Эчеверриа, Луис

Луис Эчеверриа Альварес Luis Echeverria Alvarez
Президент Мексики
1 декабря 1970 года — 30 ноября 1976 года
Предшественник:	Густаво Диас Ордас
Преемник:	Хосе Лопес Портильо
Вероисповедание:	католик
Рождение:	17 января 1922(1922-01-17) (102 года) Мехико
Супруга:	(с 1945 г.) Мария Эстер Суно Арсе (1924-1999)
Дети:	сыновья Луис Висенте, Альваро, Родольфо, Пабло, Бенито и Адольфо, дочери Мария дель Кармен и Мария Эстер
Награды:

Луис Эчеверриа Альварес (исп. Luis Echeverria Alvarez; род. 17 января 1922 года, Мехико) — мексиканский государственный и политический деятель, президент Мексики с 1 декабря 1970 года по 30 ноября 1976 года.

Биография

Родился в столице страны, городе Мехико. В 1945 году закончил факультет права в Национальном автономном университете и в течение нескольких лет преподавал на этом факультете. С 1946 года — член Институционно-революционной партии (ИРП), в которой занимал руководящие посты — в 1949—1952 гг. работает зав. Отделом печати и пропаганды, в 1957—1958 гг. — исполнительный секретарь Национального исполкома ИРП.

В 1952—1954 годы Л. Эчеверриа Альварес находится на ответственной работе в Министерстве морского флота, в 1954-57 гг. в Министерстве просвещения. в 1958-63 гг. — заместитель министра внутренних дел. В 1964-69 гг. — министр внутренних дел Мексики. Был обвинён в расстреле студенческой демонстрации 2 октября 1968 года, но десятилетия спустя был оправдан специальным трибуналом, который расследовал все обстоятельства случившегося. Тем не менее, подобные бойни не прекращались и в его президентство: так, в 1971 году военные расстреляли демонстрацию левых студентов на праздник Тела и Крови Христовых.

Правительство Эчеверрии Альвареса провело ряд социально-экономических мероприятий реформистского характера. Во внешней политике придерживалось принципа мирного сосуществования государств с различным общественным строем, выступало за равноправное деловое сотрудничество между ними.

Литература

Ross J. «Mexico.Geschichte-Gesellschaft-Kultur», 2005 ISBN 3-89771-018-8.

Отрывок, характеризующий Эчеверриа, Луис

Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.