Пий XII

Его Святейшество папа римский Досточтимый Пий XII Venerabilis Pius PP. XII<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
260-й папа римский
2 марта 1939 года — 9 октября 1958 года
Избрание:	2 марта 1939 года
Интронизация:	12 марта 1939 года
Церковь:	Римско-католическая церковь
Предшественник:	Пий XI
Преемник:	Иоанн XXIII
Имя при рождении:	Эудженио Мария Джузеппе Джованни Пачелли
Оригинал имени при рождении:	Eugenio Maria Giuseppe Giovanni Pacelli
Рождение:	2 марта 1876(1876-03-02) Рим, королевство Италия
Смерть:	9 октября 1958(1958-10-09) (82 года) Кастель-Гандольфо, Италия
Принятие священного сана:	2 апреля 1899 года
Епископская хиротония:	13 мая 1917 года
Кардинал с:	16 декабря 1929 года
Автограф:
Награды:

Пий XII (лат. Pius XII, до интронизации — Эудже́нио Мари́я Джузе́ппе Джова́нни Паче́лли, итал. Eugenio Maria Giuseppe Giovanni Pacelli; 2 марта 1876, Рим — 9 октября 1958, Кастель-Гандольфо) — папа римский со 2 марта 1939, провозгласил догмат о Вознесении Девы Марии и символически посвятил мир Непорочному сердцу Марии в 1942 году. 18 октября 1967 Папа Павел VI начал процесс беатификации Пия XII. Стал первым папой, избранным из государственных секретарей, начиная с Климента IX в 1667 году. Во время своего понтификата Пий XII канонизировал 8 человек, в том числе Пия X, а беатифицировал — 5.

Нунций, кардинал, государственный секретарь

Пачелли происходил из благородной семьи — он был внуком основателя ватиканской газеты «L’Osservatore Romano» Маркантонио Пачелли, племянником финансового советника Льва XIII Эрнесто Пачелли и сыном начальника ватиканских юристов Филиппо Пачелли. В апреле 1899 года Пачелли стал священником, в июне 1920 года был назначен апостольским нунцием в Веймарскую республику, а 16 декабря 1929 года получил кардинальский сан и широкие полномочия. В письме кардиналу Пьетро Гаспарри от 14 ноября 1923 года Пачелли написал, что национал-социалистическое движение антикатолично и несёт антисемитизм.

Работавший в первой половине 1920-х годов в Мюнхене американский дипломат Роберт Мёрфи в своих мемуарах писал:

«Номинальным главой мюнхенского консульского корпуса был папский нунций, монсеньер Эудженио Пачелли, будущий Папа Пий XII. Ватикан всегда сохранял тесные отношения с Баварией, которая оставалась католической в течение всего периода Реформации, в то время как многие другие регионы Германии принимали лютеранство. Монсеньер Пачелли прекрасно разбирался в тонкостях европейской политики и одним из первых признал, что будущее Европы зависит в целом от того, что происходит в Германии».

3 июня 1933 года в документе «Dilectissima nobis» Пачелли подчеркнул космополитизм во внешней политике, но в августе касательно нацистской политики написал британскому представительству при Святом Престоле о казнях евреев и о царстве террора, которому был подчинён целый народ.

С 1920 по 1940 год Пачелли заключил конкордаты с Латвией, Баварией, Польшей, Румынией, Литвой, Пруссией, Баденом, Австрией, Германией, Югославией и Португалией и нанёс ряд дипломатических визитов, в том числе в США в 1936 году, а в марте 1942 года установил дипломатические отношения с Японией.

Избрание и понтификат

См. также: Конклав 1939 года, Социальное учение Католической церкви и Социальное учение Пия XII

Смерть 259-го Папы Римского Пия XI накануне Второй мировой войны вынудила кардиналов 10 февраля этого же года провести конклав в Апостольском дворце. Конклав, чтобы избрать преемника Пия XI, начал работу 1 марта и закончил днём позже. 2 марта, после трёх избирательных баллотировок, Эудженио Пачелли был избран новым Папой Римским. Эудженио принял избрание и взял папское имя Пий XII.

