Юбани, Зеф

Зеф Юбани

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Зеф Юба́ни (алб. Zef Jubani; 1818, Шкодер, Османская империя — 1 февраля 1880, Шкодер, Османская империя) — албанский поэт, историк, фольклорист, переводчик, просветитель, широко образованный литератор и публицист. Деятель албанского национального Возрождения.

Биография

Родился в католической купеческой семье. Образование получил на о. Мальта, где учился в коммерческой школе. Работал секретарём английских и французских дипломатических представителей в Шкодере. Был помощником вице-консула Соединенного Королевства (в 1853). Значительную часть своей жизни провёл в Триесте, Венеции и на землях современной Черногории.

В 1857 создал первую рабочую организацию (подмастерьев) «Общество вспомошествования» («Shoqëri ndimëtare»).

Занимался собиранием североалбанского фольклора, народных песен, принимал участие в формировании литературной комиссии по исправлению албанского языка и популяризации албанской литературы. Выступал за создание уникального алфавита албанского языка, утверждая, что, поскольку албанский — уникальный язык, то он должен иметь отдельный алфавит и написал учебник-грамматику албанского языка.

Переводил с итальянского и турецкого языков.

В 1871 опубликовал «Сборник албанских народных песен и поэм» («Përmbledhje këngësh popullore dhe rapsodi poemash shqiptare»), в котором представлен северо-албанский историко-героический эпос конца XVIII — начала XIX веков.

В 1878 году издал труд, посвящённый торговым отношениям Венеции с албанскими землями, книгу о практике торговли в Османской империи.

Автор «Истории Гьёрга Кастриота», труда, посвящённого жизни и деятельности Скандербега (остался неопубликованным), статей на экономические и политические темы и патриотических стихов.

Политическая философия З. Юбани, в значительной степени, сложилась под влиянием классического либерализма и антиклерикализм во время его пребывания на Мальте и в Италии. Он считал, что реформы должны базироваться на промышленной экономической политике, в центре которой будет албанская буржуазия, чья торговля с Европой должна поощряться, за счет снижения налогов, и которая будет, в значительной степени, поддерживать промышленное развитие Албании.

В своих статьях часто обвинял католическое и мусульманское духовенство в разжигании и поощрении религиозной сегрегации и различий. Подвергал критике итальянских миссионеров за обучение молодёжи только на итальянском языке. Иезуитские миссионеры Шкодера, в конце концов, осудили З. Юбани перед Святым Престолом, как антиклерикального пропагандиста.

Ссылки

• [www.shkodradaily.com/2013/04/zef-jubani.html Zef Jubani] (алб.)

Отрывок, характеризующий Юбани, Зеф

Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.


В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.