Ювеналий Аляскинский

Ювеналий Аляскинский
Имя в миру	Яков Говорухин
Рождение	ок. 1761 Екатеринбург
Смерть	1796(1796) Аляска
Монашеское имя	Ювеналий
Почитается	Русской православной церковью
Прославлен	в 1980 году
В лике	священномучеников

Иеромонах Ювена́лий (а миру Яков Говорухин; около 1761, Екатеринбург — 1796, Аляска) — иеромонах Русской православной церкви, миссионер.

Канонизирован Русской православной церковью в 1980 году в лике священномученика.

Биография

Яков Говорухин родился в семье шахтмейстера Нерчинских заводов. В 1774 получил должность с чином на Колывано-Воскресенских заводах. В 1791 году уволился, поступил в Валаамский монастырь.

После принятия монашества и рукоположения стал один из восьми духовных лиц, отправившихся в 1793 году, под начальством архимандрита Иоасафа (c 1799 года — епископ Кадьякский), для проповеди христианства североамериканским народам, поступившим в подданство России.

Прибыв в 1794 году в Кадьяк, Ювеналий, вместе с иеромонахом Макарием, в два месяца объехал весь остров и окрестил всех его жителей. В 1795 году Ювеналий отправился в Нучен, где обратил в христианскую веру более 700 чугачей, а в 1796 году — на Аляску, к озеру Илямне или Шелехову, и там окончил своё служение, и умер. Почётные люди, жившие там, под убеждением Ювеналия, отдали ему своих детей для обучения в Кадьяке. Иеромонахи Ювеналий и Макарий окрестили более 5000 американцев.

Ювеналий был убит неподалёку от озера Илиамна на Аляске. П. А. Тихменев писал о Ювеналии, что «ревность погубила его».

Литература

• Ювеналий, миссионер // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Ссылки

• [arh-gavriil.bsu.edu.ru/calendar/Life/life6945.htm Священномученик Ювеналий Аляскинский]
• Тихменев П. А. Историческое обозрение образования Российско-американской компании и действия её до настоящего времени. Т. 1. СПб., 1861. — С. 60; Т. 2. Приложения. СПб., 1863. — С. 214—215
• [www.tez-rus.net/ViewGood41885.html Русские в Северной Америке. Е. А. Александров. Хэмден (США)-Сан-Франциско (США)-Санкт-Петербург (Россия), 2005]

Отрывок, характеризующий Ювеналий Аляскинский

Теперь должно было ехать, если не в отставку, то в отпуск. Почему надо было ехать, он не знал; но выспавшись после обеда, он велел оседлать серого Марса, давно не езженного и страшно злого жеребца, и вернувшись на взмыленном жеребце домой, объявил Лаврушке (лакей Денисова остался у Ростова) и пришедшим вечером товарищам, что подает в отпуск и едет домой. Как ни трудно и странно было ему думать, что он уедет и не узнает из штаба (что ему особенно интересно было), произведен ли он будет в ротмистры, или получит Анну за последние маневры; как ни странно было думать, что он так и уедет, не продав графу Голуховскому тройку саврасых, которых польский граф торговал у него, и которых Ростов на пари бил, что продаст за 2 тысячи, как ни непонятно казалось, что без него будет тот бал, который гусары должны были дать панне Пшаздецкой в пику уланам, дававшим бал своей панне Боржозовской, – он знал, что надо ехать из этого ясного, хорошего мира куда то туда, где всё было вздор и путаница.
Через неделю вышел отпуск. Гусары товарищи не только по полку, но и по бригаде, дали обед Ростову, стоивший с головы по 15 руб. подписки, – играли две музыки, пели два хора песенников; Ростов плясал трепака с майором Басовым; пьяные офицеры качали, обнимали и уронили Ростова; солдаты третьего эскадрона еще раз качали его, и кричали ура! Потом Ростова положили в сани и проводили до первой станции.
До половины дороги, как это всегда бывает, от Кременчуга до Киева, все мысли Ростова были еще назади – в эскадроне; но перевалившись за половину, он уже начал забывать тройку саврасых, своего вахмистра Дожойвейку, и беспокойно начал спрашивать себя о том, что и как он найдет в Отрадном. Чем ближе он подъезжал, тем сильнее, гораздо сильнее (как будто нравственное чувство было подчинено тому же закону скорости падения тел в квадратах расстояний), он думал о своем доме; на последней перед Отрадным станции, дал ямщику три рубля на водку, и как мальчик задыхаясь вбежал на крыльцо дома.
После восторгов встречи, и после того странного чувства неудовлетворения в сравнении с тем, чего ожидаешь – всё то же, к чему же я так торопился! – Николай стал вживаться в свой старый мир дома. Отец и мать были те же, они только немного постарели. Новое в них било какое то беспокойство и иногда несогласие, которого не бывало прежде и которое, как скоро узнал Николай, происходило от дурного положения дел. Соне был уже двадцатый год. Она уже остановилась хорошеть, ничего не обещала больше того, что в ней было; но и этого было достаточно. Она вся дышала счастьем и любовью с тех пор как приехал Николай, и верная, непоколебимая любовь этой девушки радостно действовала на него. Петя и Наташа больше всех удивили Николая. Петя был уже большой, тринадцатилетний, красивый, весело и умно шаловливый мальчик, у которого уже ломался голос. На Наташу Николай долго удивлялся, и смеялся, глядя на нее.
– Совсем не та, – говорил он.
– Что ж, подурнела?
– Напротив, но важность какая то. Княгиня! – сказал он ей шопотом.
– Да, да, да, – радостно говорила Наташа.
Наташа рассказала ему свой роман с князем Андреем, его приезд в Отрадное и показала его последнее письмо.