Юань Вэйминь
| Юань Вэйминь 袁偉民 | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 2000 — 2005 | |||
| Предшественник: | У Шаоцзу | ||
| Преемник: | Лю Пэн | ||
| Рождение: | 8 июля 1939 (84 года) Сучжоу, Цзянсу, Китайская Республика | ||
| Партия: | Коммунистическая партия Китая | ||
Юань Вэйминь (кит. трад. 袁偉民, упр. 袁伟民, пиньинь: Yuán Wěimín; род. 8 июля 1939 года, г. Сучжоу, пров. Цзянсу) — китайский спортивный деятель, волейбольный тренер, почётный председатель Олимпийского комитета Китая,[1], директор Государственного управления по делам физкультуры и спорта КНР (2000—2004).[2] Депутат ВСНП 6 созыва (от Тяньцзиня). Член КПК с 1962 года, член ЦК КПК 13-14 и 16 созывов (кандидат 12 и 15 созывов). Член ВК НПКСК 10 созыва.
Биография
По национальности хань.
С подросткового возраста стал увлекаться волейболом. В 1958 году был принят в мужскую команду по волейболу провинции Цзянсу, в 1962 году — в национальную сборную КНР. В том же 1962 году вступил в партию.
Окончил Институт физической культуры в Нанкине.
После завершения в 1974 году личной спортивной карьеры стал тренером женской сборной Китая по волейболу. На посту наставника сборной проработал с 1976 по 1984 годы. Под его руководством китайские волейболистки стали чемпионками Азии 1979, обладательницами Кубка мира 1981, победительницами Азиатских игр 1982, чемпионками мира 1982, олимпийскими чемпионками 1984. В 1992 году был избран председателем Китайской футбольной ассоциации.
В 1994 году был избран заместителем председателя Олимпийского комитета Китая, а также председателем Федерации ушу Азии.
В 1996 году был избран председателем Азиатской конфедерации волейбола.
С 1998 года заместитель, в 2000—2004 годах директор Государственного комитета по делам физкультуры и спорта.
С 1985 года заместитель, в 2000—2005 годах председатель Олимпийского комитета Китая[2][3].
Автор книги "My Way As Volleyball Coach".
Напишите отзыв о статье "Юань Вэйминь"
Ссылки
- [www.chinavitae.com/biography/Yuan_Weimin/full China Vitae]
Отрывок, характеризующий Юань Вэйминь
– Ах да, ужасно глупо… – сказал Пьер.– Так позвольте мне передать ваше сожаление, и я уверен, что наши противники согласятся принять ваше извинение, – сказал Несвицкий (так же как и другие участники дела и как и все в подобных делах, не веря еще, чтобы дело дошло до действительной дуэли). – Вы знаете, граф, гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого. Обиды ни с одной стороны не было. Позвольте мне переговорить…
– Нет, об чем же говорить! – сказал Пьер, – всё равно… Так готово? – прибавил он. – Вы мне скажите только, как куда ходить, и стрелять куда? – сказал он, неестественно кротко улыбаясь. – Он взял в руки пистолет, стал расспрашивать о способе спуска, так как он до сих пор не держал в руках пистолета, в чем он не хотел сознаваться. – Ах да, вот так, я знаю, я забыл только, – говорил он.
– Никаких извинений, ничего решительно, – говорил Долохов Денисову, который с своей стороны тоже сделал попытку примирения, и тоже подошел к назначенному месту.
Место для поединка было выбрано шагах в 80 ти от дороги, на которой остались сани, на небольшой полянке соснового леса, покрытой истаявшим от стоявших последние дни оттепелей снегом. Противники стояли шагах в 40 ка друг от друга, у краев поляны. Секунданты, размеряя шаги, проложили, отпечатавшиеся по мокрому, глубокому снегу, следы от того места, где они стояли, до сабель Несвицкого и Денисова, означавших барьер и воткнутых в 10 ти шагах друг от друга. Оттепель и туман продолжались; за 40 шагов ничего не было видно. Минуты три всё было уже готово, и всё таки медлили начинать, все молчали.
– Ну, начинать! – сказал Долохов.
– Что же, – сказал Пьер, всё так же улыбаясь. – Становилось страшно. Очевидно было, что дело, начавшееся так легко, уже ничем не могло быть предотвращено, что оно шло само собою, уже независимо от воли людей, и должно было совершиться. Денисов первый вышел вперед до барьера и провозгласил:
– Так как п'отивники отказались от п'ими'ения, то не угодно ли начинать: взять пистолеты и по слову т'и начинать сходиться.
– Г…'аз! Два! Т'и!… – сердито прокричал Денисов и отошел в сторону. Оба пошли по протоптанным дорожкам всё ближе и ближе, в тумане узнавая друг друга. Противники имели право, сходясь до барьера, стрелять, когда кто захочет. Долохов шел медленно, не поднимая пистолета, вглядываясь своими светлыми, блестящими, голубыми глазами в лицо своего противника. Рот его, как и всегда, имел на себе подобие улыбки.
– Так когда хочу – могу стрелять! – сказал Пьер, при слове три быстрыми шагами пошел вперед, сбиваясь с протоптанной дорожки и шагая по цельному снегу. Пьер держал пистолет, вытянув вперед правую руку, видимо боясь как бы из этого пистолета не убить самого себя. Левую руку он старательно отставлял назад, потому что ему хотелось поддержать ею правую руку, а он знал, что этого нельзя было. Пройдя шагов шесть и сбившись с дорожки в снег, Пьер оглянулся под ноги, опять быстро взглянул на Долохова, и потянув пальцем, как его учили, выстрелил. Никак не ожидая такого сильного звука, Пьер вздрогнул от своего выстрела, потом улыбнулся сам своему впечатлению и остановился. Дым, особенно густой от тумана, помешал ему видеть в первое мгновение; но другого выстрела, которого он ждал, не последовало. Только слышны были торопливые шаги Долохова, и из за дыма показалась его фигура. Одной рукой он держался за левый бок, другой сжимал опущенный пистолет. Лицо его было бледно. Ростов подбежал и что то сказал ему.
