Очоа, Эухенио
| Эухенио Очоа |
Эухенио Очоа и Монтель (19 апреля 1815, Лесо или Байон (Франция) — 29 февраля 1872, Мадрид) — испанский писатель, критик, библиограф, издатель, переводчик.
Родился, по разным данным в Лесо или Байоне, был внебрачным сыном французского офицера. В 1821—1825 годах был учеником поэта Альберто Листа, в 1828—1834 годах учился в Национальной школе искусств и ремёсел в Париже, собираясь стать художником, но не закончил учёбу из-за проблем со зрением и вернулся в Мадрид. Некоторое время был редактором журнала «El Artista» и «Gaceta de Madrid», в 1837—1844 годах вновь жил в Париже, бежав из страны по политическим причинам, работал в издательстве «Baudry», занимался изучением каталогов в парижской Национальной библиотеке и стремился популяризовать в Европе испанскую литературу; вернувшись в Мадрид в 1844 году, был принят в Королевскую академию испанского языка и до 1845 года был заместителем директора Национальной библиотеки, в 1847 году возглавил национальную типографию (к том времени уже состоял и членом Испанской академии истории), затем был чиновником в министерствах внутренних дел (по вопросам образования) и торговли. В 1851 году королева Изабелла возвела его в ранг камергера. В 1854 году эмигрировал из страны по политическим причинам, жил некоторое время в Португалии и Великобритании, но затем вернулся на родину. В конце жизни отошёл от активной деятельности.
Главные работы: роман «El auto de fe» (1837), поэтический сборник «Ecos del alma» (1841), пьеса «Un día del año 1833» (1835). Ему принадлежат также библиотечные каталоги «Catàlogo razonado de los manuscritos españoles en aquellas bibliotecas publicas», «Coleccion de los mejores autores españoles» (50 томов), «Apuntes para una biblioteca de autores españoles contemporáneos», литературоведческие труды «Tesoro del teatro español», «Tesoro de los romanceros y cancioneros españoles», «Tesoro de novelistas españoles antiguos y modernos» и «Tesoro de prosadores españoles». Кроме того, он переводил на испанский язык Вергилия и произведения ряда французских и английских писателей, был одним из редакторов и авторов «Национальной энциклопедии Мелладо».
Напишите отзыв о статье "Очоа, Эухенио"
Ссылки
- [runeberg.org/nfbt/0249.html Статья] в Nordisk Familjebok (швед.)
- [www.biografiasyvidas.com/biografia/o/ochoa_eugenio.htm Биография] (исп.)
Отрывок, характеризующий Очоа, Эухенио
– Non, il fera son entree demain, [Нет, он сделает свой въезд завтра,] – сказал он и продолжал свои рассказы.Разговор их был прерван криком нескольких голосов у ворот и приходом Мореля, который пришел объявить капитану, что приехали виртембергские гусары и хотят ставить лошадей на тот же двор, на котором стояли лошади капитана. Затруднение происходило преимущественно оттого, что гусары не понимали того, что им говорили.
Капитан велел позвать к себе старшего унтер офицера в строгим голосом спросил у него, к какому полку он принадлежит, кто их начальник и на каком основании он позволяет себе занимать квартиру, которая уже занята. На первые два вопроса немец, плохо понимавший по французски, назвал свой полк и своего начальника; но на последний вопрос он, не поняв его, вставляя ломаные французские слова в немецкую речь, отвечал, что он квартиргер полка и что ему ведено от начальника занимать все дома подряд, Пьер, знавший по немецки, перевел капитану то, что говорил немец, и ответ капитана передал по немецки виртембергскому гусару. Поняв то, что ему говорили, немец сдался и увел своих людей. Капитан вышел на крыльцо, громким голосом отдавая какие то приказания.
Когда он вернулся назад в комнату, Пьер сидел на том же месте, где он сидел прежде, опустив руки на голову. Лицо его выражало страдание. Он действительно страдал в эту минуту. Когда капитан вышел и Пьер остался один, он вдруг опомнился и сознал то положение, в котором находился. Не то, что Москва была взята, и не то, что эти счастливые победители хозяйничали в ней и покровительствовали ему, – как ни тяжело чувствовал это Пьер, не это мучило его в настоящую минуту. Его мучило сознание своей слабости. Несколько стаканов выпитого вина, разговор с этим добродушным человеком уничтожили сосредоточенно мрачное расположение духа, в котором жил Пьер эти последние дни и которое было необходимо для исполнения его намерения. Пистолет, и кинжал, и армяк были готовы, Наполеон въезжал завтра. Пьер точно так же считал полезным и достойным убить злодея; но он чувствовал, что теперь он не сделает этого. Почему? – он не знал, но предчувствовал как будто, что он не исполнит своего намерения. Он боролся против сознания своей слабости, но смутно чувствовал, что ему не одолеть ее, что прежний мрачный строй мыслей о мщенье, убийстве и самопожертвовании разлетелся, как прах, при прикосновении первого человека.
