Шесталов, Юван Николаевич

Шесталов Юван Николаевич
Дата рождения:	22 июня 1937(1937-06-22)
Место рождения:	дер. Камратка Берёзовского района Остяко-Вогульский национальный округ, Омская область, РСФСР, СССР
Дата смерти:	5 ноября 2011(2011-11-05) (74 года)
Место смерти:	Ханты-Мансийск, Российская Федерация
Гражданство:	СССР СССР Россия Россия
Род деятельности:	поэт, прозаик
Направление:	социалистический реализм
Жанр:	стихотворение, поэма, повесть
Язык произведений:	манси, русский
Премии:
Награды:

Юван Николаевич Шеста́лов (1937 — 2011) — мансийский писатель. Первый профессиональный поэт манси, член СП СССР с 1962 года.

Биография

Сын коммуниста-председателя колхоза, внук шамана.

После окончания Берёзовской средней школы поступил на факультет народов Крайнего севера Ленинградского педагогического института имени А. И. Герцена, окончил филологический факультет Тюменского педагогического института. Главный редактор издательства и журнала «Стерх», газеты «Белый журавль».

Творчество

Первые стихи Ю. Шесталова опубликованы в 1957 году в ханты-мансийской окружной газете «Ленинская правда».

• Первый поэтический сборник «Макем ат» («Дыхание близкой земли») вышел в 1958 году
• Первое прозаическое произведение — повесть «Синий ветер каслания» в 1964 году
• Другие книги: «Языческая поэма» (1971), «Когда качало меня солнце» (1972), «Тайна Сорни-най» (1976), «Огонь исцеления» (1989).

Награды и премии

• Государственная премия РСФСР имени М. Горького (1978) — за «Языческую поэму» (1971)
• орден Трудового Красного Знамени
• орден Дружбы народов (1984)
• медали

См. также

• Мансийская литература

Библиография

• Чепкасов Е. В. Художественное осмысление шаманства в произведениях Ю. Н. Шесталова. СПб.: 2007.

Ссылки

• Шесталов Юван Николаевич — статья из Большой советской энциклопедии.
• [www.peoples.ru/art/literature/poetry/contemporary/uvan_shestalov/ сайт «Люди»]
• hmao.kaisa.ru/object/1804852262?lc=ru
• www.gublibrary.ru/tum/Pisateli/Shestalov.html
• ugra-start.ru/ugra/noyabr-2011/546

Отрывок, характеризующий Шесталов, Юван Николаевич

Борис улыбнулся, как будто он понимал то, о чем, как об общеизвестном, намекал князь Андрей. Но он в первый раз слышал и фамилию Вейротера и даже слово диспозиция.
– Ну что, мой милый, всё в адъютанты хотите? Я об вас подумал за это время.
– Да, я думал, – невольно отчего то краснея, сказал Борис, – просить главнокомандующего; к нему было письмо обо мне от князя Курагина; я хотел просить только потому, – прибавил он, как бы извиняясь, что, боюсь, гвардия не будет в деле.
– Хорошо! хорошо! мы обо всем переговорим, – сказал князь Андрей, – только дайте доложить про этого господина, и я принадлежу вам.
В то время как князь Андрей ходил докладывать про багрового генерала, генерал этот, видимо, не разделявший понятий Бориса о выгодах неписанной субординации, так уперся глазами в дерзкого прапорщика, помешавшего ему договорить с адъютантом, что Борису стало неловко. Он отвернулся и с нетерпением ожидал, когда возвратится князь Андрей из кабинета главнокомандующего.
– Вот что, мой милый, я думал о вас, – сказал князь Андрей, когда они прошли в большую залу с клавикордами. – К главнокомандующему вам ходить нечего, – говорил князь Андрей, – он наговорит вам кучу любезностей, скажет, чтобы приходили к нему обедать («это было бы еще не так плохо для службы по той субординации», подумал Борис), но из этого дальше ничего не выйдет; нас, адъютантов и ординарцев, скоро будет батальон. Но вот что мы сделаем: у меня есть хороший приятель, генерал адъютант и прекрасный человек, князь Долгоруков; и хотя вы этого можете не знать, но дело в том, что теперь Кутузов с его штабом и мы все ровно ничего не значим: всё теперь сосредоточивается у государя; так вот мы пойдемте ка к Долгорукову, мне и надо сходить к нему, я уж ему говорил про вас; так мы и посмотрим; не найдет ли он возможным пристроить вас при себе, или где нибудь там, поближе .к солнцу.
Князь Андрей всегда особенно оживлялся, когда ему приходилось руководить молодого человека и помогать ему в светском успехе. Под предлогом этой помощи другому, которую он по гордости никогда не принял бы для себя, он находился вблизи той среды, которая давала успех и которая притягивала его к себе. Он весьма охотно взялся за Бориса и пошел с ним к князю Долгорукову.
Было уже поздно вечером, когда они взошли в Ольмюцкий дворец, занимаемый императорами и их приближенными.
В этот самый день был военный совет, на котором участвовали все члены гофкригсрата и оба императора. На совете, в противность мнения стариков – Кутузова и князя Шварцернберга, было решено немедленно наступать и дать генеральное сражение Бонапарту. Военный совет только что кончился, когда князь Андрей, сопутствуемый Борисом, пришел во дворец отыскивать князя Долгорукова. Еще все лица главной квартиры находились под обаянием сегодняшнего, победоносного для партии молодых, военного совета. Голоса медлителей, советовавших ожидать еще чего то не наступая, так единодушно были заглушены и доводы их опровергнуты несомненными доказательствами выгод наступления, что то, о чем толковалось в совете, будущее сражение и, без сомнения, победа, казались уже не будущим, а прошедшим. Все выгоды были на нашей стороне. Огромные силы, без сомнения, превосходившие силы Наполеона, были стянуты в одно место; войска были одушевлены присутствием императоров и рвались в дело; стратегический пункт, на котором приходилось действовать, был до малейших подробностей известен австрийскому генералу Вейротеру, руководившему войска (как бы счастливая случайность сделала то, что австрийские войска в прошлом году были на маневрах именно на тех полях, на которых теперь предстояло сразиться с французом); до малейших подробностей была известна и передана на картах предлежащая местность, и Бонапарте, видимо, ослабленный, ничего не предпринимал.