Его понтификат ознаменовался крайне сложной внешнеполитической ситуацией, когда Папа оказался «связанным» по рукам и ногам в оккупированном нацистами Риме. Весьма сложными оказались отношения Ватикана как с антигитлеровской коалицией, так и с пронемецким лагерем. На Папу постоянно оказывалось давление извне.

На Востоке сложились крайне неоднозначные отношения с Советским Союзом, в котором проводились как активная политика искоренения религии вообще, так и гонения на католическую церковь в частности. Во время Холокоста во Второй мировой войне Пий XII, по некоторым оценкам, оказал всю ту возможную помощь евреям, которую мог. Именно по его указаниям представители Святого Престола укрывали евреев от нацистов и выдавали им фальшивые паспорта.

В 1949 году предал анафеме коммунистических лидеров Чехословакии.

Пия XII называли «Папой Марии» — за его огромную приверженность Матери Божией, проявившуюся в объявленном им вероопределении относительно Её Успения. Он внес значительный вклад в развитие католического социального учения.

Папа Пий XII скончался 9 октября 1958 года. С его понтификатом заканчивается «Эпоха Пиев».

Буллы и энциклики

Основные энциклики:

• «Mystici corporis», 29 июня 1943 года — о Церкви, как едином мистическом теле Христовом, [ihtys.narod.ru/mystici_corporis.pdf];
• «Communium interpretes dolorum», 15 апреля 1945 года — о призыве к молитве за мир;
• «Fulgens radiatur», 21 марта 1947 года — о святом Бенедикте;
• «Mediator Dei», 20 ноября 1947 года — о литургии;
• «Auspicia quaedam», 1 мая 1948 года — о молитвах за мир и разрешение палестинского конфликта;
• «In multiplicibus curis», 24 октября 1948 года — о молитвах за мир в Палестине;
• «Redemptoris nostri cruciatus», 15 апреля 1949 года — о местах паломничества в Палестине;
• «Anni sacri», 12 марта 1950 года — о программе противодействия атеистической пропаганде в мире;
• «Humani generis», 12 августа 1950 года — о некоторых аспектах католической доктрины, [www.katolik.ru/dokumenty-vatikana/item/1321-pij-xii-papa-humani-gener.html];
• «Ingruentium malorum», 15 сентября 1951 года — о розарии, [ihtys.narod.ru/Ingruentium_Malorum.pdf];
• «Fulgens corona», 8 сентября 1953 года — об объявлении столетнего юбилея догмата о Непорочном зачатии годом Марии [ihtys.narod.ru/fulgens_corona.pdf];
• «Ad Sinarum Gentem» 7 октября 1954 года — обращение к китайскому народу;
• «Ad caeli Reginam», 11 октября 1954 года — об объявлении небесного царствования Марии, [ihtys.narod.ru/ad_caeli_reginam.pdf];
• «Datis nuperrime», 5 ноября 1956 года — об осуждении трагических событий в Венгрии и применения силы;
• «Ad Apostolorum Principis» (К апостольским началам), 19 июня 1958 года — о китайской общине католиков; последняя энциклика в жизни папы.

Награды

• Кавалер Высшего ордена Святого Благовещения
• Кавалер Большого креста ордена Святых Маврикия и Лазаря

Беатификация

8 мая 2007 года Конгрегация по канонизации святых приняла «Досье героических добродетелей» Пия XII. 19 декабря 2009 года папа Бенедикт XVI одобрил досье и присвоил Пию XII титулование «досточтимый» (лат. venerabilis). За этим должно следовать рассмотрение чудес, произошедших по молитвам к покойному папе и причисление его к лику блаженных — то есть собственно беатификация.

