Эшен (Лихтенштейн)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Эшен
нем. Eschen
Герб
Флаг
Страна

Лихтенштейн

Статус

община

Административный центр

Эшен

Население (2013)

4 284 (5-е место)

Плотность

412,68 чел./км² (2-е место)

Площадь

10,381 км²
(6-е место)

Высота
над уровнем моря
 • Наивысшая точка



 453 м

Часовой пояс

UTC+1

Код ISO 3166-2

LI-02

[www.eschen.li Официальный сайт]
Координаты: 47°12′ с. ш. 9°31′ в. д. / 47.200° с. ш. 9.517° в. д. / 47.200; 9.517 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=47.200&mlon=9.517&zoom=12 (O)] (Я)

Э́шен[1] (нем. Eschen) — община в княжестве Лихтенштейн.

Население — 4215 человек (2011). Площадь — 10,381 км². Официальный код — 7007. Почтовый индекс — 9492.





История

На территории Эшена находятся древние поселения Малансер и Шнеллер. В Нендельне были обнаружены стены укрепительных сооружений периода римской империи.

Эшен впервые появился в переписи эпохи Каролингов примерно в 850 г., там он именовался Эссаной (название возможно произошло от кельтского «esca» (что в переводе означает «у воды»)).

В 1217 вошел в состав княжества.

Население

  • 2009 - 4 183 жителей.
  • 2011 - 4 215 жителей.
  • 2012 - 4 249 жителей.
  • 2013 - 4 284 жителей.

Экономика

В Эшене и Нендельне развита промышленность, торговля, сфера услуг, здесь есть спортивный комплекс с огромным бассейном.

Напишите отзыв о статье "Эшен (Лихтенштейн)"

Примечания

  1. Лихтенштейн // Атлас мира / сост. и подгот. к изд. ПКО «Картография» в 2009 г. ; гл. ред. Г. В. Поздняк. — М. : ПКО «Картография» : Оникс, 2010. — С. 62. — ISBN 978-5-85120-295-7 (Картография). — ISBN 978-5-488-02609-4 (Оникс).</span>
  2. </ol>

Ссылки

  • [www.eschen.li Официальная страница]

Отрывок, характеризующий Эшен (Лихтенштейн)

Несколько раз Пьер собирался говорить, но с одной стороны князь Василий не допускал его до этого, с другой стороны сам Пьер боялся начать говорить в том тоне решительного отказа и несогласия, в котором он твердо решился отвечать своему тестю. Кроме того слова масонского устава: «буди ласков и приветлив» вспоминались ему. Он морщился, краснел, вставал и опускался, работая над собою в самом трудном для него в жизни деле – сказать неприятное в глаза человеку, сказать не то, чего ожидал этот человек, кто бы он ни был. Он так привык повиноваться этому тону небрежной самоуверенности князя Василия, что и теперь он чувствовал, что не в силах будет противостоять ей; но он чувствовал, что от того, что он скажет сейчас, будет зависеть вся дальнейшая судьба его: пойдет ли он по старой, прежней дороге, или по той новой, которая так привлекательно была указана ему масонами, и на которой он твердо верил, что найдет возрождение к новой жизни.
– Ну, мой милый, – шутливо сказал князь Василий, – скажи же мне: «да», и я от себя напишу ей, и мы убьем жирного тельца. – Но князь Василий не успел договорить своей шутки, как Пьер с бешенством в лице, которое напоминало его отца, не глядя в глаза собеседнику, проговорил шопотом:
– Князь, я вас не звал к себе, идите, пожалуйста, идите! – Он вскочил и отворил ему дверь.
– Идите же, – повторил он, сам себе не веря и радуясь выражению смущенности и страха, показавшемуся на лице князя Василия.
– Что с тобой? Ты болен?
– Идите! – еще раз проговорил дрожащий голос. И князь Василий должен был уехать, не получив никакого объяснения.
Через неделю Пьер, простившись с новыми друзьями масонами и оставив им большие суммы на милостыни, уехал в свои именья. Его новые братья дали ему письма в Киев и Одессу, к тамошним масонам, и обещали писать ему и руководить его в его новой деятельности.


Дело Пьера с Долоховым было замято, и, несмотря на тогдашнюю строгость государя в отношении дуэлей, ни оба противника, ни их секунданты не пострадали. Но история дуэли, подтвержденная разрывом Пьера с женой, разгласилась в обществе. Пьер, на которого смотрели снисходительно, покровительственно, когда он был незаконным сыном, которого ласкали и прославляли, когда он был лучшим женихом Российской империи, после своей женитьбы, когда невестам и матерям нечего было ожидать от него, сильно потерял во мнении общества, тем более, что он не умел и не желал заискивать общественного благоволения. Теперь его одного обвиняли в происшедшем, говорили, что он бестолковый ревнивец, подверженный таким же припадкам кровожадного бешенства, как и его отец. И когда, после отъезда Пьера, Элен вернулась в Петербург, она была не только радушно, но с оттенком почтительности, относившейся к ее несчастию, принята всеми своими знакомыми. Когда разговор заходил о ее муже, Элен принимала достойное выражение, которое она – хотя и не понимая его значения – по свойственному ей такту, усвоила себе. Выражение это говорило, что она решилась, не жалуясь, переносить свое несчастие, и что ее муж есть крест, посланный ей от Бога. Князь Василий откровеннее высказывал свое мнение. Он пожимал плечами, когда разговор заходил о Пьере, и, указывая на лоб, говорил: