Эфиопское письмо

Эфиопское письмо
Тип письма:	абугида
Языки:	Эфиосемитские языки (геэз, амхарский, тигринья, тигре, харари и т.д.), билин, мекан, ранее оромо
Место возникновения:	Аксум
Территория:	Эфиопия, Эритрея
Период:	с V—VI век н.э. по настоящее время
Направление письма:	слева направо
Знаков:	26 х 7 + 24 = 206
Происхождение:	протосинайское письмо южноаравийское письмо
ISO 15924:	Ethi

В этой статье есть текст, написанный знаками эфиопского алфавита. Без поддержки эфиопского письма вместо знаков эфиопского алфавита вы будете видеть вопросительные знаки, квадратики или иные символы.

Эфиопское письмо (алфавит геэз — ግዕዝ) — трансформационно-слоговое, гибридное по своей сути. Официальное письмо Эфиопии (Абиссинии) и Эритреи, в Израиле () за амхарским языком (также как английским и русским)  закреплен статус «официально признанных» (в 1980-х гг. эфиопские евреи-фалаша почти поголовно вывезены в Израиль). Это - единственное оригинальное письмо в Африке, которое в ходу на протяжении тысячи лет. Обслуживает эфиосемитские языки: амхарский (амаринья), тыграи (тигринья), тигре, а также язык монофизитского культа геэз. Кроме того, на основе эфиопского письма (fidäl) в новое время разрабатываются силлабарии для малых языков Эфиопии и Эритреи: оромо, чаха, соддо, камбата, афар (кушитские языки); валяйта, кафа (омотские языки); билин, кемант (агау языки) и др. В основном младописьменные языки Эфиопии принадлежат семито-хамитской макросемье.

Форма знаков, порядок букв в эфиопском силлабарии и графонимы сабейской (южно-семитской) природы, структура письма (слогообразование), возможно, носит след индийского (дравидийского) влияния, почерковая стилистика, обозначение цифр и левосторонность направления строк – результат греческой (точнее, коптской) христианской культуры. Некоторые исследователи видят во внешней форме эфиопских букв мероитское влияние.

Индийское влияние, помимо сходства строение силлабариев некоторые исследователи видят в приручении африканских слонов и внедрение обработки хлопка еще в период существования цивилизации Мероэ.

Индийское влияние на эфиопский силлабарий впервые подметили  У. Джонс и Р. Лепсиус, а генетическая принадлежность сабейскому консонантному алфавиту высказана в 1833-44 Уэллстедом и Редигером.

В геэзе, амхарском, тигринья и тигре порядок символов отличается от западно-семитского и называется Halehame. Общее число силлабограмм, используемых в современном эфиопском письме достигает 300.

История и происхождение

Эфиопское письмо прошло несколько этапов своего развития. Письменную культуру на Эфиопское нагорье занесли семитские переселенцы из государств Южной Аравии в 5-4 вв. до н.э. Тогда это консонантное письмо почти не отличалось от сабейского. В это время на территории Эфиопии существовало протогосударство Агази. Самые ранние образцы письма в Эфиопии – посвятительные надписи 5-4 вв. до н.э. на сабейском языке. В 1 в. возникла мощная империя Аксум (), достигшая зенита славы в 4 в. при царе Эзане (). Аксум (4-10 вв.) тогда подчинил огромные территории: Мероэ, Нубию (от египетского nub – золото) и Йемен. Только эпидемия оспы остановило войско аксумитов на подступах к Мекке.

В Йемене и по сей день потомки эфиопов, захвативших Йемен в 6 в. н.э. относятся  к «неприкасаемым» (аль-ахдам). Ныне этим людям, отличающихся от остальных жителей Йемена лишь более темным цветом кожи, не разрешается иметь каменный дом (им приходится жить в шатрах и палатках), так что они и по сей день ведут кочевой образ жизни либо живут на окраинах больших городов. Кроме того, из профессий им не позволяется заниматься чем-либо более достойным, нежели убирать/вывозить мусор.

Царь Аксума Армах в нач. 7 в. дал приют нескольким первым последователям пророка Мухаммеда, вызволенным из Мекки, тогда еще прибежища язычников. Считается, что этот факт избавил Абиссинию от джихада мусульман. Позже вера египтян, что эфиопы могут повернуть воды Нила вспять (об этом есть упоминания у Ариосто в «Неистовом Орландо»), помогала абиссинцам в переговорах с мусульманами. Интересно, что история упоминает эфиопских императоров, симпатизировавших мусульманам, например, престолонаследник Ятсу (1913-1916).

С принятием христианства Эзана реформировал старый алфавит. Было изменено направление письма – вместо левостороннего (или бустрофедона) оно стало правосторонним. Появились по греческому примеру знаки для цифр и пунктуация. Но главное – эфиопское письмо стало теперь не консонантным, а слоговым: в алфавит были добавлены значки для обозначения гласных (диакритика со временем срослась с алфавитными буквами, что придало эфиопскому письму известное своеобразие). Число и характер гласных совпадает с системой вокализма в греческом языке, однако, способ слогообразования (путём видоизменения, или трансформации знаков для согласных), выбор слога с кратким «а» в качестве основного говорят о влиянии индийской традиции. Наибольшее сходство с кхароштхи и особенно с брахми: только два эти силлабария, помимо эфиопского, можно назвать трансформационными (см. Таб. 4). Более того, из всех известных моделей индийского письма эфиопское слогообразование ближе всего к дравидийской. В пользу этой теории говорят похожие системы т.н. аллографических огласовок (см. Дравидийские письмена), а также обозначение слогов с -u (добавление придатка справа),-е (добавление петлеобразного придатка), -a (добавление нижнего элемента). Плюс ко всему можно вспомнить, что наМалабарском побережье Южной Индии среди дравидов к 4 в. возникла крупная сирохристианская монофизитская церковь св. Фомы, существующая до сего дня.

В 4 в. в эфиопский силлабарий были добавлены две новых буквы: «пайт» и «пыса», отсутствующие в сабейском алфавите. Они образованы путём модификаций графем «шэдай» и «тауи». Языком государства и церкви провозглашается геэз, на котором говорили южно-аравийские переселенцы.

Однако собственно эфиопское письмо возникло к 13-14 вв., когда древний геэз начал вытесняться амариньей, или амхарским языком. Тогда, после длительного кризиса династия Шоа воссоздает империю Аксум. Амхарское письмо становится на 7 базовых графем больше: гортанные š', č' и звуки ñ, č, j (дж), h, ž отсутствуют в геэзе (см. Таб.2). Строились новые буквы по уже проторенному пути модификации и трансформации. Появились и 4 основныелигатуры для лабиализованных (губных) согласных типа C+w (см. Таб. 3).

Иногда помимо  dä в силлабарий включают графему  ddä, а также несколько лигатур образованный по принципуC+y: 

В амхарском языке сложилась иная, нежели в геэзе система гласных: 

ä (э)<a, u<ū, i<ī, a<ā, ē<e, ə (ы)<e, o<aw, e<ay.

Сложное переплетение влияний (сабейское, сирийское, египетское, армянское, индийское, мероитское, греческое, а в новое время еще и арабское) затемняло не только структуру эфиопского письма, но делало до крайности своеобычной форму знаков. При первом взгляде на эфиопский текст возникает ощущение гениальной дисгармонии графического рисунка: буквы напоминают жуков с растопыренными лапками. Знаки с трудом приводятся писцами-стилистами к единообразию. Каждая графема существует как бы отдельно (автокефально) от соседних.

Палеография эфиопского письма стабильна и начала меняться только в наши дни. Курсив и скоропись возникли лишь в 19 в. В 1930-е гг. инженер А. Бирру (Ayana Birru) изобрел раскладку клавиатуры на печатной машинке для амхарского языка.

Нескладность и дебелость эфиопских силлабограмм (различный наклон, размер, обилие замкнутых форм и сложных контуров: ) способствовали почерковой неразвитости. Еще одна особенность эфиопского письма, роднящая его, пожалуй, только с грузинским алфавитом, – это дезинтентность (дискурсивность) – невозможность создать плавный переход при быстром письме от одной буквы к другой. Усилия в этом направлении приводят к причудливым экспериментам (см. Грузинское письмо).

В 16 в. эфиопские буквы теряют угловатость . И сейчас в различных редакциях допускается древнее, угловатое написание графем и новое, округлое:  (du, di, da). Отличаться могут и «модифицирующие диакритики»:

В 17 в. эфиопские буквы становятся менее широкими и более стройными. Расцвета абиссинская каллиграфия достигла при царе Иясу Великом (1682-1706). При нем появляются изводы «гуллих» (четкий) и «рэких» (тонкий).

Один из недостатков эфиопского письма – неразличение сдвоенных согласных (геминант), когда С=СС, и согласных конца слога, которые могут передаваться при помощи слогообразующей «ы»: С=С+ы. В первой половине 17 в. под влиянием арабского письма в эфиопскую графику перекочевали такие диакритики, как «шадда» ^ω (для геминации) и  ^о «сукун» (для нуль-гласного). Однако этот точный фонологический метод транскрипции закрепился лишь в учебниках и словарях:  säbbän.

Эфиопские императоры  «негус-негаста» считали себя потомками Соломона и царицы Савской; их сын Менелик ( Мынилик) – основатель Соломоновой династии, а последним 225-м негусом был Хайле Селассие (1892-1975), давший народу первую конституцию (1930) и созвавший парламент. В 1974 власть захватили прокоммунистические военные, упразднившие одну из последних в мире империй (последняя империя сохранилась только в Японии).

Эфиопия – удивительное государство современной Африки. Она успешно противостояла иноземной экспансии – как исламской, так и европейской (лишь в 1936-41 Абиссиния оказалась оккупированной фашистской Италией). Судьба эфиопского письма в будущем видится благоприятно: оно настолько прочно вошло в национальную культуру, что вопрос о смене графики никогда не поднимался. Даже арабофильская Эритрея, в 1993 отсоединившаяся от Эфиопии, не отказалась от древнего силлабария. Дальнейшее развитие эфиопского письма, вероятно, будет идти путями, сходными с армянским игрузинским алфавитами (см. Ортодоксальные письмена). Графика будет упрощаться и модернизироваться, вырабатывая «облегченные» светские шрифты (абиссинские «гражданица», курсив и антиква придут на смену церковногеэзовскому уставу).

Более того, эфиопское письмо имеет шансы распространиться на некоторые сопредельные территории: Южный Судан, Сомали, Джибути. В 19 в. Османа Юсуфа именно эфиопские буквы вдохновили на создание национального алфавита османия).

Стабилизирующим и консервативным фактором сохранения эфиопcкого письма выступает Эфиопская православная церковь (Yäityop'ya ortodoks täwahedo betä krestyan), которая в Эритрее называется Эритрейской. Христиане-монофизиты составляют более половины населения обоих государств. Возглавляет церковь патриарх-католикос, или абуна (букв. 'плодовитый').

Эфиопская церковь придерживается монофизитства и близка армянской, яковитской, малабарской и особенно коптской. Правда, в отличие от них в абиссинском христианстве заметно влияние иудаизма и ислама. Кроме Ветхого и Нового заветов у эфиопов каноническими считаются некоторые апокрифы: Книга Юбилеев (Малая Книга Бытия), Книга Еноха, Вознесение Исайи, Книга Баруха, или Паралипомены Иеремии, Апокалипсис Ездры и Пастырь Гермы (некоторые сохранились только в эфиопском переводе).

Эфиопы, как и копты, придерживается многих заповедей Ветхого Завета, которых большинство христиан считает отмененными, таких как соблюдение пищевых запретов, а также празднование субботы (наряду с воскресеньем). Практикуется также обрезание, в том числе и женское, не упоминавшееся в Библии (в Египте, Судане, Эфиопии, Мали и в Сомали более 80% женщин подвергаются клиторидэктомии).