Мнения еврейских лидеров и общественных организаций

14 июля 1944 года Верховный раввин Рима Исраэль Антон Золли (Zolli) в интервью нью-йоркскому изданию «The American Hebrew» сказал: «Ватикан всегда помогал евреям, и евреи очень благодарны Ватикану за его благотворительные труды, предпринимавшиеся без всякого различения рас».

Также в своих мемуарах Золли детальнее описывал роль Папы:

«…Народ Рима испытывал к нацистам омерзение, а к евреям — большую жалость. Он охотно помогал эвакуации еврейского населения в отдаленные деревни, где их прятали и защищали христианские семьи. Принимали евреев и христианские семьи в самом сердце Рима. В казначействе имелись деньги на поддержку нищих из числа укрытых таким образом беженцев. Святой Отец лично послал епископам письмо, в котором распорядился отменить дисциплину затвора в мужских и женских монастырях, чтобы те могли стать убежищами для евреев. Я знаю один монастырь, где сестры перебрались спать в подвал, свои постели предоставив беженцам-евреям. Перед лицом такого милосердия особенно трагической становится судьба многих гонимых».

После окончания Второй Мировой войны еврейские союзы выразили Папе глубокую благодарность. Президент Всемирного Еврейского Конгресса Наум Гольдман писал: «С особой признательностью мы вспоминаем все то, что было сделано им для преследуемых евреев в один из самых трудных периодов их истории». В знак благодарности в 1945 году Конгресс выделил 20 тыс. долларов на благотворительные цели Ватикана.

Вот мнение политического лидера Израиля в послевоенное время, а позднее премьер-министра страны Голды Меир:

«За десять лет нацистского террора, когда наш народ терпел ужасы мученичества, Папа выражал осуждение угнетателям и выражал солидарность с их жертвами. Наша эпоха обогатилась этим голосом, утверждающим великие моральные истины».

Предположение о том, что Пий XII симпатизировал фашистам возникло главным образом после 1963 года, когда немецкий драматург Рольф Хокхут опубликовал пьесу «Представитель» («The Deputy», by Rolf Hochhuth), где изображается Папа, трусливо молчащий перед лицом массового уничтожения евреев. Изданная в виде книги, драма была сопровождена комментарием, представленным как исторический труд. 19 октября 2008 года Ватикан официально подтвердил намерение канонизировать папу римского Пия XII, несмотря на противодействие этому со стороны Израиля.

Пий XII обвиняется некоторыми израильскими организациями в том, что не высказывался против геноцида евреев во время Второй мировой войны.

В национальном мемориале холокоста «Яд ва-Шем» выставлена фотография Пия XII, подпись к которой гласит:

«Папа, избранный в 1939 году, отложил в сторону послание против антисемитизма и расизма, подготовленное его предшественником. Даже когда доклады об уничтожении евреев дошли до Ватикана, он не протестовал против этого письменно или устно. В 1942 году он не присоединился к осуждению союзников в связи с убийством евреев. Пий XII не вмешался, когда евреи были депортированы из Рима в Освенцим».

Ранее отец Петер Гумпель (Peter Gumpel), возглавляющий комиссию по канонизации Пия XII, заявлял, что текст подписи к фотографии фальсифицирует историю. По его мнению, пока эта фотография не будет убрана из музея, папа римский Бенедикт XVI не сможет совершить визит на Святую землю.

Однако официальный Ватикан заявил, что подпись к фотографии не может влиять на решение Бенедикта XVI посетить Иерусалим. Представитель министра иностранных дел Израиля также подтвердил, что приглашение папы римского на Святую землю остаётся в силе. Ватикан настаивает на том, что Папа Пий XII прилагал все усилия, чтобы спасти как можно больше евреев во время войны, однако использовал для этого средства дипломатии, так как более открытое вмешательство лидера католиков могло только ухудшить ситуацию. Также Ватикан напомнил, что Пий XII отдал распоряжение католическим церквям укрывать евреев, а представители Ватикана в других странах помогли многим евреям избежать концлагерей, выдавая им фальшивые паспорта. На мессе, посвященной 50-летию со дня смерти понтифика, Бенедикт XVI подчеркнул, что папа Пий XII «тайно и тихо» делал все возможное во время войны, чтобы избежать худшего и спасти жизнь как можно большего числа евреев.

