Ярнефельт, Ээро
| Ээро Ярнефельт | |
 | |
| Имя при рождении: |
Erik (Eero) Nikolai Järnefelt |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Подданство: |
Российская империя (до 1917) |
| Гражданство: | |
| Жанр: | |
| Стиль: | |
 Работы на Викискладе | |
Э́рик (Э́эро) Николай Я́рнефельт (фин. Erik (Eero) Nikolai Järnefelt, 8 ноября 1863, Выборг — 15 ноября 1937, Хельсинки) — финский живописец, график, профессор.
Содержание
Биография
Ээро Ярнефельт родился в Выборге, вскоре после переезда туда семьи Ярнефельтов из Санкт-Петербурга. Его отец — Август Александр Ярнефельт, служил офицером в Российской армии; мать — Элизабет Ярнефельт (урождённая Клодт фон Юргенсбург); среди его восьми братьев и сестёр — писатель Арвид Ярнефельт, композитор и дирижёр Эдвард Армас Ярнефельт и Айно Сибелиус, жена Яна Сибелиуса. Петербург был родным городом Элизабет Ярнефельт, которая была племянницей П. К. Клодта, чьи скульптуры «Укрощение коней» на Аничковом мосту стали хрестоматийными.[1]
Ээро Ярнефельт получил начальное специальное образование в школе Общества поощрения художников в Хельсинки. После поступил в Императорскую академию художеств в Санкт-Петербурге, где преподавал на должности профессора его родной дядя по матери Микаэль — Михаил Константинович Клодт, известный русский пейзажист. У него, также как и у Павла Петровича Чистякова, учился Ээро Ярнефельт.
Во время обучения в академии (1880-е годы) Ээро сблизился с молодыми русскими художниками, особенно с Ильёй Репиным, Сергеем Коровиным. Их объединяли общие художественные вкусы. Вместе с художниками-передвижниками, как они себя называли, Ээро Ярнефельт участвовал в выставках. Их дружеские связи сохранялись потом в течение многих лет, когда Ярнефельт жил в Финляндии.[2]
Студентом Ярнефельт находился также под сильным влиянием Ивана Шишкина, Василия Поленова, Архипа Куинджи. Потом был период обучения в Париже в 1886—1888 годах, где он окончательно состоялся как живописец.
Ээро Ярнефельт занимался также книжной иллюстрацией; в частности, иллюстрировал несколько изданий писателя Юхани Ахо (1861—1921).
См. также
Напишите отзыв о статье "Ярнефельт, Ээро"
Примечания
Ссылки
- [www.spektr.net/new/05_05/5.html «Самый последовательный реалист финской живописи», Газета «Спектр» № 5 от 22.6.2005]
- [www.edu.fi/oppimateriaalit/kultakausi/eerotext.html Биография и галерея работ] (фин.)
- [yle.fi/teema/sininenlaulu/artikkeli.php?id=35 Статья об Ээро Ярнефельте на YLE.fi] (фин.)
- Ернефельт, Эрик Николай // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Отрывок, характеризующий Ярнефельт, Ээро
Долохов часто обедал у Ростовых, никогда не пропускал спектакля, где они были, и бывал на балах adolescentes [подростков] у Иогеля, где всегда бывали Ростовы. Он оказывал преимущественное внимание Соне и смотрел на нее такими глазами, что не только она без краски не могла выдержать этого взгляда, но и старая графиня и Наташа краснели, заметив этот взгляд.Видно было, что этот сильный, странный мужчина находился под неотразимым влиянием, производимым на него этой черненькой, грациозной, любящей другого девочкой.
Ростов замечал что то новое между Долоховым и Соней; но он не определял себе, какие это были новые отношения. «Они там все влюблены в кого то», думал он про Соню и Наташу. Но ему было не так, как прежде, ловко с Соней и Долоховым, и он реже стал бывать дома.
С осени 1806 года опять всё заговорило о войне с Наполеоном еще с большим жаром, чем в прошлом году. Назначен был не только набор рекрут, но и еще 9 ти ратников с тысячи. Повсюду проклинали анафемой Бонапартия, и в Москве только и толков было, что о предстоящей войне. Для семейства Ростовых весь интерес этих приготовлений к войне заключался только в том, что Николушка ни за что не соглашался оставаться в Москве и выжидал только конца отпуска Денисова с тем, чтобы с ним вместе ехать в полк после праздников. Предстоящий отъезд не только не мешал ему веселиться, но еще поощрял его к этому. Большую часть времени он проводил вне дома, на обедах, вечерах и балах.
ХI
На третий день Рождества, Николай обедал дома, что в последнее время редко случалось с ним. Это был официально прощальный обед, так как он с Денисовым уезжал в полк после Крещенья. Обедало человек двадцать, в том числе Долохов и Денисов.
Никогда в доме Ростовых любовный воздух, атмосфера влюбленности не давали себя чувствовать с такой силой, как в эти дни праздников. «Лови минуты счастия, заставляй себя любить, влюбляйся сам! Только это одно есть настоящее на свете – остальное всё вздор. И этим одним мы здесь только и заняты», – говорила эта атмосфера. Николай, как и всегда, замучив две пары лошадей и то не успев побывать во всех местах, где ему надо было быть и куда его звали, приехал домой перед самым обедом. Как только он вошел, он заметил и почувствовал напряженность любовной атмосферы в доме, но кроме того он заметил странное замешательство, царствующее между некоторыми из членов общества. Особенно взволнованы были Соня, Долохов, старая графиня и немного Наташа. Николай понял, что что то должно было случиться до обеда между Соней и Долоховым и с свойственною ему чуткостью сердца был очень нежен и осторожен, во время обеда, в обращении с ними обоими. В этот же вечер третьего дня праздников должен был быть один из тех балов у Иогеля (танцовального учителя), которые он давал по праздникам для всех своих учеников и учениц.
– Николенька, ты поедешь к Иогелю? Пожалуйста, поезжай, – сказала ему Наташа, – он тебя особенно просил, и Василий Дмитрич (это был Денисов) едет.
– Куда я не поеду по приказанию г'афини! – сказал Денисов, шутливо поставивший себя в доме Ростовых на ногу рыцаря Наташи, – pas de chale [танец с шалью] готов танцовать.
– Коли успею! Я обещал Архаровым, у них вечер, – сказал Николай.
– А ты?… – обратился он к Долохову. И только что спросил это, заметил, что этого не надо было спрашивать.
– Да, может быть… – холодно и сердито отвечал Долохов, взглянув на Соню и, нахмурившись, точно таким взглядом, каким он на клубном обеде смотрел на Пьера, опять взглянул на Николая.