Эфиопскую церковь отличает необычайное обилие праздников (только Богородице посвящено 33). С монашестве с резко выражено монофизитское буквоедство и фанатизм. Монастырей великое множество; они называются dabr (горами) или gadam (пустынями). Очень широко зашли суеверия - вера в гадания по звездам, по Псалтири, в магические молитвы, заговоры и заклинания, в чудодейственную силу амулетов и бессмысленных сочетаний звуков, выдаваемых за имена Божии, распространена среди всех классов населения; сами дабтары эксплуатируют ее, занимаясь торговлей рукописями ложных молитв и заклинаний.

Интерес представляет распространенный в Эфиопии феномен т.н. рукописный оберегов и магических свитков, предназначенных не для чтения, а для защиты владельца таких текстов. По-амхарски такой свиток называется кэтаб – «грамотка», хотя книжицы иногда называют и мэцхаф – «книга». Размеры свитка могут быть самыми разнообразными.

Эфиопские магические рисунки при всем их разнообразии можно подразделить на следующие типы: изображения; «таинственные знаки» или «буквы»; иллюстрации к тексту; магические геометрические фигуры. К первым относятся изображения одного или двух ангелов, которые в правой руке держат обнаженные мечи, а в левой – ножны. Ангелы обычно крылаты. Иногда такие изображения сопровождаются надписями: Гавриил и Михаил, Фануил. Встречаются изображения св. Георгия на белом коне с копьем в руке, царя Соломона, восседающего на троне. Проникли в свитки и образы эфиопских святых: Самуила Вальдебского верхом на льве и Габра Манфас Кеддуса как гонителя бесов и исцелителя прокаженных. К изображениям можно причислить и так называемый «лик дьявольский» с восемью рогами, его обрамляющими. В свитке это изображение обычно помещается между строками заклинаний, написанных красными чернилами. Это – «связанный дьявол», воплощение дурного глаза. Заключенный в тесные рамки заклинаний, он, по-видимому, должен являться свидетельством победы высших сил над силами зла и тем самым отпугивать нечистую силу. К «таинственным знакам» или «буквам» относятся значки, которые выдаются за «еврейские», реже «арабские» буквы. Их концы снабжены маленькими кружочками, и по этой причине они получили в научной литературе название «букв в очках» (caracteres а lunettes, Brillenbuchstaben; См. Глаголица; Чернокнижные письмена). Такие «буквы» встречаются уже в греческих и коптских магических текстах и амулетах (древнейшие из которых восходят к 4 в.), откуда они, вероятно, и были заимствованы эфиопами.

Магические геометрические фигуры труднее всех остальных рисунков поддаются истолкованию. Сами эфиопы помещают их в рукописных амулетах по традиции и дают самые различные объяснения их значения. Чаще всего встречается стилизованное изображение решетки, называемой по-амхарски тэльсэм (талисман). Тэльсэм должен изображать престол дьявола и вообще нечистой силы. В рукописном амулете его изображение помещается для того, чтобы при взгляде владельца амулета на «престол» злой дух, который, возможно, вселился в этого человека, покинул бы его тело и переселился на свой престол как более подходящее для себя место.

Текст заговора может быть обрамлен также магическими квадратами со вписанными в них изображениями человеческих или бесовских ликов, глаз, отдельных букв, диагоналей, овальных лепестков с поперечными штрихами. Встречаются квадраты, разделенные на ряд более мелких, выкрашенных в разные цвета, квадратов, напоминающие шахматную доску. в начале свитка помещается изображение эфиопских восьмиконечных крестов или ангелов с обнаженными мечами. В середине свитка, как правило, изображается «связанный дьявол», а в конце – решетка («трон дьявола») или те же кресты.

По преданию христианство в Абиссинию занесли в 4 в. проповедники из Тира Фрументий и Едессий, попавшие в плен. В 340 Фрументий рукоположен в епископы главой Александрийской церкви Афанасием Великим. К 5 в. в Эфиопии побеждает монофизитство, хотя некоторое время имело распространение манихейство и яковитство. При императоре Сусныйосе (1607-1632) вошла в унию с Римом, но следующий император, Фасиледэс (1632-1667), изгнал католиков из Эфиопии. В 1950 Эфиопская церковь стала автокефальной, а в 1959 полностью независима от коптского патриарха. Многотысячными тиражами церковь издает ежеквартальники «Зене бетекрыстиан/Новости церкви» и «Филеге бырхан/Луч света».

В настоящее время, с 1992 эту Церковь возглавляет Патриарх Эфиопской Церкви Святейший Абуна Павлос (в миру Волде Йоханнес), его признает Коптская церковь; за рубежом на главенство в церкви претендует экс-патриарх Меркариос (утверждающий, что его отречение в 1992 было сделано под давлением). Резиденция Патриарха -  резиденция в Аддис-Абебе. Патриарх Эритрейской (Православной) церкви с 2005 – Диоскорос.

На первую половину 20 в. пришелся расцвет эфиопских сект, которые проповедуют богоизбранность эфиопов («черное христианство»). Многие секты монархические. Распространены они в Восточной и Центральной Африке. В 1930 на Ямайке возникла одна из таких сект – растафаризм, проповедующая божественность императора Хайле Селассие и его миссию («растафари»). Растафаристами создан оригинальный музыкальный стиль «рэгги», который исполняется в культе. Многие последователи растафаризма учатся писать эфиопским письмом, так как в их религии геэз является первоначальным и священным языком. Многие исполнители рутс-регги используют эфиопский шрифт в своих альбомах.

Панафриканистская организация African Code официально признает эфиопское письмо в качестве общеафриканской письменности, которая должна заменить латиницу, в настоящее время использующуюся в большинстве языков Африки. В документальном фильме «500 лет спустя» () впервые в западном кинематографе было использовано эфиопское письмо (также в анонсе и рекламе).

