Эшби, Тёрнер
| Тёрнер Эшби | |
| Turner Ashby | |
 | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти |
Харрисонберг (Виргиния) |
| Принадлежность | |
| Род войск | |
| Годы службы |
1861—1862 (КША) |
| Звание |
полковник (КША) |
| Сражения/войны | |
Тёрнер Эшби-младший (англ. Turner Ashby, Jr.; 23 октября 1828 — 6 июня 1862) — кавалерийский командир армии Конфедерации в годы гражданской войны. Прославился как один из офицеров в армии Томаса Джексона во время кампании в долине Шенандоа. Погиб в перестрелке у Годс-Фарм. Иногда его называют генералом и его имя встречается в списках генералов Конфедерации, однако его назначение бригадным генералом не было утверждено Сенатом.
Ранние годы
Тернер Эшби-младший родился на плантации Розбэнк в округе Фокьер в Вирджинии. Он был сыном Тернера Эшби-старшего и Доротеи Грин Эшби. Его отец рано умер и Тернера воспитывала в основном его мать. Впоследствии он купил себе дом неподалеку от той фермы и назвал его «Wolfe’s Crag». Его отец был участником войны 1812 года, а отец Джек Эшби участвовал в войне за независимость в звании капитана.
Эшби учился у частных учителей и впоследствии занимался коммерцией и сельским хозяйством. Он рано стал хорошим наездником и в 20 лет организовал из своих друзей кавалерийский отряд, известный как «Горные рейнджеры» (Mountain Rangers). В 1859 году, после мятежа Джона Брауна, этот отряд был принял на службу в ополчение штата и использовался в охранении во время суда и казни Джона Брауна. Эшби очень интересовался политикой и пытался попасать в легислатуру штата, но он был вигом и сторонником Генри Клея, поэтому его не избрали. Когда началась гражданская война, Эшби был противником сецессии, однако, увидев, что сецессия Вирджинии неизбежна, он уговорил губернатора Летчера направить ополчение на захват федерального арсенала в Харперс-Ферри. После официального объявления сецессии Эшби начал рейд на харперс-Ферри, но федеральное командование успело сжечь здания арсенала и 15 000 ружей до его прибытия.
Гражданская война
Когда Вирджиния объявила о сецессии, Эшби находился в Харперс-Ферри. Он вступил в вирджинское ополчение, которым командовал Томас Джексон и занялся охраной переправ через Потомак и мостов у Харперс-Ферри. Его люди перерезали железнодорожную линию Балтимор-Огайо и препятствовали судоходству по каналу Чесапик-Огайо. 26 июня 1861 года его брат Ричард погиб в перестрелке с противником на реке Потомак[1].
3 июля кавалерия Эшби прикрывала отступление Джексона от реки Потомак.
23 июля 1861 года Джозеф Джонстон присвоил ему звание подполковника 7-го вирджинского кавалерийского полка. По причине болезни полковника Эшби руководил половиной полка, который действовал самостоятельно. 12 марта 1862 года он стал командиром этого полка. Он организовал первую батарею конной артиллерии, известную как «батарея Чьеу». Полк Эшби не участвовал в первом сражении при Бул-Ране, однако способствовал скрытной переброски армии Шенандоа под Манассас. Северяне рассчитывали, что армия Паттерсона свяжет Джонстона в долине Шенандоа, но кавалерия Эшби сумела помешать Паттерсону.
Зимой 1861 года полк Эшби стоял в Мартинсберге. Луис Сиго пишет, что 24 декабря 1861 года Эшби вступил в масонскую ложу No. 136[2].
Весной 1862 года Эшби занимался разведкой в долине Шенандоа. Он поддерживал связь со знаменитой шпионкой Белли Бойд и, считается, именно он научил её составлять и переправлять секретные сообщения.
Успешные действия кавалерии Эшби стали причиной успеха генерала Джексона в его знаменитой кампании в долине Шенандоа в 1862 году. Однако, у Эшби случались и неудачи. В первом сражении при Кернстауне Джексон атаковал отступающий отряд противника, размеры которого Эшби оценил в четыре полка пехоты, и который в реальности оказался дивизией размером в 9 000 человек. В первом сражении при Винчестере Эшби не сумел перехватить отступающую армию Натаниэля Бэнкса, поскольку его люди отвлеклись на захват обозов. Возможно, именно из-за этого Бэнкс избежал полного разгрома.
