Ювенальная юстиция в России

См. также: Ювенальная юстиция

Ювенальная юстиция в России — создающаяся в России специализированная судебно-правовая система защиты прав несовершеннолетних.

Планируется, что данная система должна быть представлена как государственными органами, осуществляющими правосудие по делам о правонарушениях, совершённых несовершеннолетними, так и государственными и негосударственными учреждениями, проводящими контроль за исправлением и реабилитацией несовершеннолетних преступников и профилактику детской преступности, социальную защиту семьи и прав несовершеннолетних.

В России работа над внедрением ювенальной юстиции проводится в рамках Европейской социальной хартии, закрепляющей ряд общественных прав человека, а также на основе ратифицированной Конвенции о правах ребёнка и её положений, касающихся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних.

Ювенальная юстиция встречает как положительную, так и отрицательную реакцию. Высказываются мнения о том, что ювенальная юстиция способна разрушить институт семьи и провоцирует коррупцию со стороны чиновников. Данные опасения были высказаны президентом РФ Владимиром Путиным, который, по словам его пресс-секретаря Дмитрия Пескова, «скептически относится к идее ювенальной юстиции».

История

Российская империя

Особый статус несовершеннолетнего преступника находит закрепление в самых ранних российских нормативных актах. В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года уголовная ответственность была ограничена возрастом семи лет.

5 декабря 1866 года Александром II был утверждён Закон «Об учреждении приютов и колоний для нравственного исправления несовершеннолетних преступников», которым устанавливались особые правила содержания несовершеннолетних преступников, в том числе установлено раздельное содержание лиц мужского и женского пола.

Следующим этапом развития особых правил правосудия по делам несовершеннолетних стало изменение 2 Июня 1897 года Николаем II действовавшего Уложения о наказаниях уголовных и исправительных в части ответственности и наказания несовершеннолетних.

В Уголовном уложении 1903 года возраст наступления уголовной ответственности определён в десять лет, а одним из оснований освобождения от уголовной ответственности признана неспособность несовершеннолетнего «понимать свойства и значение им совершаемого или руководить своими поступками». Регламентирован порядок отбывания несовершеннолетними наказания, а для малолетних преступников предусматривалась возможность отбывания наказания послушником в монастыре.

В России первый детский суд просуществовал с 1910 до 1918 года, однако после октябрьской революции был упразднён и не получил дальнейшего развития.

Советский Союз

14 января 1918 года Советом народных комиссаров РСФСР принят Декрет о комиссиях для несовершеннолетних, в соответствии с которым упразднялись суды и тюремное заключения для малолетних, а дела о несовершеннолетних до 17 лет стали передаваться в комиссии для несовершеннолетних. 1922 год ознаменовался усилением карательной уголовной ответственности в отношении несовершеннолетних. Уголовный кодекс РСФСР в статье 18 установил общее правило: к несовершеннолетним в возрасте от 16 до 17 лет могли применяться те же виды уголовных наказаний, что и к взрослым. Однако в опубликованном вскоре примечании в статье 33 УК было сказано «Высшая мера наказания — расстрел — не может быть применена к лицам, не достигшим в момент совершения преступления 18-летнего возраста». Основные начала уголовного законодательства СССР и союзных республик в статье 32 предписывали применять более мягкие меры социальной защиты к лицам не достигшим совершеннолетия. В 1935 г. постановлением ЦИК и СНК СССР от 7 апреля 1935 г. «О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних» возраст ответственности для правонарушителей был снижен до 12 лет. К детям снова могли применять все виды наказаний — фактически и смертную казнь (но не по 58 статье). «В целях повышения ответственности детей и родителей» упразднили комиссии по несовершеннолетним, хоть как-то защищавшие права детей. В 1941 г. был принят указ Президиума Верховного Совета СССР, распространявший ответственность детей не только на умышленные преступления, но и на преступления, совершенные по неосторожности. Оба указа на долгие годы (от 1935 до конца 1950-х годов) определили карательную ориентацию правосудия в отношении несовершеннолетних. Лишь в 1959 г. они были отменены вместе с другими нормативными актами, утратившими силу в связи с введением в действие нового уголовного и уголовно-процессуального законодательства. Тем не менее, достоверно известно лишь о 2-х случаях смертной казни несовершеннолетних:

• Владимир Винничевский, 15 лет, 8 убийств, 10 покушений, маньяк, 1940.

• Аркадий Нейланд, 15 лет, убийство домохозяйки и её трёхлетнего сына, поджог, надругательство над трупом, 1964.

• Юрий Каменев, сын Л. Б. Каменева, но эти сведения недостаточно достоверны.

Только в 1964 г. пленум Верховного Суда СССР принял постановление, указав судам на необходимость специализации судей для рассмотрения дел несовершеннолетних, но специальные суды так и не появились. По УК РСФСР 1960 года, высшая мера наказания — расстрел, могла применяться лишь к лицам в возрасте 18-60 лет. Однако в 1964 году 15-летний Аркадий Нейланд всё же был расстрелян по приговору суда за жестокое двойное убийство.

Российская Федерация

Принципы ювенальной юстиции в России впервые были законодательно закреплены в 1995 году Указом Президента РФ Б.Н. Ельцина № 942 от 14.09.1995, утвердившего «Национальный план действий в интересах детей», в соответствии с которым в числе мер по укреплению правовой защиты детства предусмотрено создание системы ювенальной юстиции.

В 1998 году принят Федеральный закон «Об основных гарантиях прав ребёнка в Российской Федерации», в котором введено понятие «дети, находящиеся в трудной жизненной ситуации», к которым, в частности, были отнесены: дети, проживающие в малоимущих семьях; дети с отклонениями в поведении, а также дети, жизнедеятельность которых объективно нарушена в результате сложившихся обстоятельств и которые не могут преодолеть данные обстоятельства самостоятельно или с помощью семьи.

Поворотным моментом в формировании системы ювенального правосудия в России стало постановление Пленума Верховного суда РФ от 14 февраля 2000 г. № 7 «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних», в котором судам рекомендуется применять к несовершеннолетним положения 76 статьи уголовного кодекса Российской Федерации, которая предусматривает «освобождение от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим».

Принятая в 2008 году глава 22 Семейного кодекса РФ, предусматривает изъятие из семей детей, «находящиеся в трудной жизненной ситуации», признавая их оставшимися без попечения родителей, с последующим их помещением в специальные учреждения для устройства в новые семьи.

Статья 156 уголовного кодекса Российской Федерации «Неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего» привлекает граждан к уголовной ответственности (до трёх лет лишения свободы) за неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего, сопряженное с жестоким обращением с ним, фактически запрещающее практику домашних наказаний.

В 2009 году введены новые должности уполномоченных по правам ребёнка при Президенте, губернаторов субъектов РФ.

В 2010 году во втором чтении в Госдуме отклонён проект федерального конституционного закона № 38948-3"О внесении дополнений в Федеральный конституционный закон «О судебной системе РФ» (в части создания ювенальных судов).

В феврале 2011 года утверждено Постановление пленума Верховного суда РФ от 1 февраля 2011 года № 1 «О судебной практике применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних», в котором, в частности, разъяснены особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних, приведён перечень международных актов, которые должны учитываться судами при рассмотрении подобного рода дел. С позиции ювенальной юстиции большое значение придаётся п. 44 настоящего Постановления, в соответствии с которым «судам следует повышать воспитательное значение судебных процессов по делам о преступлениях несовершеннолетних, уделяя особое внимание их профилактическому воздействию: по каждому делу устанавливать причины и условия, способствовавшие совершению несовершеннолетними преступления, не оставлять без реагирования установленные в судебном заседании недостатки и упущения в работе комиссий по делам несовершеннолетних и защите их прав, учебных заведений и общественных организаций, выносить частные определения (постановления) с указанием конкретных обстоятельств».

Отдельные законопроекты предполагают не сводить идею ювенальной юстиции только к созданию уголовных судов для несовершеннолетних, а имеют целью решать более широкие задачи:

• создание ювенальных гражданских судов, особой системы исполнения наказания в отношении несовершеннолетних
• решение социальных вопросов, связанных с несовершеннолетними, лишёнными родительского попечения, в том числе и в случаях лишения родителей родительских прав

В некоторых случаях предусматривается расширение полномочий социальных служб, которые по существу уполномочиваются контролировать родителей и исполнение ими родительских обязанностей, в том числе и по обращениям самих детей.

Отдельными проектами предполагается охватить медицинские вопросы, в частности: сексуальное просвещение детей, планирование семьи.

Предпосылки для судебно-правовой реформы

Судья Ростовского областного суда Воронова Е. Л. отмечает, что существующая в России система органов профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних, защиты их прав, не даёт желаемых результатов, поскольку за последние годы:

• ослабли устои семьи;
• снизилась ответственность родителей за воспитание и образование детей;
• увеличилось число родителей жестоко обращающихся с детьми и не выполняющих свои обязанности по заботе о детях и их воспитании;
• снизились воспитательные функции школы;
• плохо налажен учёт детей, оставшихся без попечения родителей;
• неудовлетворительно ведётся работа с несовершеннолетними, употребляющими вредные вещества;
• растёт количество детей, совершивших общественно опасные деяния до достижения возраста уголовной ответственности.

Комиссии по делам несовершеннолетних

В настоящее время в России функционируют созданные в советское время комиссии по делам несовершеннолетних, деятельность которых основана на действующих федеральных законах, основным из которых является «Федеральный закон об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» от 9 июня 1999 года.

Российская система комиссий по делам несовершеннолетних несколько отличается от западной, где в ряде стран (Германия, США, Бельгия, ЮАР, Индия и др.) созданы отдельные судебные органы по делам несовершеннолетних.

Считается, что комиссии по делам несовершеннолетних являются ключевым звеном ювенальной юстиции: «локомотивом» ювенальных технологий.

Позиции по вопросу формирования в России системы ювенальной юстиции

В литературе встречаются следующие различные позиции по вопросу внедрения в России ювенальной юстиции:

1. Внедрять в таком виде, как она представлена на Западе. Вместе с тем «предлагается немедленно отказаться от существующей системы исполнения наказаний несовершеннолетних, разрушить её до основания, а затем строить совершенно новую правовую конструкцию»^{[неавторитетный источник?]}.
2. Внедрять постепенно с учётом российской действительности. Поскольку перспектива простого заимствования системы ювенальной юстиции западной модели неоправданна, необходим поиск синтеза методов ресоциализации, оказавшихся эффективными в российских условиях и подходов, характерных для европейской системы восстановительного правосудия.
3. Отказаться от внедрения ювенальной юстиции, поскольку она является избыточной системой мер. Органы опеки, суды и другие структуры, действующие на территории России со времен СССР, вполне эффективны для разрешения конфликтов с участием несовершеннолетних и без системы ювенальной юстиции. Необходимо приложить усилия для совершенствования существующей системы детских исправительных учреждений или «создать совершенно другую систему».
4. Ювенальная юстиция является инструментом по снижению рождаемости, распространяемой в программах ООН (фонд UNICEF) поскольку она не устраняет социальные проблемы в воспитании детей, а вносит элементы контроля в повседневную жизнь молодых семей, тем самым заставляя последних ограничиться количеством детей не более одного-двух, во избежание излишнего государственного контроля.

Правовая база

• Федеральный закон «Об основах охраны здоровья граждан в РФ» № 323-ФЗ от 21 ноября 2011 г.
• Федеральный закон «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части ограничения распространения информации о несовершеннолетних, пострадавших в результате противоправных действий (бездействия)» ФЗ № 109392-6.
• Областной закон Ростовской области от 26 декабря 2005 г. № 425-ЗС «О комиссиях по делам несовершеннолетних и защите их прав в Ростовской области».
• Регламент межведомственного взаимодействия по выявлению семейного неблагополучия, организации работы с неблагополучными семьями.