транслитерация	h	l	ḥ	m	ś (SA s²)	r	s (SA s1)	ḳ	b	t	ḫ	n
геэз	ሀ	ለ	ሐ	መ	ሠ	ረ	ሰ	ቀ	በ	ተ	ኀ	ነ
южноаравийское

транслитерация	ʾ	k	w	ʿ	z (SA ḏ)	y	d	g	ṭ	ṣ	ḍ	f
геэз	አ	ከ	ወ	ዐ	ዘ	የ	ደ	ገ	ጠ	ጸ	ፀ	ፈ
южноаравийское

Многие названия букв родственны ханаанейским и могут рассматриваться как восходящие к протосинайскому прототипу.

Знаки в эфиопском письме

Основные знаки

Имеется 26 основных согласных знаков: h, l, ḥ, m, ś, r, s, ḳ, b, t, ḫ, n, ʾ, k, w, ʿ, z, y, d, g, ṭ, p̣, ṣ, ṣ́, f, p

Транслитерация	h	l	ḥ	m	ś	r	s	ḳ	b	t	ḫ	n	ʾ
Геэз	ሀ	ለ	ሐ	መ	ሠ	ረ	ሰ	ቀ	በ	ተ	ኀ	ነ	አ

Транслитерация	k	w	ʿ	z	y	d	g	ṭ	p̣	ṣ	ṣ́	f	p
Геэз	ከ	ወ	ዐ	ዘ	የ	ደ	ገ	ጠ	ጰ	ጸ	ፀ	ፈ	ፐ

Слоговые знаки

Эфиопское письмо является абугидой: каждый символ представляет сочетание согласный-гласный, и знаки группируются в зависимости от согласной и гласной.

Эфиопское письмо записывается слева направо.

В эфиопском письме каждый согласный может сочетаться с семью гласными:

ä, u, i, a, e, ə, o

Для каждого согласного абугиды существует основной немаркированный символ, означающий, что после согласного следует определенная, неотъемлемая гласная. В эфиопском письме такой гласной является /ä/ в первом столбце таблицы. Для обозначения других гласных базовый согласный знак определенным образом изменяется.

В нижеследующей таблице ряды показывают согласные в традиционном порядке. В столбцах показаны семь гласных, также в принятом порядке. Согласный может быть описан как находящийся в пятом разряде. Это значит, что он находится в форме, находящейся на пятом месте традиционного ряда гласных. Для некоторых букв существует восьмая модификация, выражающая дифтонг -wa или -oa, и девятая, выражающая -yä.

Чтобы показать согласный, не имеющий последующей гласной, например, в конце слога или в скоплении согласных, используется форма согласный+ə (символ в шестом столбце).

		ä	u	i	a	e	ə	o	wa	yä
Hoy	h	ሀ	ሁ	ሂ	ሃ	ሄ	ህ	ሆ
Läwe	l	ለ	ሉ	ሊ	ላ	ሌ	ል	ሎ	ሏ
Ḥäwṭ	ḥ	ሐ	ሑ	ሒ	ሓ	ሔ	ሕ	ሖ	ሗ
May	m	መ	ሙ	ሚ	ማ	ሜ	ም	ሞ	ሟ	ፙ
Śäwt	ś	ሠ	ሡ	ሢ	ሣ	ሤ	ሥ	ሦ	ሧ
Reʾs	r	ረ	ሩ	ሪ	ራ	ሬ	ር	ሮ	ሯ	ፘ
Sat	s	ሰ	ሱ	ሲ	ሳ	ሴ	ስ	ሶ	ሷ
Ḳaf	ḳ	ቀ	ቁ	ቂ	ቃ	ቄ	ቅ	ቆ	ቋ
Bet	b	በ	ቡ	ቢ	ባ	ቤ	ብ	ቦ	ቧ
Täwe	t	ተ	ቱ	ቲ	ታ	ቴ	ት	ቶ	ቷ
Ḫarm	ḫ	ኀ	ኁ	ኂ	ኃ	ኄ	ኅ	ኆ	ኋ
Nähas	n	ነ	ኑ	ኒ	ና	ኔ	ን	ኖ	ኗ
ʾÄlf	ʾ	አ	ኡ	ኢ	ኣ	ኤ	እ	ኦ	ኧ

		ä	u	i	a	e	ə	o	wa	yä
Kaf	k	ከ	ኩ	ኪ	ካ	ኬ	ክ	ኮ	ኳ
Wäwe	w	ወ	ዉ	ዊ	ዋ	ዌ	ው	ዎ
ʿÄyn	ʿ	ዐ	ዑ	ዒ	ዓ	ዔ	ዕ	ዖ
Zäy	z	ዘ	ዙ	ዚ	ዛ	ዜ	ዝ	ዞ	ዟ
Yämän	y	የ	ዩ	ዪ	ያ	ዬ	ይ	ዮ
Dänt	d	ደ	ዱ	ዲ	ዳ	ዴ	ድ	ዶ	ዷ
Gäml	g	ገ	ጉ	ጊ	ጋ	ጌ	ግ	ጎ	ጓ
Ṭäyt	ṭ	ጠ	ጡ	ጢ	ጣ	ጤ	ጥ	ጦ	ጧ
P̣ait	p̣	ጰ	ጱ	ጲ	ጳ	ጴ	ጵ	ጶ	ጷ
Ṣädäy	ṣ	ጸ	ጹ	ጺ	ጻ	ጼ	ጽ	ጾ	ጿ
Ṣ́äppä	ṣ́	ፀ	ፁ	ፂ	ፃ	ፄ	ፅ	ፆ
Äf	f	ፈ	ፉ	ፊ	ፋ	ፌ	ፍ	ፎ	ፏ	ፚ
Psa	p	ፐ	ፑ	ፒ	ፓ	ፔ	ፕ	ፖ	ፗ

Варианты лабиовелярных букв

Символы лабиализованных велярных согласных являются вариантами нелабиализованных велярных согласных:

Базовый символ	ḳ	ḫ	k	g
	ቀ	ኀ	ከ	ገ
Лабиализованный вариант	ḳw	ḫw	kw	gw
	ቈ	ኈ	ኰ	ጐ

В отличие от других согласных, лабиовелярные согласные могут сочетаться только с пятью гласными:

	ä	i	a	e	ə
ḳw	ቈ	ቊ	ቋ	ቌ	ቍ
ḫw	ኈ	ኊ	ኋ	ኌ	ኍ

	ä	i	a	e	ə
kw	ኰ	ኲ	ኳ	ኴ	ኵ
gw	ጐ	ጒ	ጓ	ጔ	ጕ

Модификации для других языков

Дополнительные буквы

Некоторые буквы имеют варианты для использования в языках, отличных от геэза.

