Косерю, Эухенио
Косерю Эухенио | |
Род деятельности: | |
---|---|
Дата рождения: | |
Место рождения: |
село Михэйлень, |
Дата смерти: |
7 сентября 2002 (81 год) |
Сайт: |
[www.coseriu.de eriu.de] |
Эухенио Косерю (Косериу) (рум. Eugeniu Coșeriu; 1921 — 2002) — немецкий учёный-лингвист румынского происхождения, специалист по романскому языкознанию; профессор[1], автор более 50 книг, почетный член Румынской Академии (1991).
Содержание
Биография
Родился 27 июля 1921 года в селе Михэйлень Королевства Румыния, позже — Молдавской ССР, ныне Республики Молдовы.
Учился в лицее Liceul Teoretic „Ion Creangă” города Бельцы, где одноклассниками были Vadim Pirogan — бессарабский писатель, и Sergiu Grossu — румынский писатель. После окончания Ясского университета (город Яссы), Эухенио отправился в 1940 году в Италию, где продолжил учебу в Итальянском институте культуры в Риме. Здесь в 1944 году он получил докторскую степень за диссертацию о влиянии Chanson de geste (жанр французской средневековой литературы эпического содержания) на поэзию южных славянских народов. В 1944—1945 годах Косерю работал в Падуанском университете, с 1945 по 1949 годы — в Миланском университете.
Некоторое время работал в Латинской Америке — в Уругвайском Республиканском университете, затем вернулся в Европу и до конца жизни работал в Тюбингенском университете, Германия.
Умер 7 сентября 2002 года в Тюбингене, Германия.
Память
Именем Эухенио Косерю носят:
- городская библиотека в Бельцах,
- школа в селе Михэйлень,
- международный коллоквиум Internațional de Științe ale Limbajului.
Напишите отзыв о статье "Косерю, Эухенио"
Примечания
- ↑ [www.memoria-ethnologica.ro/ro/detalii/profesorul-eugenio-coseriu-si-lingvistica-integrala Profesorul EUGENIO COȘERIU] (рум.)
Ссылки
- [www.coseriu.de/ Персональный сайт] (нем.)
- [www.deutsche-digitale-bibliothek.de/entity/118522345 Eugenio Coșeriu] (нем.)
- [persons-info.com/persons/KOSERIU_Eukhenio/ КОСЕРЮ Эухенио]
Отрывок, характеризующий Косерю, Эухенио
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.