Этюд (фотоаппарат)
Поделись знанием:
– Я от него получила письмо, – отвечала княжна Марья.
Он с удивлением и робостью смотрел на нее.
– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
| Этюд Этюд-С | |||
|---|---|---|---|
 </td></tr>
|
Производитель | БелОМО | |
| Год выпуска | 1969 — конец 1970-х | ||
| Тип | бокс-камера | ||
| Фотоматериал | Плёнка типа 120. | ||
| Размер кадра | 45×60 мм | ||
| Тип затвора | секторный | ||
| Объектив | однолинзовый 9/75 мм | ||
| Фокусировка | отсутствует (жёстковстроенный объектив) | ||
| Экспозамер | ручная установка. 1/60 с («М») и «В». | ||
| Вспышка | синхроконтакт только на «Этюд-С» | ||
| Видоискатель | оптический, телескопический | ||
| Размеры | 65×90×130 мм | ||
| Масса | 350 г | ||
 Изображения на Викискладе
|
|||
«Этюд» — среднеформатная бокс-камера, выпускавшийся в СССР объединением БелОМО[1].
Технические характеристики
- Объектив — однолинзовый пластмассовый 9/75 мм (11/60[2] мм), установленный на гиперфокальное расстояние.
- Размер кадра — 4,5×6 см.
- Диапазон резкости — от 3,5 м до бесконечности (от 4,2 м до бесконечности при диафрагме 11, от 2 м до бесконечности при диафрагме 22)[2].
- Синхроконтакт «Х» присутствует на фотоаппарате «Этюд-С».
- Фотоматериал — 60-мм фотоплёнка типа 120 на катушках (16 кадров).
- Отсчёт кадров по цифрам на ракорде фотоплёнки. На задней стенке камеры расположено окно с красным светофильтром для контроля за перемоткой плёнки.
- Размеры — 65×90×130 мм.
Розничная цена — 7 рублей.
В советское время считался детской игрушкой (как и фотоаппарат «Школьник»). В настоящее время сохранилось мало экземпляров, является объектом коллекционирования.
|
|
|
|
| На оправе объектива клавиши спуска затвора, переключения выдержки и диафрагмы. | На задней стенке — окно с красным светофильтром для контроля за перемоткой плёнки. | Задняя стенка снята. | Без задней стенки. |
Напишите отзыв о статье "Этюд (фотоаппарат)"
Примечания
- ↑ Фотоаппараты, 1984, с. 27.
- ↑ 1 2 Фотокинотехника, 1981, с. 77.
Литература
- Е. А. Иофис. Фотокинотехника / И. Ю. Шебалин. — М.,: «Советская энциклопедия», 1981. — 447 с.
- М. Я. Шульман. Фотоаппараты / Т. Г. Филатова. — Л.,: «Машиностроение», 1984. — 142 с.
Ссылки
- [fotolyap.ru/?p=4012 Информация о выпусках фотоаппарата «Этюд»]
- [www.photohistory.ru/1207248176101242.html Фотоаппарат «Этюд»]
- [www.rus-camera.ru/Etud-2_BelOMO.htm «Этюд-С», 1969—1984]
- [www.lomography.ru/magazine/reviews/2011/10/24/belomo-etyud-etude БелОМО «Этюд»]
|
Это заготовка статьи о фотографии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Этюд (фотоаппарат)
– Спасибо тебе… дочь, дружок… за все, за все… прости… спасибо… прости… спасибо!.. – И слезы текли из его глаз. – Позовите Андрюшу, – вдруг сказал он, и что то детски робкое и недоверчивое выразилось в его лице при этом спросе. Он как будто сам знал, что спрос его не имеет смысла. Так, по крайней мере, показалось княжне Марье.– Я от него получила письмо, – отвечала княжна Марья.
Он с удивлением и робостью смотрел на нее.
– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