Базовый символ	b	t	d	ṭ
	በ	ተ	ደ	ጠ
Аффрикатный вариант	v [v]	č [ʧ]	ǧ [ʤ]	č̣ [ʧʼ]
	ቨ	ቸ	ጀ	ጨ

Базовый символ	ḳ	k
	ቀ	ከ
Аффрикатный вариант	ḳh [q]	x [x]
	ቐ	ኸ
Лабиализованный вариант	ḳhw [qʷ]	xw [xʷ]
	ቘ	ዀ

Базовый символ	s	n	z
	ሰ	ነ	ዘ
Палатализованный вариант	š [ʃ]	ñ [ɲ]	ž [ʒ]
	ሸ	ኘ	ዠ

Базовый символ	g	ḫw
	ገ	ኈ
Носовой вариант	[ŋ]	[ŋʷ]
	ጘ	ⶓ

Ниже показаны слоговые символы. Как и другие лабиовелярные, эти лабиовелярные могут сочетаться только с пятью гласными.

	ä	u	i	a	e	ə	o	wa
š	ሸ	ሹ	ሺ	ሻ	ሼ	ሽ	ሾ	ሿ
ḳh	ቐ	ቑ	ቒ	ቓ	ቔ	ቕ	ቖ
ḳhw	ቘ		ቝ	ቛ	ቜ	ቚ
v	ቨ	ቩ	ቪ	ቫ	ቬ	ቭ	ቮ	ቯ
č	ቸ	ቹ	ቺ	ቻ	ቼ	ች	ቾ	ቿ
[ŋʷ]	ⶓ		ⶔ		ⶕ	ⶖ

	ä	u	i	a	e	ə	o	wa
ñ	ኘ	ኙ	ኚ	ኛ	ኜ	ኝ	ኞ	ኟ
x	ኸ	ኹ	ኺ	ኻ	ኼ	ኽ	ኾ
xw	ዀ		ዂ	ዃ	ዄ	ዅ
ž	ዠ	ዡ	ዢ	ዣ	ዤ	ዥ	ዦ	ዧ
ǧ	ጀ	ጁ	ጂ	ጃ	ጄ	ጅ	ጆ	ጇ
[ŋ]	ጘ	ጙ	ጚ	ጛ	ጜ	ጝ	ጞ	ጟ
č̣	ጨ	ጩ	ጪ	ጫ	ጬ	ጭ	ጮ	ጯ

Буквы, использующиеся в современных языках

В амхарском языке использует все базовые согласные плюс дополнительные, показанные внизу. Также используются некоторые варианты геэзских лабиовелярных букв. Тигринья имеет все базовые согласные, геэзские лабиовелярные варианты кроме ḫw (ኈ), плюс дополнительные, показанные внизу. Некоторые из базовых согласных в Эритрее выходят из употребления. В языке тигре используются базовые согласные за исключением ś (ሠ), ḫ (ኀ) и ḍ (ፀ). В нем не используются геэзские варианты лабиовелярных букв. Язык билин использует базовые согласные кроме ś (ሠ), ḫ (ኀ) и ḍ (ፀ). В нем также используются буквы, показанные внизу, и геэзские варианты лабиовелярных букв.

	š	ḳh	ḳhw	v	č	[ŋʷ]	ñ	x	xw	ž	ǧ	[ŋ]	č̣
	ሸ	ቐ	ቘ	ቨ	ቸ	ⶓ	ኘ	ኸ	ዀ	ዠ	ጀ	ጘ	ጨ
Амхарский	✓			✓	✓		✓	✓	✓	✓	✓		✓
Тигринья	✓	✓	✓	✓	✓		✓	✓	✓	✓	✓		✓
Тигре	✓				✓					✓		✓
Билин	✓	✓		✓	✓	✓	✓		✓	✓	✓	✓	✓

«v» используется в словах иностранного происхождения, кроме некоторых языков гураге (например, cravat, 'галстук' из французского), а «x» в амхарском произносится как «h».

Порядок букв

В геэзе, амхарском, тигринья и тигре обычный порядок символов называется Halehame. Для базовых символов он был показан выше. Когда используются лабиовелярные варианты, они идут сразу после базовых знаков, а после них следуют другие варианты. Например, в тигринья знаки основанные на ከ идут в следующем порядке: ከ, ኰ, ኸ, ዀ. В билине порядок знаков несколько отличается.

Эфиопская абугида

Традиционная мнемоническая запись эфиопской письменности.