Когда армия Джексона начала отступать от Харрисонберга к Порт-Репаблик, Эшби командовал арьергардом. 6 июня 1862 года его позиции около Харрисонберга были атакованы 1-м ньюджерсийским кавалерийским полком. Эшби сумел отбить атаку, но под ним была убита лошадь, так что он продолжил сражаться на ногах, но вскоре получил смертельное ранение в голову[3]. Считается, что его застрелил солдат 13-го пеннсильваннского резервного полка, хотя ходили слухи о том, что это был кто-то из своих. Его последними словами были: «Вперед, мои храбрецы!» (Forward my brave men!) За две недели до этого он был представлен к повышению до бригадного генерала.
Джексон впоследствии сказал о Эшби: «Из числа офицеров-партизан я не знаю никого лучше»[4].
Напишите отзыв о статье "Эшби, Тёрнер"
Примечания
- ↑ [www.encyclopediavirginia.org/Ashby_Turner_1828-1862#start_entry Encyclopedia Virginia]
- ↑ [www.archive.org/stream/belleboydconfede010739mbp/belleboydconfede010739mbp_djvu.txt Louis Sigaud, Belle Boyd Confederate Spy]
- ↑ Eicher, John H., and David J. Eicher. Civil War High Commands. Stanford, CA: Stanford University Press, 2001.С.588
- ↑ Anderson, С. 134
Литература
- Ashby, Thomas A. Life of Turner Ashby. Dayton, OH: Press of Morningside Bookshop, 1981. OCLC 8203923. First published 1914 by Neal Publishing Co.
- Paul Christopher Anderson, Blood Image: Turner Ashby in the Civil War and the Southern Mind, LSU Press, 2002 ISBN 9780807131619
Ссылки
- [encyclopediavirginia.org/Ashby_Turner_1828-1862 Turner Ashby (1828—1862)] — статья в вирджинской энциклопедии.
- [civilwardailygazette.com/2012/06/06/the-death-of-general-turner-ashby-terror-of-the-shenandoah-valley-memphis-falls/ The Death of General Turner Ashby, Terror of the Shenandoah Valley; Memphis Falls]
Отрывок, характеризующий Эшби, Тёрнер
– Проси подождать, – и послышался отодвинутый стул. Пьер быстрыми шагами подошел к двери и столкнулся лицом к лицу с выходившим к нему, нахмуренным и постаревшим, князем Андреем. Пьер обнял его и, подняв очки, целовал его в щеки и близко смотрел на него.– Вот не ждал, очень рад, – сказал князь Андрей. Пьер ничего не говорил; он удивленно, не спуская глаз, смотрел на своего друга. Его поразила происшедшая перемена в князе Андрее. Слова были ласковы, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд был потухший, мертвый, которому, несмотря на видимое желание, князь Андрей не мог придать радостного и веселого блеска. Не то, что похудел, побледнел, возмужал его друг; но взгляд этот и морщинка на лбу, выражавшие долгое сосредоточение на чем то одном, поражали и отчуждали Пьера, пока он не привык к ним.
При свидании после долгой разлуки, как это всегда бывает, разговор долго не мог остановиться; они спрашивали и отвечали коротко о таких вещах, о которых они сами знали, что надо было говорить долго. Наконец разговор стал понемногу останавливаться на прежде отрывочно сказанном, на вопросах о прошедшей жизни, о планах на будущее, о путешествии Пьера, о его занятиях, о войне и т. д. Та сосредоточенность и убитость, которую заметил Пьер во взгляде князя Андрея, теперь выражалась еще сильнее в улыбке, с которою он слушал Пьера, в особенности тогда, когда Пьер говорил с одушевлением радости о прошедшем или будущем. Как будто князь Андрей и желал бы, но не мог принимать участия в том, что он говорил. Пьер начинал чувствовать, что перед князем Андреем восторженность, мечты, надежды на счастие и на добро не приличны. Ему совестно было высказывать все свои новые, масонские мысли, в особенности подновленные и возбужденные в нем его последним путешествием. Он сдерживал себя, боялся быть наивным; вместе с тем ему неудержимо хотелось поскорей показать своему другу, что он был теперь совсем другой, лучший Пьер, чем тот, который был в Петербурге.
– Я не могу вам сказать, как много я пережил за это время. Я сам бы не узнал себя.
– Да, много, много мы изменились с тех пор, – сказал князь Андрей.
