Юба I

Юба I
царь Нумидии

Ю́ба I (умер в 46 году до н. э.) — царь Нумидии (60 до н. э. — 46 до н. э.), сын Гиемпсала II и, возможно, внук убитого Югуртой Гиемпсала I.

Биография

Будучи первоначально сторонником марианцев во время борьбы римлян с Югуртой, Гиемпсал II впоследствии заискивал перед оптиматами в том расчёте, что пока держится республиканская партия, Нумидийскому царству будет обеспечена самостоятельность, и наоборот, с водворением в Риме монархии, Нумидия отойдёт к римлянам.

Той же политики придерживался и Юба I: уже в 64 году до н. э. он столкнулся впервые с Цезарем в Риме, куда послал его отец с тем, чтобы охранить Нумидию от последствий аграрного закона, который поддерживал Цезарь. Благодаря поддержке Помпея и речи Цицерона, а также нумидийскому золоту, закон не был принят, и опасность была устранена.

В 62 году до н. э. Цезарь, будучи претором, заступился на суде за знатного нумидийца Масинту, которого обвинял Юбу I, и даже нанёс последнему оскорбление действием. После этого Юба действовал как решительный противник Цезаря и по открытии междоусобной войны 49 года до н. э. держал сторону Помпея, а после смерти последнего — его партии. Когда сторонник Цезаря Гай Скрибоний Курион высадился в Африке для борьбы с помпеянцами, Юба хитростью заманил его на опасную позицию близ Утики и разбил его войско, причём погиб и сам Курион.

В 47 году до н. э., после высадки Цезаря в Африке, Юба I потребовал себе главного начальствования в войне с диктатором — которое, однако, досталось тестю Помпея, Сципиону Назику, — и обещал помогать римлянам только под тем условием, если ему будет уступлена часть римских владений в Африке. Он старался обеспечить за собой победу, оставляя Цезарю опустошенную и лишённую продовольствия страну; но население, раздраженное жестокостями Юбы I, переходило на сторону Цезаря, который к тому же запальчивости африканца противопоставлял обдуманную систему действий.

При Руспине Цезарь подвергся нападению со стороны Лабиена и был вынужден укрепиться в городе, к которому вскоре подошёл с многочисленным войском и Юба I. Однако как раз в это время Публий Ситтий, начальник вольных мавританских отрядов, объявил себя приверженцем Цезаря и вторгся в юго-западную часть Нумидии. Юба отступил, но в 46 году до н. э. снова соединился со Сципионом при Тапсе, где войско Цезаря одержало над помпеянцами полную победу.

Ещё в начале войны Юба I соорудил в столице Нумидии, Заме, костёр, на котором решил, в случае поражения, сжечь себя со своими жёнами, детьми и сокровищами и от которого должен был бы сгореть и весь город; но когда после битвы при Тапсе он достиг Замы, горожане отказали ему в приёме, после чего он удалился с римлянином Петреем на одну из своих вилл, где и кончил жизнь самоубийством.

Со смертью Юбы I Нумидия перестала существовать как самостоятельное царство и была обращена в римскую провинцию, первым наместником которой был историк Гай Саллюстий Крисп. При Юбе, благодаря постоянным сношениям с Римом, Нумидия в значительной степени подчинилась влиянию греко-римской культуры, об усвоении которой заботились сами нумидийские цари.

Литература

• Обнорский Н. П. Юба // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Юба // Малый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 4 т. — СПб., 1907—1909.

Отрывок, характеризующий Юба I

– Что же, – сказал Пьер, всё так же улыбаясь. – Становилось страшно. Очевидно было, что дело, начавшееся так легко, уже ничем не могло быть предотвращено, что оно шло само собою, уже независимо от воли людей, и должно было совершиться. Денисов первый вышел вперед до барьера и провозгласил:
– Так как п'отивники отказались от п'ими'ения, то не угодно ли начинать: взять пистолеты и по слову т'и начинать сходиться.
– Г…'аз! Два! Т'и!… – сердито прокричал Денисов и отошел в сторону. Оба пошли по протоптанным дорожкам всё ближе и ближе, в тумане узнавая друг друга. Противники имели право, сходясь до барьера, стрелять, когда кто захочет. Долохов шел медленно, не поднимая пистолета, вглядываясь своими светлыми, блестящими, голубыми глазами в лицо своего противника. Рот его, как и всегда, имел на себе подобие улыбки.
– Так когда хочу – могу стрелять! – сказал Пьер, при слове три быстрыми шагами пошел вперед, сбиваясь с протоптанной дорожки и шагая по цельному снегу. Пьер держал пистолет, вытянув вперед правую руку, видимо боясь как бы из этого пистолета не убить самого себя. Левую руку он старательно отставлял назад, потому что ему хотелось поддержать ею правую руку, а он знал, что этого нельзя было. Пройдя шагов шесть и сбившись с дорожки в снег, Пьер оглянулся под ноги, опять быстро взглянул на Долохова, и потянув пальцем, как его учили, выстрелил. Никак не ожидая такого сильного звука, Пьер вздрогнул от своего выстрела, потом улыбнулся сам своему впечатлению и остановился. Дым, особенно густой от тумана, помешал ему видеть в первое мгновение; но другого выстрела, которого он ждал, не последовало. Только слышны были торопливые шаги Долохова, и из за дыма показалась его фигура. Одной рукой он держался за левый бок, другой сжимал опущенный пистолет. Лицо его было бледно. Ростов подбежал и что то сказал ему.
– Не…е…т, – проговорил сквозь зубы Долохов, – нет, не кончено, – и сделав еще несколько падающих, ковыляющих шагов до самой сабли, упал на снег подле нее. Левая рука его была в крови, он обтер ее о сюртук и оперся ею. Лицо его было бледно, нахмуренно и дрожало.
– Пожалу… – начал Долохов, но не мог сразу выговорить… – пожалуйте, договорил он с усилием. Пьер, едва удерживая рыдания, побежал к Долохову, и хотел уже перейти пространство, отделяющее барьеры, как Долохов крикнул: – к барьеру! – и Пьер, поняв в чем дело, остановился у своей сабли. Только 10 шагов разделяло их. Долохов опустился головой к снегу, жадно укусил снег, опять поднял голову, поправился, подобрал ноги и сел, отыскивая прочный центр тяжести. Он глотал холодный снег и сосал его; губы его дрожали, но всё улыбаясь; глаза блестели усилием и злобой последних собранных сил. Он поднял пистолет и стал целиться.
– Боком, закройтесь пистолетом, – проговорил Несвицкий.
– 3ак'ойтесь! – не выдержав, крикнул даже Денисов своему противнику.
Пьер с кроткой улыбкой сожаления и раскаяния, беспомощно расставив ноги и руки, прямо своей широкой грудью стоял перед Долоховым и грустно смотрел на него. Денисов, Ростов и Несвицкий зажмурились. В одно и то же время они услыхали выстрел и злой крик Долохова.
– Мимо! – крикнул Долохов и бессильно лег на снег лицом книзу. Пьер схватился за голову и, повернувшись назад, пошел в лес, шагая целиком по снегу и вслух приговаривая непонятные слова:
– Глупо… глупо! Смерть… ложь… – твердил он морщась. Несвицкий остановил его и повез домой.