В мае 2009 года Папа Бенедикт XVI посетил мемориальный комплекс «Яд ва-Шем», чтобы отдать дань памяти жертвам Холокоста. В своем выступлении он, в частности, сказал:

«Католическая Церковь, следуя учению Иисуса, подражая Ему в любви к каждому человеку, испытывает глубокое сострадание к жертвам, чью память чтят здесь. И точно так же она встает сегодня на сторону тех, кто подвергается преследованиям по причине расы, цвета кожи, условий жизни или религии; их страдания — это её страдания, равно как и их надежда на справедливость. Как епископ Рима и Преемник Апостола Петра, я подтверждаю — как и мои предшественники — обязательство Церкви молиться и работать без устали, чтобы ненависть никогда больше не владела сердцами людей. Бог Авраама, Исаака и Иакова — Бог мира (ср. Пс.9:9)».

Роль в геноциде сербов

На протяжении войны папа Пий XII неоднократно получал сообщения о творимых в Независимом Государстве Хорватия преступлениях против православного населения и об участии в них католических священников и монахов, однако отказался что-либо предпринять. Аналогичную позицию заняли Алоизий Степинац и католический архиепископ Белграда Йосип Ужице, которым регулярно доставляли информацию об уничтожении сербов. Против террора хорватских усташей в Ватикане протестовал только кардинал Эжен Тиссеран. После 1945 года в вину Ватикану ставили и поощрение массовых обращений православных сербов в католичество. Это делалось в сопровождении вооружённых отрядов усташей. Английский историк Ричард Уэст, исследовавший этот вопрос, в одной из своих книг ссылается на текст боснийской газеты, в которой говорилось об обращении в католичество 70 000 сербов в диоцезе Баня-Лука. Он же писал, что свои устремления католическое духовенство направляло в первую очередь на сербских крестьян. По его словам, все те, кто имел среднее образование, а также учителя, торговцы, зажиточные ремесленники и православные священники считались носителями «сербского сознания» и подлежали поголовному уничтожению. Схожую точку зрения озвучили и современные сербские исследователи. Всего было обращено более 240 000 сербов, за что католические структуры в Хорватии благодарил папа Пий XII.

После разгрома НГХ и освобождения Югославии от оккупационных войск и формирований коллаборационистов лидеры усташей бежали в Австрию. Вместе с ними бежали и около 500 католических священников и монахов, в том числе архиепископ Сараева Иван Шарич и епископ Баня-Луки Йозо Гарич. Большая их часть нашла убежище во францисканских монастырях Австрии. Позднее Павелич перебрался в Рим, где пользовался покровительством Ватикана и при помощи которого спустя некоторое время эмигрировал в Аргентину.

См. также

• Папа Гитлера
• Алое и чёрное — фильм 1983 года, в котором роль Пия XII исполнил сэр Джон Гилгуд
• [film.cmlt.tv/film/34863 Под небом Рима/Sotto il Cielo di Roma] (Кристиан Дюге / Christian Duguay) [Италия, Германия]— фильм 2010 года, в котором роль Пия XII исполнил Джеймc Кромвель

