Лукас Веласкес, Эухенио
Эухенио Лукас Веласкес | |
Eugenio Lucas Velázquez | |
Дата рождения: | |
---|---|
Место рождения: | |
Дата смерти: |
11 сентября 1870 (53 года) |
Место смерти: | |
Гражданство: | |
Жанр: |
художник-романтик |
Влияние: | |
Работы на Викискладе |
Эухе́нио Лу́кас Вела́скес (исп. Eugenio Lucas Velázquez; 9 февраля 1817, Алькала-де-Энарес, Испания — 11 сентября 1870, Мадрид, Испания) — испанский художник-романтик.
Содержание
Биография
Закончил художественную Академию Сан-Фернандо. Путешествовал по Италии, Франции, Марокко. В 1851 был назначен придворным живописцем Изабеллы II. В 1855 выставлял свои работы на Всемирной выставке в Париже. Его сын — художник Эухенио Лукас Вильяамиль (1858—1918).
Творчество
Манера художника сложилась под воздействием Веласкеса, Мурильо и Гойи. Он — автор портретов, пейзажей, гротескно-фантастических сцен. Ряд его работ долгое время приписывались Гойе.
Наследие
Пять работ Лукаса Веласкеса представлены в музее Прадо, три — в Лувре.
Работы
- Visión alegórico-satírica del Juicio Final.jpg
- La diligencia bajo la tormenta.jpg
Дилижанс в грозу, 1854
- Eugenio Lucas Velázquez - Gran corrida de toros y cucaña.jpg
Большая коррида
Напишите отзыв о статье "Лукас Веласкес, Эухенио"
Литература
- Ginger A. Painting and the turn to cultural modernity in Spain: the time of Eugenio Lucas Velázquez (1850—1870). Selinsgrove: Susquehanna UP, 2007
Ссылки
- [www.artehistoria.jcyl.es/genios/pintores/2588.htm Биография художника] (исп.)
Отрывок, характеризующий Лукас Веласкес, Эухенио
Борис помнил ту Наташу в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локон глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал 4 года тому назад, и потому, когда вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.– Что, узнаешь свою маленькую приятельницу шалунью? – сказала графиня. Борис поцеловал руку Наташи и сказал, что он удивлен происшедшей в ней переменой.
– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.