– Ну а вы? – спрашивал Пьер, – какие ваши планы?
– Планы? – иронически повторил князь Андрей. – Мои планы? – повторил он, как бы удивляясь значению такого слова. – Да вот видишь, строюсь, хочу к будущему году переехать совсем…
Пьер молча, пристально вглядывался в состаревшееся лицо (князя) Андрея.
– Нет, я спрашиваю, – сказал Пьер, – но князь Андрей перебил его:
– Да что про меня говорить…. расскажи же, расскажи про свое путешествие, про всё, что ты там наделал в своих именьях?
Пьер стал рассказывать о том, что он сделал в своих имениях, стараясь как можно более скрыть свое участие в улучшениях, сделанных им. Князь Андрей несколько раз подсказывал Пьеру вперед то, что он рассказывал, как будто всё то, что сделал Пьер, была давно известная история, и слушал не только не с интересом, но даже как будто стыдясь за то, что рассказывал Пьер.
Пьеру стало неловко и даже тяжело в обществе своего друга. Он замолчал.
– А вот что, душа моя, – сказал князь Андрей, которому очевидно было тоже тяжело и стеснительно с гостем, – я здесь на биваках, и приехал только посмотреть. Я нынче еду опять к сестре. Я тебя познакомлю с ними. Да ты, кажется, знаком, – сказал он, очевидно занимая гостя, с которым он не чувствовал теперь ничего общего. – Мы поедем после обеда. А теперь хочешь посмотреть мою усадьбу? – Они вышли и проходили до обеда, разговаривая о политических новостях и общих знакомых, как люди мало близкие друг к другу. С некоторым оживлением и интересом князь Андрей говорил только об устраиваемой им новой усадьбе и постройке, но и тут в середине разговора, на подмостках, когда князь Андрей описывал Пьеру будущее расположение дома, он вдруг остановился. – Впрочем тут нет ничего интересного, пойдем обедать и поедем. – За обедом зашел разговор о женитьбе Пьера.
– Я очень удивился, когда услышал об этом, – сказал князь Андрей.
Пьер покраснел так же, как он краснел всегда при этом, и торопливо сказал:
– Я вам расскажу когда нибудь, как это всё случилось. Но вы знаете, что всё это кончено и навсегда.
– Навсегда? – сказал князь Андрей. – Навсегда ничего не бывает.
– Но вы знаете, как это всё кончилось? Слышали про дуэль?
– Да, ты прошел и через это.
– Одно, за что я благодарю Бога, это за то, что я не убил этого человека, – сказал Пьер.
– Отчего же? – сказал князь Андрей. – Убить злую собаку даже очень хорошо.
– Нет, убить человека не хорошо, несправедливо…
– Отчего же несправедливо? – повторил князь Андрей; то, что справедливо и несправедливо – не дано судить людям. Люди вечно заблуждались и будут заблуждаться, и ни в чем больше, как в том, что они считают справедливым и несправедливым.
– Несправедливо то, что есть зло для другого человека, – сказал Пьер, с удовольствием чувствуя, что в первый раз со времени его приезда князь Андрей оживлялся и начинал говорить и хотел высказать всё то, что сделало его таким, каким он был теперь.
– А кто тебе сказал, что такое зло для другого человека? – спросил он.
– Зло? Зло? – сказал Пьер, – мы все знаем, что такое зло для себя.
– Да мы знаем, но то зло, которое я знаю для себя, я не могу сделать другому человеку, – всё более и более оживляясь говорил князь Андрей, видимо желая высказать Пьеру свой новый взгляд на вещи. Он говорил по французски. Je ne connais l dans la vie que deux maux bien reels: c'est le remord et la maladie. II n'est de bien que l'absence de ces maux. [Я знаю в жизни только два настоящих несчастья: это угрызение совести и болезнь. И единственное благо есть отсутствие этих зол.] Жить для себя, избегая только этих двух зол: вот вся моя мудрость теперь.
– А любовь к ближнему, а самопожертвование? – заговорил Пьер. – Нет, я с вами не могу согласиться! Жить только так, чтобы не делать зла, чтоб не раскаиваться? этого мало. Я жил так, я жил для себя и погубил свою жизнь. И только теперь, когда я живу, по крайней мере, стараюсь (из скромности поправился Пьер) жить для других, только теперь я понял всё счастие жизни. Нет я не соглашусь с вами, да и вы не думаете того, что вы говорите.
