Эфрон, Сергей Яковлевич

Сергей Эфрон
Дата рождения:	29 сентября (11 октября) 1893(1893-10-11)
Место рождения:	Москва
Дата смерти:	16 октября 1941(1941-10-16) (48 лет)
Место смерти:	Москва
Род деятельности:	публицист
Язык произведений:	русский

Серге́й Я́ковлевич Эфро́н (11 октября 1893, Москва — 16 октября 1941, Москва) — муж Марины Цветаевой, отец их детей — Ариадны, Ирины и Георгия (Мура). Российский публицист, литератор, офицер Белой армии, марковец, первопоходник, евразиец, агент НКВД.

Биография

Сергей Яковлевич Эфрон родился в семье народовольцев Елизаветы Петровны Дурново (1855—1910), из известного дворянского рода, и Якова Константиновича (Калмановича) Эфрона (1854—1909), из происходившей из Виленской губернии еврейской семьи. Племянник прозаика и драматурга Савелия Константиновича (Шееля Калмановича) Эфрона (литературный псевдоним С. Литвин; 1849—1925).

Из-за ранней смерти родителей до наступления совершеннолетия у Сергея был опекун. Окончил знаменитую Поливановскую гимназию, учился на историко-филологическом факультете Московского университета. Писал рассказы, пробовал играть в театре у Таирова, издавал журналы, а также занимался подпольной деятельностью.

После начала Первой мировой войны, в 1915 году поступил братом милосердия на санитарный поезд; в 1917 году закончил юнкерское училище. 11 февраля 1917 командирован в Петергофскую школу прапорщиков для прохождения службы. Через полгода зачислен в 56-й пехотный запасной полк, учебная команда которого находилась в Нижнем Новгороде.

В октябре 1917 году участвует в боях с большевиками в Москве, затем — в Белом Движении, в Офицерском генерала Маркова полку, участвует в Ледяном походе и обороне Крыма.

В эмиграции

Осенью 1920 года в составе своей части эвакуируется в Галлиполи, затем переезжает в Константинополь, в Прагу. В 1921—1925 — студент философского факультета Пражского университета. Член русской студенческой организации, союза русских писателей и журналистов.

Вскоре после эмиграции Эфрон стал испытывать ностальгию по России, желание вернуться на родину становилось всё сильнее. В Праге Сергей Яковлевич организует Демократический союз русских студентов и становится соредактором издаваемого Союзом журнала «Своими путями», участвует в развитии евразийского движения, получившего широкое распространение среди российской эмиграции как альтернатива коммунизму. Сергей Яковлевич примыкал к левой части движения, которая, по мере углубления раскола евразийства все лояльнее относилась к советскому строю.

В 1926—1928 годах в Париже Эфрон работал соредактором близкого к евразийству журнала «Вёрсты».

В 1927 году Эфрон снялся во французском фильме «Мадонна спальных вагонов» (режиссёры Марко де Гастин и Морис Глэз), где сыграл роль заключённого-смертника в Батумской тюрьме, которая длилась лишь 12 секунд и во многом предвосхитила его собственную дальнейшую судьбу.

С 29 мая 1933 года — член парижской масонской ложи «Гамаюн». Исключён из ложи 8 ноября 1937 года после похищения генерала Миллера.

В 30-е годы Эфрон начал работать в «Союзе возвращения на родину», а также сотрудничать с советскими спецслужбами, — с 1931 года. Сергей Яковлевич являлся сотрудником Иностранного отдела ОГПУ в Париже. Использовался как групповод и наводчик-вербовщик, лично завербовал 24 человека из числа парижских эмигрантов. Нескольких завербованных им эмигрантов — Кирилла Хенкина, в частности, — он помог переправить в Испанию для участия в гражданской войне. С 1935 года жил в Ванве около Парижа.

Согласно одной из версий, Эфрон был причастен к убийству Игнатия Рейсса (Порецкого) (сентябрь 1937 года), советского разведчика, который отказался вернуться в СССР.

В СССР

В октябре 1937 спешно уехал в Гавр, откуда пароходом — в Ленинград. По возвращении в Советский Союз Эфрону и его семье была предоставлена государственная дача НКВД в подмосковном Болшево. Первое время ничто не предвещало беды. Однако вскоре после возвращения Марины Цветаевой была арестована их дочь Ариадна.

