ.
– Le vicomte a ete personnellement connu de monseigneur, [Виконт был лично знаком с герцогом,] – шепнула Анна Павловна одному. – Le vicomte est un parfait conteur [Bиконт удивительный мастер рассказывать], – проговорила она другому. – Comme on voit l'homme de la bonne compagnie [Как сейчас виден человек хорошего общества], – сказала она третьему; и виконт был подан обществу в самом изящном и выгодном для него свете, как ростбиф на горячем блюде, посыпанный зеленью.
Виконт хотел уже начать свой рассказ и тонко улыбнулся.
– Переходите сюда, chere Helene, [милая Элен,] – сказала Анна Павловна красавице княжне, которая сидела поодаль, составляя центр другого кружка.
Княжна Элен улыбалась; она поднялась с тою же неизменяющеюся улыбкой вполне красивой женщины, с которою она вошла в гостиную. Слегка шумя своею белою бальною робой, убранною плющем и мохом, и блестя белизною плеч, глянцем волос и брильянтов, она прошла между расступившимися мужчинами и прямо, не глядя ни на кого, но всем улыбаясь и как бы любезно предоставляя каждому право любоваться красотою своего стана, полных плеч, очень открытой, по тогдашней моде, груди и спины, и как будто внося с собою блеск бала, подошла к Анне Павловне. Элен была так хороша, что не только не было в ней заметно и тени кокетства, но, напротив, ей как будто совестно было за свою несомненную и слишком сильно и победительно действующую красоту. Она как будто желала и не могла умалить действие своей красоты. Quelle belle personne! [Какая красавица!] – говорил каждый, кто ее видел.