አ ቡ ጊ ዳ ሄ ው ዞ — а бу ги да хе вы зо

በ ጉ ዲ ሃ ዌ ዝ ዦ — бэ гу ди ха ве зы жо

ገ ዱ ሂ ዋ ዜ ዥ ሖ — гэ ду хи ва зе жы хо

ደ ሁ ዊ ዛ ዤ ሕ ጦ — дэ ху ви за же хы то

ሀ ዉ ዚ ዣ ሔ ጥ ጮ — хэ ву зи жа хе ты чо

ወ ዙ ዢ ሓ ጤ ጭ ዮ — вэ зу жи ха те чы йо

ዘ ዡ ሒ ጣ ጬ ይ ኮ — зэ жу хи та че йы ко

ዠ ሑ ጢ ጫ ዬ ክ ኾ — жэ ху ти ча йе кы хо

ሐ ጡ ጪ ያ ኬ ኽ ሎ — хэ ту чи йа ке хы ло

ጠ ጩ ዪ ካ ኼ ል ሞ — тэ чу йи ка хе лы мо

ጨ ዩ ኪ ኻ ሌ ም ኖ — чэ йу ки ха ле мы но

የ ኩ ኺ ላ ሜ ን ኞ — йэ ку хи ля ме ны нё

ከ ኹ ሊ ማ ኔ ኝ ሶ — кэ ху ли ма не ны со

ኸ ሉ ሚ ና ኜ ስ ሾ — хэ лю ми на не сы шо

ለ ሙ ኒ ኛ ሴ ሽ ዖ — лэ му ни ня се шы ъо

መ ኑ ኚ ሳ ሼ ዕ ፎ — мэ ну ни са ше ъы фо

ነ ኙ ሲ ሻ ዔ ፍ ጾ — нэ ню си ша ъэ фы цо

ኘ ሱ ሺ ዓ ፌ ጽ ቆ — не су ши ъа фе цы ко

ሰ ሹ ዒ ፋ ጼ ቅ ሮ — сэ шу ъи фа це кы ро

ሸ ዑ ፊ ጻ ቄ ር ሦ — шэ ъу фи ца ке ры со

ዐ ፉ ጺ ቃ ሬ ሥ ቶ — э фу ци ка ре сы то

ፈ ጹ ቂ ራ ሤ ት ቾ — фэ цу ки ра се ты чо

ጸ ቁ ሪ ሣ ቴ ች ኆ — цэ ку ри са те чы хо

ቀ ሩ ሢ ታ ቼ ኅ ጶ — кэ ру си та че хы по

ረ ሡ ቲ ቻ ኄ ጵ ፆ — рэ су ти ча хе пы цо

ሠ ቱ ቺ ኃ ጴ ፅ ፖ — сэ ту чи ха пе цы по

ተ ቹ ኂ ጳ ፄ ፕ ጆ — тэ чу хи па це пы джо

ቸ ኁ ጲ ፃ ፔ ጅ ኦ — чэ ху пи ца пе джы ъо

ኀ ጱ ፂ ፓ ጄ እ ቦ — хэ пу ци па дже ъы бо

ጰ ፁ ፒ ጃ ኤ ብ ጎ — пэ цу пи джа ъэ бы го

ፀ ፑ ጂ ኣ ቤ ግ ዶ — цэ пу джи ъа бе гы до

ፐ ጁ ኢ ባ ጌ ድ ሆ — пэ джу ъи ба ге ды хо

ጀ ኡ ቢ ጋ ዴ ህ ዎ — джэ ъу би га де хы во

Пунктуация

В эфиопском письме используются собственные знаки препинания:

። — точка.
፣ — запятая.
፤ — точка с запятой.
፥ — двоеточие.

፡ — пробел между словами, использовался в древности.
፦ — вступительное двоеточие, писалось после имени говорящего.
፧ — вопросительный знак, использовался недолго .
፨ (иногда выглядела как ※ ) — точка, обозначавшая конец раздела. 

Цифры

Геэз использует систему единиц и десятков, подобную системе принятой в иврите, арабском и древнегреческом. Однако в отличие от этих систем, он имеет отдельные символы для цифр, происходящие от букв коптского алфавита:

	1	2	3	4	5	6	7	8	9
× 1	፩	፪	፫	፬	፭	፮	፯	፰	፱
× 10	፲	፳	፴	፵	፶	፷	፸	፹	፺
× 100	፻
× 10.000	፼

Использование в диаспоре

Многие последователи растафарианства учатся писать эфиопским письмом, так как в их религии геэз является первоначальным и священным языком. Многие исполнители рутс-регги используют эфиопский шрифт в своих альбомах.

Панафриканистская организация African Code официально признает эфиопское письмо в качестве общеафриканской письменности, которая должна заменить латиницу, в настоящее время использующуюся в большинстве языков Африки.

В документальном фильме 500 Years Later (англ.) (፭፻-ዓመታት በኋላ) впервые в западном кинематографе было использовано эфиопское письмо (также в анонсе и рекламе).

Эфиопская клавиатура

Существует несколько вариантов раскладки. Общим является алгоритм двухэтапного ввода. Сначала набирается знак первой колонки алфавита, а затем вокализация.

Юникод

	0	1	2	3	4	5	6	7	8	9	A	B	C	D	E	F
1200	ሀ	ሁ	ሂ	ሃ	ሄ	ህ	ሆ		ለ	ሉ	ሊ	ላ	ሌ	ል	ሎ	ሏ
1210	ሐ	ሑ	ሒ	ሓ	ሔ	ሕ	ሖ	ሗ	መ	ሙ	ሚ	ማ	ሜ	ም	ሞ	ሟ
1220	ሠ	ሡ	ሢ	ሣ	ሤ	ሥ	ሦ	ሧ	ረ	ሩ	ሪ	ራ	ሬ	ር	ሮ	ሯ
1230	ሰ	ሱ	ሲ	ሳ	ሴ	ስ	ሶ	ሷ	ሸ	ሹ	ሺ	ሻ	ሼ	ሽ	ሾ	ሿ
1240	ቀ	ቁ	ቂ	ቃ	ቄ	ቅ	ቆ	ቋ	ቈ		ቍ	ቋ	ቌ	ቊ
1250	ቐ	ቑ	ቒ	ቓ	ቔ	ቕ	ቖ		ቘ		ቝ	ቛ	ቜ	ቚ
1260	በ	ቡ	ቢ	ባ	ቤ	ብ	ቦ	ቧ	ቨ	ቩ	ቪ	ቫ	ቬ	ቭ	ቮ	ቯ
1270	ተ	ቱ	ቲ	ታ	ቴ	ት	ቶ	ቷ	ቸ	ቹ	ቺ	ቻ	ቼ	ች	ቾ	ቿ
1280	ኀ	ኁ	ኂ	ኃ	ኄ	ኅ	ኆ	ኋ	ኈ		ኊ	ኋ	ኌ	ኍ
1290	ነ	ኑ	ኒ	ና	ኔ	ን	ኖ	ኗ	ኘ	ኙ	ኚ	ኛ	ኜ	ኝ	ኞ	ኟ
12A0	አ	ኡ	ኢ	ኣ	ኤ	እ	ኦ	ኧ	ከ	ኩ	ኪ	ካ	ኬ	ክ	ኮ	ኳ
12B0	ኰ		ኲ	ኳ	ኴ	ኵ			ኸ	ኹ	ኺ	ኻ	ኼ	ኽ	ኾ
12C0	ዀ		ዂ	ዃ	ዄ	ዅ			ወ	ዉ	ዊ	ዋ	ዌ	ው	ዎ
12D0	ዐ	ዑ	ዒ	ዓ	ዔ	ዕ	ዖ		ዘ	ዙ	ዚ	ዛ	ዜ	ዝ	ዞ	ዟ
12E0	ዠ	ዡ	ዢ	ዣ	ዤ	ዥ	ዦ	ዧ	የ	ዩ	ዪ	ያ	ዬ	ይ	ዮ
12F0	ደ	ዱ	ዲ	ዳ	ዴ	ድ	ዶ	ዷ	ዸ	ዹ	ዺ	ዻ	ዼ	ዽ	ዾ	ዿ
	0	1	2	3	4	5	6	7	8	9	A	B	C	D	E	F