Арестован НКВД 10 ноября 1939 года. В ходе следствия Эфрона разными способами (в том числе с помощью пыток — например, помещение зимой в холодный карцер) пытались склонить к даче показания на близких ему людей, в том числе на товарищей из «Союза возвращения», а также на Цветаеву, однако он отказался свидетельствовать против них. Осужден Военной Коллегией Верховного Суда СССР 6 августа 1941 года по ст. 58-1-а УК к высшей мере наказания. Был расстрелян 16 октября 1941 года на Бутовском полигоне НКВД в составе группы из 136 приговоренных к высшей мере наказания заключенных, спешно сформированной в целях «разгрузки» тюрем прифронтовой Москвы.

Ариадна провела 8 лет в исправительно-трудовых лагерях и 6 лет в ссылке в Туруханском районе и была реабилитирована в 1955 году.

Семья

• Брат — Пётр Яковлевич Эфрон (1881—1914) — актёр, член партии эсеров (его жена — танцовщица Вера Михайловна Равич).
• Сестра — Анна Яковлевна Трупчинская (1883—1971) — педагог.
• Сестра — Елизавета Яковлевна Эфрон (1885—1976) — театральный режиссёр и педагог, хранительница архива семей Цветаевых и Эфрон.
• Сестра — Вера Яковлевна Эфрон (1888—1945) — актриса Камерного театра (1915—1917), библиотекарь, жена правоведа Михаила Соломоновича Фельдштейна (1884—1939), профессора МГУ и Института народного хозяйства им. К. Маркса, сына писательницы Р. М. Хин. Их сын — биолог Константин Михайлович Эфрон (1921—2008), деятель природоохранного движения в СССР, председатель секции Охраны природы Московского общества испытателей природы.
• Брат — Константин Яковлевич Эфрон (1898—1910).
• Двоюродный брат — видный советский дерматовенеролог, профессор Никита Савельевич Эфрон.
• Жена — Марина Ивановна Цветаева (1892—1941) — русская поэтесса, прозаик, переводчица, одна из крупнейших поэтов XX века.

1. Ариадна Сергеевна Эфрон (1912—1975) — дочь, переводчица прозы и поэзии, мемуарист, художница, искусствовед, поэтесса
2. Ирина Сергеевна Эфрон (13.04.1917—15 (16?).02.1920) — дочь (умерла от заброшенности и голода в Кунцевском детском приюте).
3. Георгий Сергеевич Эфрон («Мур») (01.02.1925—<?>.07.1944) — сын (погиб на фронте; по данным ОБД «Мемориал», похоронен в братской могиле в г. Браслав Витебской области, Беларусь). Опубликованы его дневники (03.1940—08.1943).

Библиография

• Эфрон С. Детство. Рассказы. — М.: Оле-Лукойе, 1912.

Литература

• Виталий Шенталинский «Марина, Ариадна, Сергей», Новый мир, № 4 1997
• Ирина Чайковская «Алмазный венец Цветаевой», Чайка, № 10-11 (21-22) 2004
• [www.dk1868.ru/history/EFRON.htm Сергей Эфрон. «Записки добровольца», М., «Возвращение» 1998 г.]
• Эфрон С. «Детство», Книга рассказов. М., 1912 г.
• Дядичев Владимир, Лобыцын Владимир. Доброволец двух русских армий: военная судьба Сергея Эфрона, 1915—1921 годы. — М.: Дом-музей Марины Цветаевой, 2005. — 139 с.

Ссылки

• [www.synnegoria.com/tsvetaeva/WIN/efron/kovalenk.html Знала ли Марина Цветаева, что её муж — агент НКВД?]
• [all-photo.ru/portret/efron/index.ru.html?id=27767&kk=097decd649 Эфрон Сергей Яковлевич, Российская портретная галерея]

