Лоик, Эцио
 Эцио Лоик
| ||
| Общая информация | ||
| Родился | ||
| Гражданство | ||
| Позиция | полузащитник | |
| Информация о клубе | ||
| Клуб | ||
| Карьера | ||
| Клубная карьера* | ||
| 1936–1937 |  Фиумана
|
41 (12) |
| 1937–1940 | Милан
|
53 (10) |
| 1940–1942 | Венеция
|
60 (13) |
| 1942–1949 | Торино
|
176 (70) |
| Национальная сборная** | ||
| 1942–1949 | Италия
|
9 (4) |
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах. | ||
Эцио Лоик (итал. Ezio Loik, 26 сентября 1919, Фиуме — 4 мая 1949, Суперга) — итальянский футболист, полузащитник.
Прежде всего известен выступлениями за клуб «Торино», а также национальную сборную Италии. Один из главных бомбардиров звездного состава «Торино», который доминировал в итальянском футболе в 1940-х годах. Вместе с партнёрами по туринской команде трагически погиб в авиационной катастрофе на горе Суперга 4 мая 1949 года.
Пятикратный чемпион Италии. Двукратный обладатель Кубка Италии.
Содержание
Клубная карьера
Родился 26 сентября 1919 года в городе Фиуме (ныне Риека). Воспитанник футбольной школы местного клуба «Леонида».
Во взрослом футболе дебютировал в 1936 году выступлениями за команду клуба «Фиумана», в которой провел один сезон, приняв участие в 41 матче чемпионата[1].
Впоследствии с 1937 по 1942 год играл в составе «Милана» и «Венеции». В составе последней завоевал титул обладателя Кубка Италии (1941)[1].
В 1942 году перешел в клуб «Торино», за который отыграл 7 сезонов. Большинство времени, проведенного в составе «Торино», был основным игроком команды. Был одним из главных бомбардиров команды, имея среднюю результативность на уровне 0,4 гола за игру в первенстве. За это время добавил к списку своих трофеев пять титулов чемпиона Италии, и еще один титул обладателя Кубка Италии[1].
Свой последний, пятый титул чемпиона Италии в сезоне 1948-49 Лоик получил уже посмертно — 4 мая 1949 года команда трагически погибла в авиакатастрофе на горе Суперга близ Турина. До конца первенства оставалось 4 тура, «Торино» возглавлял турнирную таблицу, и все погибшие игроки клуба посмертно получили чемпионский титул после того, как игроки молодежной команды клуба, что доигрывали сезон, выиграли во всех четырех последних матчах первенства. Стоит отметить, что их соперники («Дженоа», «Сампдория», «Палермо» и «Фиорентина») в этих матчах из уважения к погибшим чемпионам также выставляли на поле молодежные составы своих клубов[1].
Карьера в сборной
В 1942 году дебютировал в официальных матчах в составе национальной сборной Италии. В течение карьеры в национальной команде, которая продлилась 8 лет, провел 9 матчей, забив 4 гола[2].
Титулы и достижения
-
Чемпион Италии (5):
- «Торино»: 1942-43, 1945-46, 1946-47, 1947-48, 1948-49
-
Обладатель Кубка Италии (2):
См. также
-
Напишите отзыв о статье "Лоик, Эцио"
Примечания
Ссылки
- [www.figc.it/nazionali/DettaglioConvocato?codiceConvocato=590&squadra=1 Статистика выступлений за сборную на сайте Федерации футбола Италии.] (итал.)
- [www.enciclopediadelcalcio.it/Loik.html Данные об игроке в «Энциклопедии футбола».] (итал.)
Бачигалупо | А. Балларин | Д. Балларин | Бонджорни | Кастильяно | Фадини | Габетто | Грава | Грезар | Лоик | Марозо | Мартелли | Маццола | Менти | Оперто | Оссола | Ригамонти | Шуберт | Эрбштейн | Ливсли | Аньизетта | Чиваллери | Кортина | Бонаюти | Казальборе | Каваллеро | Тозатти | Мерони | Панграци | Д`Инка | Бьянкарди
Отрывок, характеризующий Лоик, Эцио
Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]
Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.
«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.
В девять часов утра, в назначенный день, князь Андрей явился в приемную к графу Аракчееву.
Лично князь Андрей не знал Аракчеева и никогда не видал его, но всё, что он знал о нем, мало внушало ему уважения к этому человеку.
«Он – военный министр, доверенное лицо государя императора; никому не должно быть дела до его личных свойств; ему поручено рассмотреть мою записку, следовательно он один и может дать ход ей», думал князь Андрей, дожидаясь в числе многих важных и неважных лиц в приемной графа Аракчеева.
Князь Андрей во время своей, большей частью адъютантской, службы много видел приемных важных лиц и различные характеры этих приемных были для него очень ясны. У графа Аракчеева был совершенно особенный характер приемной. На неважных лицах, ожидающих очереди аудиенции в приемной графа Аракчеева, написано было чувство пристыженности и покорности; на более чиновных лицах выражалось одно общее чувство неловкости, скрытое под личиной развязности и насмешки над собою, над своим положением и над ожидаемым лицом. Иные задумчиво ходили взад и вперед, иные шепчась смеялись, и князь Андрей слышал sobriquet [насмешливое прозвище] Силы Андреича и слова: «дядя задаст», относившиеся к графу Аракчееву. Один генерал (важное лицо) видимо оскорбленный тем, что должен был так долго ждать, сидел перекладывая ноги и презрительно сам с собой улыбаясь.
Но как только растворялась дверь, на всех лицах выражалось мгновенно только одно – страх. Князь Андрей попросил дежурного другой раз доложить о себе, но на него посмотрели с насмешкой и сказали, что его черед придет в свое время. После нескольких лиц, введенных и выведенных адъютантом из кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным видом. Аудиенция офицера продолжалась долго. Вдруг послышались из за двери раскаты неприятного голоса, и бледный офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда, и схватив себя за голову, прошел через приемную.
