Гродзиньский, Эугениуш
Поделись знанием:
– Да теперь все равно, – невольно сказал Пьер.
– Эх, милый человек ты, – возразил Платон. – От сумы да от тюрьмы никогда не отказывайся. – Он уселся получше, прокашлялся, видимо приготовляясь к длинному рассказу. – Так то, друг мой любезный, жил я еще дома, – начал он. – Вотчина у нас богатая, земли много, хорошо живут мужики, и наш дом, слава тебе богу. Сам сем батюшка косить выходил. Жили хорошо. Христьяне настоящие были. Случилось… – И Платон Каратаев рассказал длинную историю о том, как он поехал в чужую рощу за лесом и попался сторожу, как его секли, судили и отдали ь солдаты. – Что ж соколик, – говорил он изменяющимся от улыбки голосом, – думали горе, ан радость! Брату бы идти, кабы не мой грех. А у брата меньшого сам пят ребят, – а у меня, гляди, одна солдатка осталась. Была девочка, да еще до солдатства бог прибрал. Пришел я на побывку, скажу я тебе. Гляжу – лучше прежнего живут. Животов полон двор, бабы дома, два брата на заработках. Один Михайло, меньшой, дома. Батюшка и говорит: «Мне, говорит, все детки равны: какой палец ни укуси, все больно. А кабы не Платона тогда забрили, Михайле бы идти». Позвал нас всех – веришь – поставил перед образа. Михайло, говорит, поди сюда, кланяйся ему в ноги, и ты, баба, кланяйся, и внучата кланяйтесь. Поняли? говорит. Так то, друг мой любезный. Рок головы ищет. А мы всё судим: то не хорошо, то не ладно. Наше счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь – надулось, а вытащишь – ничего нету. Так то. – И Платон пересел на своей соломе.
(перенаправлено с «Эугениуш Гродзиньский»)
Эугениуш Гродзиньский (польск. Eugeniusz Grodziński, в некоторых русских источниках Евгений Гродзиньский; 10 января 1912, Псков — 11 октября 1994, Варшава) — польский философ и логик, специалист по философии языка.
В межвоенный период жил в Польше, окончил факультет права Виленского университета (1935). После Второй мировой войны оказался на территории СССР, но в 1957 году в рамках политики возвращения бывших польских граждан вернулся в Польшу. С 1959 г. и до конца жизни работал в Институте философии и социологии Польской Академии наук. В 1963 г. за монографию «Значение слова в естественном языке» (польск. Znaczenie słowa w języku naturalnym) был удостоен степени доктора философии.
Библиография
- Znaczenie słowa w języku naturalnym. Warszawa, Państwowe Wydawnictwo Naukowe, 1964.
- Język, metajęzyk, rzeczywistość. Warszawa, Państwowe Wydawnictwo Naukowe, 1969.
- Monizm a dualizm : z dziejów refleksji filozoficznej nad myśleniem i mową. Wrocław : Państwowa Akademia Nauk; OSSOLINEUM, 1978.
- Wypowiedzi performatywne : z aktualnych zagadnień filozofii języka. Wrocław : Zakład Narodowy im. Ossolińskich, 1980.
- Zarys teorii nonsensu (An outline of the theory of nonsense). Wrocław : Zakład Narodowy im. Ossolińskich, 1981.
- Paradoksy semantyczne. Wrocław : Zakład Narodowy im. Ossolińskich, 1983.
- Zarys ogólnej teorii imion własnych. Wrocław : Zakład Narodowy im. Ossolińskich, 1983.
- Językoznawcy i logicy o synonimach i synonimii : studium z pogranicza dwóch nauk. Wrocław : Zakład Narodowy im. Ossolińskich, 1985.
- Myślenie hipotetyczne : studium na pograniczu ontologii, filozofii języka i psychologii. Wrocław : Zakład Narodowy im. Ossolińskich, 1986.
- Koryfeusze nie są nieomylni : szkice polemiczne. Wrocław : Zakład Narodowy im. Ossolińskich, 1988.
- Filozoficzne podstawy logiki wielowartościowej. Warszawa, Państwowe Wydawnictwo Naukowe, 1989.
|
Это заготовка статьи об учёном. Вы можете помочь проекту, дополнив её. Это примечание по возможности следует заменить более точным. |
Напишите отзыв о статье "Гродзиньский, Эугениуш"
Отрывок, характеризующий Гродзиньский, Эугениуш
– Жена для совета, теща для привета, а нет милей родной матушки! – сказал он. – Ну, а детки есть? – продолжал он спрашивать. Отрицательный ответ Пьера опять, видимо, огорчил его, и он поспешил прибавить: – Что ж, люди молодые, еще даст бог, будут. Только бы в совете жить…– Да теперь все равно, – невольно сказал Пьер.
– Эх, милый человек ты, – возразил Платон. – От сумы да от тюрьмы никогда не отказывайся. – Он уселся получше, прокашлялся, видимо приготовляясь к длинному рассказу. – Так то, друг мой любезный, жил я еще дома, – начал он. – Вотчина у нас богатая, земли много, хорошо живут мужики, и наш дом, слава тебе богу. Сам сем батюшка косить выходил. Жили хорошо. Христьяне настоящие были. Случилось… – И Платон Каратаев рассказал длинную историю о том, как он поехал в чужую рощу за лесом и попался сторожу, как его секли, судили и отдали ь солдаты. – Что ж соколик, – говорил он изменяющимся от улыбки голосом, – думали горе, ан радость! Брату бы идти, кабы не мой грех. А у брата меньшого сам пят ребят, – а у меня, гляди, одна солдатка осталась. Была девочка, да еще до солдатства бог прибрал. Пришел я на побывку, скажу я тебе. Гляжу – лучше прежнего живут. Животов полон двор, бабы дома, два брата на заработках. Один Михайло, меньшой, дома. Батюшка и говорит: «Мне, говорит, все детки равны: какой палец ни укуси, все больно. А кабы не Платона тогда забрили, Михайле бы идти». Позвал нас всех – веришь – поставил перед образа. Михайло, говорит, поди сюда, кланяйся ему в ноги, и ты, баба, кланяйся, и внучата кланяйтесь. Поняли? говорит. Так то, друг мой любезный. Рок головы ищет. А мы всё судим: то не хорошо, то не ладно. Наше счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь – надулось, а вытащишь – ничего нету. Так то. – И Платон пересел на своей соломе.
