Юдицкий, Эдмунд Станиславович

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Э. Юдицкий»)
Перейти к: навигация, поиск
Эдмунд Станиславович Юдицкий

Городская усадьба Татарниковых
Основные сведения
Страна

Российская империя Российская империя

Дата рождения

1838(1838)

Место рождения

Глуск

Дата смерти

1908(1908)

Место смерти

Москва

Работы и достижения
Работал в городах

Москва

Архитектурный стиль

модерн, классицизм

Важнейшие постройки

Особняк Н. Г. Зимина, доходный дом И. Д. Пигита

Эдму́нд Станисла́вович Юди́цкий (около 1838, Глуск — 1908, Москва) — русский архитектор, один из видных мастеров московского модерна.





Биография

Э. С. Юдицкий родился около 1838 года в Глуске в семье военного офицера, Станислава Юдицкого, сына известного генерал-поручика польских войск и кавалера Мальтийского ордена Иосифа Юдицкого. Техник архитектуры, имевший в Москве обширную архитектурную практику. Работал в стилях модерн и классицизм. В 1892 году являлся членом Совета римско-католической церкви. Проживал вместе с сыном Игнатием в Москве, Петровка, дом Коровина. Умер в 1908 году, похоронен на католическом кладбище в Москве[1].

Постройки в Москве

Напишите отзыв о статье "Юдицкий, Эдмунд Станиславович"

Примечания

Сноски

  1. Здесь и далее проекты и постройки даны в хронологическом порядке по М. В. Нащокиной, с необходимыми дополнениями и уточнениями.

Источники

  1. Нащокина, 2005, с. 516.
  2. 1 2 [reestr.answerpro.ru/monument/?page=0&search=%FE%E4%E8%F6%EA%E8%E9&Submit=%CD%E0%E9%F2%E8 Реестр памятников истории и культуры]. Официальный сайт «Москомнаследия». Проверено 20 декабря 2009. [www.webcitation.org/66s0b4SBC Архивировано из первоисточника 12 апреля 2012].
  3. [mosenc.ru/encyclopedia?task=core.view&id=8290 Юдицкий Эдмунд Станиславович]. Лица Москвы. Московская энциклопедия. Проверено 24 февраля 2015.

Литература

Ссылки

  • [mosenc.ru/encyclopedia?task=core.view&id=8290 Юдицкий Эдмунд Станиславович]. Лица Москвы. Московская энциклопедия. Проверено 24 февраля 2015.

Отрывок, характеризующий Юдицкий, Эдмунд Станиславович

Барский двор состоял из гумна, надворных построек, конюшень, бани, флигеля и большого каменного дома с полукруглым фронтоном, который еще строился. Вокруг дома был рассажен молодой сад. Ограды и ворота были прочные и новые; под навесом стояли две пожарные трубы и бочка, выкрашенная зеленой краской; дороги были прямые, мосты были крепкие с перилами. На всем лежал отпечаток аккуратности и хозяйственности. Встретившиеся дворовые, на вопрос, где живет князь, указали на небольшой, новый флигелек, стоящий у самого края пруда. Старый дядька князя Андрея, Антон, высадил Пьера из коляски, сказал, что князь дома, и проводил его в чистую, маленькую прихожую.
Пьера поразила скромность маленького, хотя и чистенького домика после тех блестящих условий, в которых последний раз он видел своего друга в Петербурге. Он поспешно вошел в пахнущую еще сосной, не отштукатуренную, маленькую залу и хотел итти дальше, но Антон на цыпочках пробежал вперед и постучался в дверь.
– Ну, что там? – послышался резкий, неприятный голос.
– Гость, – отвечал Антон.
– Проси подождать, – и послышался отодвинутый стул. Пьер быстрыми шагами подошел к двери и столкнулся лицом к лицу с выходившим к нему, нахмуренным и постаревшим, князем Андреем. Пьер обнял его и, подняв очки, целовал его в щеки и близко смотрел на него.
– Вот не ждал, очень рад, – сказал князь Андрей. Пьер ничего не говорил; он удивленно, не спуская глаз, смотрел на своего друга. Его поразила происшедшая перемена в князе Андрее. Слова были ласковы, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд был потухший, мертвый, которому, несмотря на видимое желание, князь Андрей не мог придать радостного и веселого блеска. Не то, что похудел, побледнел, возмужал его друг; но взгляд этот и морщинка на лбу, выражавшие долгое сосредоточение на чем то одном, поражали и отчуждали Пьера, пока он не привык к ним.
При свидании после долгой разлуки, как это всегда бывает, разговор долго не мог остановиться; они спрашивали и отвечали коротко о таких вещах, о которых они сами знали, что надо было говорить долго. Наконец разговор стал понемногу останавливаться на прежде отрывочно сказанном, на вопросах о прошедшей жизни, о планах на будущее, о путешествии Пьера, о его занятиях, о войне и т. д. Та сосредоточенность и убитость, которую заметил Пьер во взгляде князя Андрея, теперь выражалась еще сильнее в улыбке, с которою он слушал Пьера, в особенности тогда, когда Пьер говорил с одушевлением радости о прошедшем или будущем. Как будто князь Андрей и желал бы, но не мог принимать участия в том, что он говорил. Пьер начинал чувствовать, что перед князем Андреем восторженность, мечты, надежды на счастие и на добро не приличны. Ему совестно было высказывать все свои новые, масонские мысли, в особенности подновленные и возбужденные в нем его последним путешествием. Он сдерживал себя, боялся быть наивным; вместе с тем ему неудержимо хотелось поскорей показать своему другу, что он был теперь совсем другой, лучший Пьер, чем тот, который был в Петербурге.
– Я не могу вам сказать, как много я пережил за это время. Я сам бы не узнал себя.
– Да, много, много мы изменились с тех пор, – сказал князь Андрей.
– Ну а вы? – спрашивал Пьер, – какие ваши планы?
– Планы? – иронически повторил князь Андрей. – Мои планы? – повторил он, как бы удивляясь значению такого слова. – Да вот видишь, строюсь, хочу к будущему году переехать совсем…
Пьер молча, пристально вглядывался в состаревшееся лицо (князя) Андрея.
– Нет, я спрашиваю, – сказал Пьер, – но князь Андрей перебил его:
– Да что про меня говорить…. расскажи же, расскажи про свое путешествие, про всё, что ты там наделал в своих именьях?