Eesti Päevaleht

Э́эсти Пя́эвалехт (эст. Eesti Päevaleht — «Эстонская дневная газета») — ежедневная газета на эстонском языке, выходящая в столице Эстонии Таллине. Имеет третий по величине тираж среди ежедневных печатных изданий Эстонии (после «Постимеэс» и «Ыхтулехт»), также доступна в электронном формате.

Некоторое время (до 2009 года) часть статей была доступна в электронном формате и в переводе на русский язык.

Одноимённая газета на эстонском языке выходит в Стокгольме с 1959 года, в настоящее время один раз в неделю.

История газеты

Во времена пребывания Эстонии в составе СССР (1940—1991) выходила газета Рахва Хяэль (эст. Rahva Hääl — «Голос народа»), бывшая органом ЦК Компартии Эстонской ССР.

После выхода Эстонии из состава СССР в 1991 году газета некоторое время оставалась в государственной собственности. Незадолго до того, как 30 июня 1994 года со второй попытки газета была приватизирована компанией AS Maag, бывшей посредником в скандально-известной сделке по продаже полученных в ходе денежной реформы 1992 года советских рублей Чеченской Республике, коллектив редакции в полном составе уволился и начал выпускать новую газету «Э́эсти Сы́нумид» (эст. Eesti Sõnumid — «Эстонские известия»).

5 июня 1995 года в результате слияния «Рахва Хяэль» с издававшейся с 1993 года «Хо́ммикулехт» (эст. Hommikuleht — «Утренняя газета») и газетой «Пя́эвалехт» (эст. Päevaleht — «Дневная газета», до 1990 года называлась «Но́орте Хя́эль» эст. Noorte Hääl) на свет появилось новое ежедневное печатное издание — «Ээсти Пяэвалехт». 29 сентября 1995 года газета «Ээсти Пяэвалехт» объединилась с нашедшей новых инвесторов «Ээсти сынумид», коллектив которой, не пожелав сотрудничать с приватизаторами «Рахва Хяэль», позже основал новую газету «Сы́нумилехт» (эст. Sõnumileht — «Газета известий»).

Ссылки

• [www.epl.ee Официальный сайт]  (эст.)

Отрывок, характеризующий Eesti Päevaleht

Алпатыч, повернув свое лицо к князю Андрею, посмотрел на него; и вдруг торжественным жестом поднял руку кверху.
– Он мой покровитель, да будет воля его! – проговорил он.
Толпа мужиков и дворовых шла по лугу, с открытыми головами, приближаясь к князю Андрею.
– Ну прощай! – сказал князь Андрей, нагибаясь к Алпатычу. – Уезжай сам, увози, что можешь, и народу вели уходить в Рязанскую или в Подмосковную. – Алпатыч прижался к его ноге и зарыдал. Князь Андрей осторожно отодвинул его и, тронув лошадь, галопом поехал вниз по аллее.
На выставке все так же безучастно, как муха на лице дорогого мертвеца, сидел старик и стукал по колодке лаптя, и две девочки со сливами в подолах, которые они нарвали с оранжерейных деревьев, бежали оттуда и наткнулись на князя Андрея. Увидав молодого барина, старшая девочка, с выразившимся на лице испугом, схватила за руку свою меньшую товарку и с ней вместе спряталась за березу, не успев подобрать рассыпавшиеся зеленые сливы.
Князь Андрей испуганно поспешно отвернулся от них, боясь дать заметить им, что он их видел. Ему жалко стало эту хорошенькую испуганную девочку. Он боялся взглянуть на нее, по вместе с тем ему этого непреодолимо хотелось. Новое, отрадное и успокоительное чувство охватило его, когда он, глядя на этих девочек, понял существование других, совершенно чуждых ему и столь же законных человеческих интересов, как и те, которые занимали его. Эти девочки, очевидно, страстно желали одного – унести и доесть эти зеленые сливы и не быть пойманными, и князь Андрей желал с ними вместе успеха их предприятию. Он не мог удержаться, чтобы не взглянуть на них еще раз. Полагая себя уже в безопасности, они выскочили из засады и, что то пища тоненькими голосками, придерживая подолы, весело и быстро бежали по траве луга своими загорелыми босыми ножонками.
Князь Андрей освежился немного, выехав из района пыли большой дороги, по которой двигались войска. Но недалеко за Лысыми Горами он въехал опять на дорогу и догнал свой полк на привале, у плотины небольшого пруда. Был второй час после полдня. Солнце, красный шар в пыли, невыносимо пекло и жгло спину сквозь черный сюртук. Пыль, все такая же, неподвижно стояла над говором гудевшими, остановившимися войсками. Ветру не было, В проезд по плотине на князя Андрея пахнуло тиной и свежестью пруда. Ему захотелось в воду – какая бы грязная она ни была. Он оглянулся на пруд, с которого неслись крики и хохот. Небольшой мутный с зеленью пруд, видимо, поднялся четверти на две, заливая плотину, потому что он был полон человеческими, солдатскими, голыми барахтавшимися в нем белыми телами, с кирпично красными руками, лицами и шеями. Все это голое, белое человеческое мясо с хохотом и гиком барахталось в этой грязной луже, как караси, набитые в лейку. Весельем отзывалось это барахтанье, и оттого оно особенно было грустно.