См. также

• Клепинин, Николай Андреевич
• Родзевич, Константин Болеславович

Отрывок, характеризующий Эфрон, Сергей Яковлевич

24 го было сражение при Шевардинском редуте, 25 го не было пущено ни одного выстрела ни с той, ни с другой стороны, 26 го произошло Бородинское сражение.
Для чего и как были даны и приняты сражения при Шевардине и при Бородине? Для чего было дано Бородинское сражение? Ни для французов, ни для русских оно не имело ни малейшего смысла. Результатом ближайшим было и должно было быть – для русских то, что мы приблизились к погибели Москвы (чего мы боялись больше всего в мире), а для французов то, что они приблизились к погибели всей армии (чего они тоже боялись больше всего в мире). Результат этот был тогда же совершении очевиден, а между тем Наполеон дал, а Кутузов принял это сражение.
Ежели бы полководцы руководились разумными причинами, казалось, как ясно должно было быть для Наполеона, что, зайдя за две тысячи верст и принимая сражение с вероятной случайностью потери четверти армии, он шел на верную погибель; и столь же ясно бы должно было казаться Кутузову, что, принимая сражение и тоже рискуя потерять четверть армии, он наверное теряет Москву. Для Кутузова это было математически ясно, как ясно то, что ежели в шашках у меня меньше одной шашкой и я буду меняться, я наверное проиграю и потому не должен меняться.
Когда у противника шестнадцать шашек, а у меня четырнадцать, то я только на одну восьмую слабее его; а когда я поменяюсь тринадцатью шашками, то он будет втрое сильнее меня.
До Бородинского сражения наши силы приблизительно относились к французским как пять к шести, а после сражения как один к двум, то есть до сражения сто тысяч; ста двадцати, а после сражения пятьдесят к ста. А вместе с тем умный и опытный Кутузов принял сражение. Наполеон же, гениальный полководец, как его называют, дал сражение, теряя четверть армии и еще более растягивая свою линию. Ежели скажут, что, заняв Москву, он думал, как занятием Вены, кончить кампанию, то против этого есть много доказательств. Сами историки Наполеона рассказывают, что еще от Смоленска он хотел остановиться, знал опасность своего растянутого положения знал, что занятие Москвы не будет концом кампании, потому что от Смоленска он видел, в каком положении оставлялись ему русские города, и не получал ни одного ответа на свои неоднократные заявления о желании вести переговоры.
Давая и принимая Бородинское сражение, Кутузов и Наполеон поступили непроизвольно и бессмысленно. А историки под совершившиеся факты уже потом подвели хитросплетенные доказательства предвидения и гениальности полководцев, которые из всех непроизвольных орудий мировых событий были самыми рабскими и непроизвольными деятелями.
Древние оставили нам образцы героических поэм, в которых герои составляют весь интерес истории, и мы все еще не можем привыкнуть к тому, что для нашего человеческого времени история такого рода не имеет смысла.
На другой вопрос: как даны были Бородинское и предшествующее ему Шевардинское сражения – существует точно так же весьма определенное и всем известное, совершенно ложное представление. Все историки описывают дело следующим образом:
Русская армия будто бы в отступлении своем от Смоленска отыскивала себе наилучшую позицию для генерального сражения, и таковая позиция была найдена будто бы у Бородина.
Русские будто бы укрепили вперед эту позицию, влево от дороги (из Москвы в Смоленск), под прямым почти углом к ней, от Бородина к Утице, на том самом месте, где произошло сражение.
Впереди этой позиции будто бы был выставлен для наблюдения за неприятелем укрепленный передовой пост на Шевардинском кургане. 24 го будто бы Наполеон атаковал передовой пост и взял его; 26 го же атаковал всю русскую армию, стоявшую на позиции на Бородинском поле.
Так говорится в историях, и все это совершенно несправедливо, в чем легко убедится всякий, кто захочет вникнуть в сущность дела.
Русские не отыскивали лучшей позиции; а, напротив, в отступлении своем прошли много позиций, которые были лучше Бородинской. Они не остановились ни на одной из этих позиций: и потому, что Кутузов не хотел принять позицию, избранную не им, и потому, что требованье народного сражения еще недостаточно сильно высказалось, и потому, что не подошел еще Милорадович с ополчением, и еще по другим причинам, которые неисчислимы. Факт тот – что прежние позиции были сильнее и что Бородинская позиция (та, на которой дано сражение) не только не сильна, но вовсе не есть почему нибудь позиция более, чем всякое другое место в Российской империи, на которое, гадая, указать бы булавкой на карте.
Русские не только не укрепляли позицию Бородинского поля влево под прямым углом от дороги (то есть места, на котором произошло сражение), но и никогда до 25 го августа 1812 года не думали о том, чтобы сражение могло произойти на этом месте. Этому служит доказательством, во первых, то, что не только 25 го не было на этом месте укреплений, но что, начатые 25 го числа, они не были кончены и 26 го; во вторых, доказательством служит положение Шевардинского редута: Шевардинский редут, впереди той позиции, на которой принято сражение, не имеет никакого смысла. Для чего был сильнее всех других пунктов укреплен этот редут? И для чего, защищая его 24 го числа до поздней ночи, были истощены все усилия и потеряно шесть тысяч человек? Для наблюдения за неприятелем достаточно было казачьего разъезда. В третьих, доказательством того, что позиция, на которой произошло сражение, не была предвидена и что Шевардинский редут не был передовым пунктом этой позиции, служит то, что Барклай де Толли и Багратион до 25 го числа находились в убеждении, что Шевардинский редут есть левый фланг позиции и что сам Кутузов в донесении своем, писанном сгоряча после сражения, называет Шевардинский редут левым флангом позиции. Уже гораздо после, когда писались на просторе донесения о Бородинском сражении, было (вероятно, для оправдания ошибок главнокомандующего, имеющего быть непогрешимым) выдумано то несправедливое и странное показание, будто Шевардинский редут служил передовым постом (тогда как это был только укрепленный пункт левого фланга) и будто Бородинское сражение было принято нами на укрепленной и наперед избранной позиции, тогда как оно произошло на совершенно неожиданном и почти не укрепленном месте.
Дело же, очевидно, было так: позиция была избрана по реке Колоче, пересекающей большую дорогу не под прямым, а под острым углом, так что левый фланг был в Шевардине, правый около селения Нового и центр в Бородине, при слиянии рек Колочи и Во йны. Позиция эта, под прикрытием реки Колочи, для армии, имеющей целью остановить неприятеля, движущегося по Смоленской дороге к Москве, очевидна для всякого, кто посмотрит на Бородинское поле, забыв о том, как произошло сражение.
Наполеон, выехав 24 го к Валуеву, не увидал (как говорится в историях) позицию русских от Утицы к Бородину (он не мог увидать эту позицию, потому что ее не было) и не увидал передового поста русской армии, а наткнулся в преследовании русского арьергарда на левый фланг позиции русских, на Шевардинский редут, и неожиданно для русских перевел войска через Колочу. И русские, не успев вступить в генеральное сражение, отступили своим левым крылом из позиции, которую они намеревались занять, и заняли новую позицию, которая была не предвидена и не укреплена. Перейдя на левую сторону Колочи, влево от дороги, Наполеон передвинул все будущее сражение справа налево (со стороны русских) и перенес его в поле между Утицей, Семеновским и Бородиным (в это поле, не имеющее в себе ничего более выгодного для позиции, чем всякое другое поле в России), и на этом поле произошло все сражение 26 го числа. В грубой форме план предполагаемого сражения и происшедшего сражения будет следующий:

Ежели бы Наполеон не выехал вечером 24 го числа на Колочу и не велел бы тотчас же вечером атаковать редут, а начал бы атаку на другой день утром, то никто бы не усомнился в том, что Шевардинский редут был левый фланг нашей позиции; и сражение произошло бы так, как мы его ожидали. В таком случае мы, вероятно, еще упорнее бы защищали Шевардинский редут, наш левый фланг; атаковали бы Наполеона в центре или справа, и 24 го произошло бы генеральное сражение на той позиции, которая была укреплена и предвидена. Но так как атака на наш левый фланг произошла вечером, вслед за отступлением нашего арьергарда, то есть непосредственно после сражения при Гридневой, и так как русские военачальники не хотели или не успели начать тогда же 24 го вечером генерального сражения, то первое и главное действие Бородинского сражения было проиграно еще 24 го числа и, очевидно, вело к проигрышу и того, которое было дано 26 го числа.
После потери Шевардинского редута к утру 25 го числа мы оказались без позиции на левом фланге и были поставлены в необходимость отогнуть наше левое крыло и поспешно укреплять его где ни попало.
Но мало того, что 26 го августа русские войска стояли только под защитой слабых, неконченных укреплений, – невыгода этого положения увеличилась еще тем, что русские военачальники, не признав вполне совершившегося факта (потери позиции на левом фланге и перенесения всего будущего поля сражения справа налево), оставались в своей растянутой позиции от села Нового до Утицы и вследствие того должны были передвигать свои войска во время сражения справа налево. Таким образом, во все время сражения русские имели против всей французской армии, направленной на наше левое крыло, вдвое слабейшие силы. (Действия Понятовского против Утицы и Уварова на правом фланге французов составляли отдельные от хода сражения действия.)