Каммингс, Эдвард Эстлин

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Э. Э. Каммингс»)
Перейти к: навигация, поиск
Эдвард Эстлин Каммингс
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Эдвард Эстлин Каммингс (англ. Edward Estlin Cummings; 14 октября 1894, Кембридж, Массачусетс — 3 сентября 1962, Норт-Конвей, Нью-Гэмпшир) — американский поэт, писатель, художник, драматург. Принято считать, что Каммингс предпочитал писать свою фамилию и инициалы с маленькой буквы (как e.e.cummings), однако не существует никаких документальных подтверждений этого факта.

В своей поэтической работе Каммингс проводил радикальные эксперименты с формой, пунктуацией, синтаксисом и правописанием. В некоторых его стихах заглавные буквы не используются; строки, фразы и даже отдельные слова часто прерываются в самых неожиданных местах; знаки препинания или отсутствуют, или расставлены странным образом. Кроме того, Каммингс зачастую нарушал свойственный английскому языку порядок следования слов в предложении. Многие его произведения можно понять только при чтении с листа, но не на слух.

Несмотря на склонность к формальным экспериментам, немалая часть стихов Каммингса носит традиционный характер (в частности, Каммингс является автором большого количества сонетов). В зрелом возрасте Каммингс часто подвергался критике за самоповторы и приверженность раз и навсегда выработанному стилю. Несмотря на это, его простой язык, чувство юмора и эксплуатация таких тем, как секс и война, снискали ему огромную популярность, особенно среди молодёжи.

Всего за время своей жизни Каммингс опубликовал более 900 стихотворений, два романа, несколько пьес и эссе. Кроме того, он является автором большого количества рисунков, набросков и картин.





Образование и начало карьеры

C 1911 по 1916 годы Каммингс обучался в Гарвардском университете, где он получил степень бакалавра (B.A.) в 1915 году и магистра искусств (M.A.) в 1916 году. Начиная с 1912 года, стихи Каммингса регулярно публиковались в университетской газете Harvard Monthly, а с 1915 — в издании Harvard Advocate.

В 1914 году Каммингс попал под сильное влияние авангардных авторов, таких как Гертруда Стайн и Эзра Паунд. В 1915 году Каммингс закончил колледж с отличием и на вручении диплома произнёс весьма неоднозначную речь, озаглавленную «Новое искусство». Эта речь принесла ему дурную славу: в своём выступлении Каммингс назвал творчество хорошо известной авангардной поэтессы Эми Лоуэлл «аномальным», хотя на самом деле он намеревался «воспеть ей хвалу». За свою речь Каммингс подвергся критике в газетах.

В 1917 году несколько стихотворений Каммингса были опубликованы в компиляции «Восемь гарвардских поэтов» (Eight Harvard Poets). В том же году Каммингс отправился добровольцем во Францию, где он служил в медицинских войсках. В результате неразберихи поэт пять недель не был приписан ни к одному из медицинских экипажей. Это время он провёл в Париже. Город настолько полюбился ему, что Каммингс регулярно посещал Париж в течение всей жизни.

21 сентября 1917 года, всего через пять месяцев после прибытия Каммингса во Францию, он был арестован по подозрению в шпионаже после того, как открыто высказал свои пацифистские взгляды. Каммингс был отправлен в концентрационный лагерь Dépôt de Triage в Нормандии, где провёл три с половиной месяца. Воспоминания об этих событиях легли в основу романа «Чудовищное пространство» (The Enormous Room).

Каммингс был освобождён 19 декабря 1917 года после вмешательства со стороны его отца, имевшего обширные связи в политических кругах. Он сразу же возвратился в США. В 1918 году поэт был призван в армию, где служил до ноября 1918 года.

В 1921—1923 годах Каммингс жил в Париже. В 20-х и 30-х годах он много путешествовал по Европе, а в 1931 году посетил Советский Союз, который поразил его отсутствием интеллектуальной и художественной свободы. Свои впечатления от поездки Каммингс выразил в книге Eimi («Аз есмь»).

Поэзия Э. Э. Каммингса

В начале своей карьеры Каммингс находился под заметным влиянием авангардных писателей и поэтов (Гертруда Стайн, Эзра Паунд, Эми Лоуэлл и другие). Во время визитов в Париж он открыл для себя дадаизм и сюрреализм, которые также повлияли на его творчество.

Несмотря на увлечение поэзией модернизма, Каммингс написал немало стихов, по форме близких к классическим сонетам. Некоторые из его произведений отличаются использованием необычной типографики. В таких стихах слова, обрывки слов, скобки и другие знаки препинания разбросаны по всему листу. Занимаясь живописью, Каммингс хорошо понимал, что от способа визуальной подачи стихотворения во многом зависят впечатления читателя, и использовал типографику для того, чтобы «рисовать картины» в некоторых из своих произведений.

Первый сборник стихов Каммингса — «Тюльпаны и дымоходы» (Tulips and Chimneys, 1923) — впервые познакомил публику с «фирменным стилем» поэта, который характеризуется намеренно искажённой грамматикой и пунктуацией, как, например, в стихотворении «a leaf falls loneliness» (en:l(a):

l(a

le
af
fa

ll

s)
one
l

iness

Некоторые из самых известных стихов Каммингса не отличаются необычной типографикой, но, несмотря на это, несут на себе отпечаток его неповторимого стиля. Каммингс очень часто произвольно изменял принятый в английском языке порядок слов в предложении. В результате на свет появлялись такие знаменитые строки, как «why must itself up every of a park…» или «they sowed their isn’t». В некоторых стихах Каммингс намеренно искажает правописание английских слов. Кроме того, он весьма изобретательно использует составные слова, например, «mud-luscious» («грязно-сладкий»).

Многие стихи Каммингса имеют острую социальную окраску и высмеивают недостатки общественного устройства, но при этом поэт не был чужд романтизма: очень часто в его стихах воспеваются любовь, дружба и иные формы человеческих отношений.

Каммингса часто обвиняли в том, что, выработав уникальный стиль, он остановился в своём творческом развитии. Тем не менее, критики отмечают, что, несмотря на застой в техническом плане, содержание стихов Каммингса со временем становилось всё более значительным.

Каммингс как художник

Сам Каммингс считал себя художником в не меньшей степени, чем поэтом и писателем — особенно в последние годы жизни, проведённые в Нью-Хэмпшире, когда он часто днём занимался живописью, а ночью писал стихи.

В 1920-х годах и позже Каммингс последовательно относил себя к числу последователей кубизма, дадаизма и сюрреализма. Особенно ему нравились работы Пабло Пикассо.

Впервые Каммингс получил признание как художник благодаря рисункам и карикатурам, в 20-е годы публиковавшимся в литературном журнале Dial. Позже он стал известен и как живописец. Каммингс также опубликовал сборник работ, выполненных углём, тушью, маслом, пастелью и акварелью, в 1931 году.

Список выставок

В течение жизни Каммингс участвовал во многих художественных выставках, включая:

  • Две картины на выставке в Нью-Йоркском обществе независимых художников (1919, 1920)
  • Выставка живописи в Нью-Йоркской галерее живописцев и скульпторов (1931)
  • Выставка в клубе Kokoon, Кливленд, штат Огайо (1931)
  • Выставка картин и акварелей в Американской британской художественной галерее, Нью-Йорк (1944)
  • Выставка картин, акварелей и этюдов в Рочестере, штат Нью-Йорк (1945)
  • Выставка картин и акварелей в Американской британской художественной галерее, Нью-Йорк (1948)

Премии

В течение жизни Э. Э. Каммингс был удостоен многочисленных литературных премий и наград. В их числе:

  • Премия журнала Dial (1925)
  • Гуггенхаймовская премия (1933)
  • Премия имени Перси Биши Шелли за вклад в развитие поэзии (1944)
  • Премия Хэрриэт Монро от журнала Poetry (1950)
  • Почётное членство в Американской академии поэтов (1950)
  • Гуггенхаймовская премия (1951)
  • Почётный профессор Гарварда (1952—1953)
  • Боллингенская поэтическая премия (1958)
  • Премия Бостонского фестиваля искусств (1957)
  • Двухгодичный грант Фонда Форда (1959)

Библиография

  • The Enormous Room (1922)
  • Tulips and Chimneys (1923)
  • & (1925) (самиздат)
  • XLI Poems (1925)
  • is 5 (1926)
  • HIM (1927) (пьеса)
  • ViVa (1931)
  • Eimi (1933)
  • No Thanks (1935)
  • Collected Poems (1938)
  • 50 Poems (1940)
  • 1 × 1 (1944)
  • Xaipe: Seventy-One Poems (1950)
  • i: six nonlectures (1953)
  • Poems, 1923—1954 (1954)
  • 95 Poems (1958)
  • 73 Poems (1963) (посмертно)
  • Fairy Tales (1965) (посмертно)

Каммингс в России

Каммингс мало известен широкой аудитории русскоязычных читателей, так как переводы на русский язык большинства его произведений до сих пор не опубликованы.

Несколько опубликованных переводов стихов Каммингса на русский язык принадлежат Владимиру Британишскому. Эти переводы, понемногу печатавшиеся с 1975 г., изданы отдельным томом в 2004 г.: Каммингс Э. Э. Избранные стихотворения в переводах Владимира Британишского. — М.: Журнал «Итака»; Журнал «Комментарии», 2004. ISBN 5-85677-003-X (с параллельными текстами на русском и английском языках).

Напишите отзыв о статье "Каммингс, Эдвард Эстлин"

Ссылки

  • [samlib.ru/n/nejt_w_s/ Э. Э. Каммингс в переводах Н. Семонифф (рус.)]

Отрывок, характеризующий Каммингс, Эдвард Эстлин

Макар Алексеич, распустив губы, как бы засыпая, качался, прислонившись к стене.
– Brigand, tu me la payeras, – сказал француз, отнимая руку.
– Nous autres nous sommes clements apres la victoire: mais nous ne pardonnons pas aux traitres, [Разбойник, ты мне поплатишься за это. Наш брат милосерд после победы, но мы не прощаем изменникам,] – прибавил он с мрачной торжественностью в лице и с красивым энергическим жестом.
Пьер продолжал по французски уговаривать офицера не взыскивать с этого пьяного, безумного человека. Француз молча слушал, не изменяя мрачного вида, и вдруг с улыбкой обратился к Пьеру. Он несколько секунд молча посмотрел на него. Красивое лицо его приняло трагически нежное выражение, и он протянул руку.
– Vous m'avez sauve la vie! Vous etes Francais, [Вы спасли мне жизнь. Вы француз,] – сказал он. Для француза вывод этот был несомненен. Совершить великое дело мог только француз, а спасение жизни его, m r Ramball'я capitaine du 13 me leger [мосье Рамбаля, капитана 13 го легкого полка] – было, без сомнения, самым великим делом.
Но как ни несомненен был этот вывод и основанное на нем убеждение офицера, Пьер счел нужным разочаровать его.
– Je suis Russe, [Я русский,] – быстро сказал Пьер.
– Ти ти ти, a d'autres, [рассказывайте это другим,] – сказал француз, махая пальцем себе перед носом и улыбаясь. – Tout a l'heure vous allez me conter tout ca, – сказал он. – Charme de rencontrer un compatriote. Eh bien! qu'allons nous faire de cet homme? [Сейчас вы мне все это расскажете. Очень приятно встретить соотечественника. Ну! что же нам делать с этим человеком?] – прибавил он, обращаясь к Пьеру, уже как к своему брату. Ежели бы даже Пьер не был француз, получив раз это высшее в свете наименование, не мог же он отречься от него, говорило выражение лица и тон французского офицера. На последний вопрос Пьер еще раз объяснил, кто был Макар Алексеич, объяснил, что пред самым их приходом этот пьяный, безумный человек утащил заряженный пистолет, который не успели отнять у него, и просил оставить его поступок без наказания.
Француз выставил грудь и сделал царский жест рукой.
– Vous m'avez sauve la vie. Vous etes Francais. Vous me demandez sa grace? Je vous l'accorde. Qu'on emmene cet homme, [Вы спасли мне жизнь. Вы француз. Вы хотите, чтоб я простил его? Я прощаю его. Увести этого человека,] – быстро и энергично проговорил французский офицер, взяв под руку произведенного им за спасение его жизни во французы Пьера, и пошел с ним в дом.
Солдаты, бывшие на дворе, услыхав выстрел, вошли в сени, спрашивая, что случилось, и изъявляя готовность наказать виновных; но офицер строго остановил их.
– On vous demandera quand on aura besoin de vous, [Когда будет нужно, вас позовут,] – сказал он. Солдаты вышли. Денщик, успевший между тем побывать в кухне, подошел к офицеру.
– Capitaine, ils ont de la soupe et du gigot de mouton dans la cuisine, – сказал он. – Faut il vous l'apporter? [Капитан у них в кухне есть суп и жареная баранина. Прикажете принести?]
– Oui, et le vin, [Да, и вино,] – сказал капитан.


Французский офицер вместе с Пьером вошли в дом. Пьер счел своим долгом опять уверить капитана, что он был не француз, и хотел уйти, но французский офицер и слышать не хотел об этом. Он был до такой степени учтив, любезен, добродушен и истинно благодарен за спасение своей жизни, что Пьер не имел духа отказать ему и присел вместе с ним в зале, в первой комнате, в которую они вошли. На утверждение Пьера, что он не француз, капитан, очевидно не понимая, как можно было отказываться от такого лестного звания, пожал плечами и сказал, что ежели он непременно хочет слыть за русского, то пускай это так будет, но что он, несмотря на то, все так же навеки связан с ним чувством благодарности за спасение жизни.
Ежели бы этот человек был одарен хоть сколько нибудь способностью понимать чувства других и догадывался бы об ощущениях Пьера, Пьер, вероятно, ушел бы от него; но оживленная непроницаемость этого человека ко всему тому, что не было он сам, победила Пьера.
– Francais ou prince russe incognito, [Француз или русский князь инкогнито,] – сказал француз, оглядев хотя и грязное, но тонкое белье Пьера и перстень на руке. – Je vous dois la vie je vous offre mon amitie. Un Francais n'oublie jamais ni une insulte ni un service. Je vous offre mon amitie. Je ne vous dis que ca. [Я обязан вам жизнью, и я предлагаю вам дружбу. Француз никогда не забывает ни оскорбления, ни услуги. Я предлагаю вам мою дружбу. Больше я ничего не говорю.]
В звуках голоса, в выражении лица, в жестах этого офицера было столько добродушия и благородства (во французском смысле), что Пьер, отвечая бессознательной улыбкой на улыбку француза, пожал протянутую руку.
– Capitaine Ramball du treizieme leger, decore pour l'affaire du Sept, [Капитан Рамбаль, тринадцатого легкого полка, кавалер Почетного легиона за дело седьмого сентября,] – отрекомендовался он с самодовольной, неудержимой улыбкой, которая морщила его губы под усами. – Voudrez vous bien me dire a present, a qui' j'ai l'honneur de parler aussi agreablement au lieu de rester a l'ambulance avec la balle de ce fou dans le corps. [Будете ли вы так добры сказать мне теперь, с кем я имею честь разговаривать так приятно, вместо того, чтобы быть на перевязочном пункте с пулей этого сумасшедшего в теле?]
Пьер отвечал, что не может сказать своего имени, и, покраснев, начал было, пытаясь выдумать имя, говорить о причинах, по которым он не может сказать этого, но француз поспешно перебил его.
– De grace, – сказал он. – Je comprends vos raisons, vous etes officier… officier superieur, peut etre. Vous avez porte les armes contre nous. Ce n'est pas mon affaire. Je vous dois la vie. Cela me suffit. Je suis tout a vous. Vous etes gentilhomme? [Полноте, пожалуйста. Я понимаю вас, вы офицер… штаб офицер, может быть. Вы служили против нас. Это не мое дело. Я обязан вам жизнью. Мне этого довольно, и я весь ваш. Вы дворянин?] – прибавил он с оттенком вопроса. Пьер наклонил голову. – Votre nom de bapteme, s'il vous plait? Je ne demande pas davantage. Monsieur Pierre, dites vous… Parfait. C'est tout ce que je desire savoir. [Ваше имя? я больше ничего не спрашиваю. Господин Пьер, вы сказали? Прекрасно. Это все, что мне нужно.]
Когда принесены были жареная баранина, яичница, самовар, водка и вино из русского погреба, которое с собой привезли французы, Рамбаль попросил Пьера принять участие в этом обеде и тотчас сам, жадно и быстро, как здоровый и голодный человек, принялся есть, быстро пережевывая своими сильными зубами, беспрестанно причмокивая и приговаривая excellent, exquis! [чудесно, превосходно!] Лицо его раскраснелось и покрылось потом. Пьер был голоден и с удовольствием принял участие в обеде. Морель, денщик, принес кастрюлю с теплой водой и поставил в нее бутылку красного вина. Кроме того, он принес бутылку с квасом, которую он для пробы взял в кухне. Напиток этот был уже известен французам и получил название. Они называли квас limonade de cochon (свиной лимонад), и Морель хвалил этот limonade de cochon, который он нашел в кухне. Но так как у капитана было вино, добытое при переходе через Москву, то он предоставил квас Морелю и взялся за бутылку бордо. Он завернул бутылку по горлышко в салфетку и налил себе и Пьеру вина. Утоленный голод и вино еще более оживили капитана, и он не переставая разговаривал во время обеда.
– Oui, mon cher monsieur Pierre, je vous dois une fiere chandelle de m'avoir sauve… de cet enrage… J'en ai assez, voyez vous, de balles dans le corps. En voila une (on показал на бок) a Wagram et de deux a Smolensk, – он показал шрам, который был на щеке. – Et cette jambe, comme vous voyez, qui ne veut pas marcher. C'est a la grande bataille du 7 a la Moskowa que j'ai recu ca. Sacre dieu, c'etait beau. Il fallait voir ca, c'etait un deluge de feu. Vous nous avez taille une rude besogne; vous pouvez vous en vanter, nom d'un petit bonhomme. Et, ma parole, malgre l'atoux que j'y ai gagne, je serais pret a recommencer. Je plains ceux qui n'ont pas vu ca. [Да, мой любезный господин Пьер, я обязан поставить за вас добрую свечку за то, что вы спасли меня от этого бешеного. С меня, видите ли, довольно тех пуль, которые у меня в теле. Вот одна под Ваграмом, другая под Смоленском. А эта нога, вы видите, которая не хочет двигаться. Это при большом сражении 7 го под Москвою. О! это было чудесно! Надо было видеть, это был потоп огня. Задали вы нам трудную работу, можете похвалиться. И ей богу, несмотря на этот козырь (он указал на крест), я был бы готов начать все снова. Жалею тех, которые не видали этого.]