	0	1	2	3	4	5	6	7	8	9	A	B	C	D	E	F
1300	ጀ	ጁ	ጂ	ጃ	ጄ	ጅ	ጆ	ጇ	ገ	ጉ	ጊ	ጋ	ጌ	ግ	ጎ	ጓ
1310	ጐ		ጒ	ጓ	ጔ	ጕ			ጘ	ጙ	ጚ	ጛ	ጜ	ጝ	ጞ	ጟ
1320	ጠ	ጡ	ጢ	ጣ	ጤ	ጥ	ጦ	ጧ	ጨ	ጩ	ጪ	ጫ	ጬ	ጭ	ጮ	ጯ
1330	ጰ	ጱ	ጲ	ጳ	ጴ	ጵ	ጶ	ጷ	ጸ	ጹ	ጺ	ጻ	ጼ	ጽ	ጾ	ጿ
1340	ፀ	ፁ	ፂ	ፃ	ፄ	ፅ	ፆ		ፈ	ፉ	ፊ	ፋ	ፌ	ፍ	ፎ	ፏ
1350	ፐ	ፑ	ፒ	ፓ	ፔ	ፕ	ፖ	ፗ	ፘ	ፙ	ፚ					፟
1360	፠	፡	።	፣	፤	፥	፦	፧	፨	፩	፪	፫	፬	፭	፮	፯
1370	፰	፱	፲	፳	፴	፵	፶	፷	፸	፹	፺	፻	፼
1380	ᎀ	ᎁ	ᎂ	ᎃ	ᎄ	ᎅ	ᎆ	ᎇ	ᎈ	ᎉ	ᎊ	ᎋ	ᎌ	ᎍ	ᎎ	ᎏ
1390	᎐	᎑	᎒	᎓	᎔	᎕	᎖	᎗	᎘	᎙
2D80	ⶀ	ⶁ	ⶂ	ⶃ	ⶄ	ⶅ	ⶆ	ⶇ	ⶈ	ⶉ	ⶊ	ⶋ	ⶌ	ⶍ	ⶎ	ⶏ
2D90	ⶐ	ⶑ	ⶒ	ⶓ	ⶔ	ⶕ	ⶖ
2DA0	ⶠ	ⶡ	ⶢ	ⶣ	ⶤ	ⶥ	ⶦ		ⶨ	ⶩ	ⶪ	ⶫ	ⶬ	ⶭ	ⶮ
2DB0	ⶰ	ⶱ	ⶲ	ⶳ	ⶴ	ⶵ	ⶶ		ⶸ	ⶹ	ⶺ	ⶻ	ⶼ	ⶽ	ⶾ
2DC0	ⷀ	ⷁ	ⷂ	ⷃ	ⷄ	ⷅ	ⷆ		ⷈ	ⷉ	ⷊ	ⷋ	ⷌ	ⷍ	ⷎ
2DD0	ⷐ	ⷑ	ⷒ	ⷓ	ⷔ	ⷕ	ⷖ		ⷘ	ⷙ	ⷚ	ⷛ	ⷜ	ⷝ	ⷞ
	0	1	2	3	4	5	6	7	8	9	A	B	C	D	E	F

Примечания

Источники

Ссылки

• [www.omniglot.com/writing/ethiopic.htm Эфиопское письмо] (англ.). www.omniglot.com. Проверено 2 июля 2013. [www.webcitation.org/6HrV3IVIA Архивировано из первоисточника 4 июля 2013].
• [www.ancientscripts.com/ethiopic.html Эфиопское письмо] (англ.). www.ancientscripts.com. Проверено 2 июля 2013. [www.webcitation.org/6HrV8ELWm Архивировано из первоисточника 4 июля 2013].
• [syllabary.sourceforge.net/Ethiopic/Geez.html Таблица соответствия эфиопской письменности системе МФА] (англ.). syllabary.sourceforge.net. Проверено 2 июля 2013. [www.webcitation.org/6HrV9Cooj Архивировано из первоисточника 4 июля 2013].