Литература

• Cornwell J. [books.google.ru/books?id=5jLmawedxlwC&printsec=frontcover&hl=ru&source=gbs_ge_summary_r&cad=0#v=onepage&q&f=false Hitler's Pope: The Secret History of Pius XII]. — Penguin, 2000. — 464 p.
• Dalin D. G. [books.google.ru/books?id=FnDoBAAAQBAJ&printsec=frontcover&hl=ru&source=gbs_ge_summary_r&cad=0#v=onepage&q&f=false The Myth of Hitler's Pope: Pope Pius XII And His Secret War Against Nazi Germany]. — Regnery Publishing, 2012. — 209 p.
• Sr. Margherita Marchione. Pope Pius XII: Architect for Peace
• Leonardo Ciampa. Pope Pius XII: A Dialogue. AuthorHouse, 2007. ISBN 1-4259-7766-9
• Фельдкамп, Майкл Ф.. Pius XII. und Deutschland. Göttingen 2000, ISBN 3525340265 ([books.google.de/books?id=F-VrK04FVZAC Google Books]

Ссылки

• Pastor Angelicus. [piusxii.ru Пий XII папа римский]
• Пий XII — жизнь Папы [www.benediktxvi.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=1373&Itemid=104 Статья о Пие XII] на сайте Ратцингер-Информ
• [www.vatican.va/holy_father/pius_xii/index.htm Страница Пия XII на сайте Святого Престола]
• Майкл Новак. [www.apologia.ru/fash-02.htm Пий XII как козёл отпущения]
• Александра Смирнова. [www.apologia.ru/fash-01.htm Пий XII и фашизм]

Отрывок, характеризующий Пий XII

Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
Князь Андрей велел остановиться и спросил у солдата, в каком деле ранены. «Позавчера на Дунаю», отвечал солдат. Князь Андрей достал кошелек и дал солдату три золотых.
– На всех, – прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. – Поправляйтесь, ребята, – обратился он к солдатам, – еще дела много.
– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.
– Хорошие! Вперед, – крикнул он ямщику и поскакал далее.
Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими домами, огнями лавок, окон домов и фонарей, шумящими по мостовой красивыми экипажами и всею тою атмосферой большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека после лагеря. Князь Андрей, несмотря на быструю езду и бессонную ночь, подъезжая ко дворцу, чувствовал себя еще более оживленным, чем накануне. Только глаза блестели лихорадочным блеском, и мысли изменялись с чрезвычайною быстротой и ясностью. Живо представились ему опять все подробности сражения уже не смутно, но определенно, в сжатом изложении, которое он в воображении делал императору Францу. Живо представились ему случайные вопросы, которые могли быть ему сделаны,и те ответы,которые он сделает на них.Он полагал,что его сейчас же представят императору. Но у большого подъезда дворца к нему выбежал чиновник и, узнав в нем курьера, проводил его на другой подъезд.
– Из коридора направо; там, Euer Hochgeboren, [Ваше высокородие,] найдете дежурного флигель адъютанта, – сказал ему чиновник. – Он проводит к военному министру.
Дежурный флигель адъютант, встретивший князя Андрея, попросил его подождать и пошел к военному министру. Через пять минут флигель адъютант вернулся и, особенно учтиво наклонясь и пропуская князя Андрея вперед себя, провел его через коридор в кабинет, где занимался военный министр. Флигель адъютант своею изысканною учтивостью, казалось, хотел оградить себя от попыток фамильярности русского адъютанта. Радостное чувство князя Андрея значительно ослабело, когда он подходил к двери кабинета военного министра. Он почувствовал себя оскорбленным, и чувство оскорбления перешло в то же мгновенье незаметно для него самого в чувство презрения, ни на чем не основанного. Находчивый же ум в то же мгновение подсказал ему ту точку зрения, с которой он имел право презирать и адъютанта и военного министра. «Им, должно быть, очень легко покажется одерживать победы, не нюхая пороха!» подумал он. Глаза его презрительно прищурились; он особенно медленно вошел в кабинет военного министра. Чувство это еще более усилилось, когда он увидал военного министра, сидевшего над большим столом и первые две минуты не обращавшего внимания на вошедшего. Военный министр опустил свою лысую, с седыми висками, голову между двух восковых свечей и читал, отмечая карандашом, бумаги. Он дочитывал, не поднимая головы, в то время как отворилась дверь и послышались шаги.