Отрывок, характеризующий Эфиопское письмо

– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!
Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице шутника Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.
– Ваше превосходительство, – сказал он по немецки, выдвигаясь вперед и обращаясь к австрийскому генералу. – Имею честь поздравить.
Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.
Генерал, член гофкригсрата, строго оглянулся на него; не заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.
– Имею честь поздравить, генерал Мак приехал,совсем здоров,только немного тут зашибся, – прибавил он,сияя улыбкой и указывая на свою голову.
Генерал нахмурился, отвернулся и пошел дальше.
– Gott, wie naiv! [Боже мой, как он прост!] – сказал он сердито, отойдя несколько шагов.
Несвицкий с хохотом обнял князя Андрея, но Болконский, еще более побледнев, с злобным выражением в лице, оттолкнул его и обратился к Жеркову. То нервное раздражение, в которое его привели вид Мака, известие об его поражении и мысли о том, что ожидает русскую армию, нашло себе исход в озлоблении на неуместную шутку Жеркова.
– Если вы, милостивый государь, – заговорил он пронзительно с легким дрожанием нижней челюсти, – хотите быть шутом , то я вам в этом не могу воспрепятствовать; но объявляю вам, что если вы осмелитесь другой раз скоморошничать в моем присутствии, то я вас научу, как вести себя.
Несвицкий и Жерков так были удивлены этой выходкой, что молча, раскрыв глаза, смотрели на Болконского.
– Что ж, я поздравил только, – сказал Жерков.
– Я не шучу с вами, извольте молчать! – крикнул Болконский и, взяв за руку Несвицкого, пошел прочь от Жеркова, не находившего, что ответить.
– Ну, что ты, братец, – успокоивая сказал Несвицкий.
– Как что? – заговорил князь Андрей, останавливаясь от волнения. – Да ты пойми, что мы, или офицеры, которые служим своему царю и отечеству и радуемся общему успеху и печалимся об общей неудаче, или мы лакеи, которым дела нет до господского дела. Quarante milles hommes massacres et l'ario mee de nos allies detruite, et vous trouvez la le mot pour rire, – сказал он, как будто этою французскою фразой закрепляя свое мнение. – C'est bien pour un garcon de rien, comme cet individu, dont vous avez fait un ami, mais pas pour vous, pas pour vous. [Сорок тысяч человек погибло и союзная нам армия уничтожена, а вы можете при этом шутить. Это простительно ничтожному мальчишке, как вот этот господин, которого вы сделали себе другом, но не вам, не вам.] Мальчишкам только можно так забавляться, – сказал князь Андрей по русски, выговаривая это слово с французским акцентом, заметив, что Жерков мог еще слышать его.
Он подождал, не ответит ли что корнет. Но корнет повернулся и вышел из коридора.


Гусарский Павлоградский полк стоял в двух милях от Браунау. Эскадрон, в котором юнкером служил Николай Ростов, расположен был в немецкой деревне Зальценек. Эскадронному командиру, ротмистру Денисову, известному всей кавалерийской дивизии под именем Васьки Денисова, была отведена лучшая квартира в деревне. Юнкер Ростов с тех самых пор, как он догнал полк в Польше, жил вместе с эскадронным командиром.
11 октября, в тот самый день, когда в главной квартире всё было поднято на ноги известием о поражении Мака, в штабе эскадрона походная жизнь спокойно шла по старому. Денисов, проигравший всю ночь в карты, еще не приходил домой, когда Ростов, рано утром, верхом, вернулся с фуражировки. Ростов в юнкерском мундире подъехал к крыльцу, толконув лошадь, гибким, молодым жестом скинул ногу, постоял на стремени, как будто не желая расстаться с лошадью, наконец, спрыгнул и крикнул вестового.
– А, Бондаренко, друг сердечный, – проговорил он бросившемуся стремглав к его лошади гусару. – Выводи, дружок, – сказал он с тою братскою, веселою нежностию, с которою обращаются со всеми хорошие молодые люди, когда они счастливы.
– Слушаю, ваше сиятельство, – отвечал хохол, встряхивая весело головой.
– Смотри же, выводи хорошенько!
Другой гусар бросился тоже к лошади, но Бондаренко уже перекинул поводья трензеля. Видно было, что юнкер давал хорошо на водку, и что услужить ему было выгодно. Ростов погладил лошадь по шее, потом по крупу и остановился на крыльце.
«Славно! Такая будет лошадь!» сказал он сам себе и, улыбаясь и придерживая саблю, взбежал на крыльцо, погромыхивая шпорами. Хозяин немец, в фуфайке и колпаке, с вилами, которыми он вычищал навоз, выглянул из коровника. Лицо немца вдруг просветлело, как только он увидал Ростова. Он весело улыбнулся и подмигнул: «Schon, gut Morgen! Schon, gut Morgen!» [Прекрасно, доброго утра!] повторял он, видимо, находя удовольствие в приветствии молодого человека.
– Schon fleissig! [Уже за работой!] – сказал Ростов всё с тою же радостною, братскою улыбкой, какая не сходила с его оживленного лица. – Hoch Oestreicher! Hoch Russen! Kaiser Alexander hoch! [Ура Австрийцы! Ура Русские! Император Александр ура!] – обратился он к немцу, повторяя слова, говоренные часто немцем хозяином.
Немец засмеялся, вышел совсем из двери коровника, сдернул
колпак и, взмахнув им над головой, закричал:
– Und die ganze Welt hoch! [И весь свет ура!]
Ростов сам так же, как немец, взмахнул фуражкой над головой и, смеясь, закричал: «Und Vivat die ganze Welt»! Хотя не было никакой причины к особенной радости ни для немца, вычищавшего свой коровник, ни для Ростова, ездившего со взводом за сеном, оба человека эти с счастливым восторгом и братскою любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и улыбаясь разошлись – немец в коровник, а Ростов в избу, которую занимал с Денисовым.
– Что барин? – спросил он у Лаврушки, известного всему полку плута лакея Денисова.
– С вечера не бывали. Верно, проигрались, – отвечал Лаврушка. – Уж я знаю, коли выиграют, рано придут хвастаться, а коли до утра нет, значит, продулись, – сердитые придут. Кофею прикажете?
– Давай, давай.
Через 10 минут Лаврушка принес кофею. Идут! – сказал он, – теперь беда. – Ростов заглянул в окно и увидал возвращающегося домой Денисова. Денисов был маленький человек с красным лицом, блестящими черными глазами, черными взлохмоченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные в складках широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка. Он мрачно, опустив голову, приближался к крыльцу.
– Лавг'ушка, – закричал он громко и сердито. – Ну, снимай, болван!
– Да я и так снимаю, – отвечал голос Лаврушки.
– А! ты уж встал, – сказал Денисов, входя в комнату.
– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.
– Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р . – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.
– Чог'т меня дег'нул пойти к этой кг'ысе (прозвище офицера), – растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. – Можешь себе пг'едставить, ни одной каг'ты, ни одной, ни одной каг'ты не дал.
Денисов взял подаваемую ему закуренную трубку, сжал в кулак, и, рассыпая огонь, ударил ею по полу, продолжая кричать.