Ювенальные технологии

В 2008 году Верховным судом Российской Федерации в правовой оборот введён новый термин «ювенальные технологии», под которым понимается комплекс мер, нацеленных на реализацию и защиту прав, свобод и законных интересов несовершеннолетних, находящихся в конфликте с законом, и содействующих раскрытию их индивидуального потенциала для свободного развития в обществе и самостоятельного отказа от асоциального поведения.

Ювенальные суды

В настоящее время^{[когда?]} в России ведётся работа по созданию ювенальных судов, которые, как считается, в пределах своей компетенции будут рассматривать уголовные, гражданские и административные дела, по которым одной из сторон является несовершеннолетний

Сторонники внедрения ювенальной юстиции в России

Одним из главных сторонников внедрения в России ювенальной юстиции является депутат Государственной думы от «Единой России» Екатерина Лахова. Лахова является председателем редакционного совета журнала «Вопросы ювенальной юстиции».

Другим активным сторонником ювенальной юстиции является депутат Государственной думы Ирина Яровая.

Сторонниками ювенальной юстиции также являются правозащитники Андрей Бабушкин, Николай Кавказский и Левое Социалистическое Действие.

Противники внедрения ювенальной юстиции в России

Известным противником ювенальной юстиции в России является политик Сергей Кургинян, лидер движения «Суть Времени», которое кооперируется со Всероссийским Родительским Сопротивлением в борьбе с ювенальной юстицией.

С. Е. Кургинян и «Суть Времени» в первую очередь выступают за недопустимость слежки за семьями со стороны государственной бюрократии, которая может сочетаться с упрощением процедуры лишения родительских прав. По мнению «Сути Времени» и её лидера, семья есть высшая ценность общества, не нуждающаяся в контроле со стороны бюрократии.

Неприятие ювенальной юстиции российской общественностью

Общие сведения

Внедрение принципов ювенальной юстиции в России встретило существенное сопротивление со стороны общественности. По мнению противников ювенальной юстиции, её нормы вступают в противоречие с национальной российской ментальностью, духовностью и традиционной культурой, поскольку уравнивание в правах родителей и детей, предлагаемое ювенальной юстицией, ведёт к дестабилизации (разрушению) не только семьи и школы, но и всей системы общественных отношений.

Ювенальная юстиция подвергнута критике, в том числе следующими известными общественными деятелями: актриса Екатерина Васильева, политконсультант Анатолий Вассерман, тележурналист Михаил Леонтьев, лидер движения «Суть времени» Сергей Кургинян, лидером общественного движения «Родительское Всероссийское Сопротивление» Марией Мамиконян.

Некоторые российские СМИ полагают, что ювенальные технологии западного образца раскололи россиян на два лагеря.

Ряд СМИ отмечает, что наибольшее сопротивление в России ювенальная юстиция встречает со стороны православной общественности.

Причины

Негативные результаты деятельности ювенальной юстиции

По словам адвоката Ларисы Павловой, результаты деятельности ювенальной юстиции в странах Запада, опыт работы пилотных проектов в РФ демонстрируют повсеместно крайне отрицательные результаты:

• возрастание преступности среди несовершеннолетних;
• распад семейных связей;
• попирание прав родителей;
• распространение порочных привычек среди молодёжи;
• активный протест родителей;
• увеличение количества дел по лишению родительских прав;
• рост самоубийств среди несовершеннолетних.

Другие противники введения в России ювенальной юстиции обращают внимание на частые случаи самоубийств среди родителей, у которых были изъяты дети.

Безответственность работников ювенальных служб

Считается, что с введением ювенальной юстиции социальные работники ювенальных служб будут наделены широкими полномочиями на вмешательство в процесс воспитания и образования любого ребёнка, однако при этом не будут нести должностной ответственности за свои действия.

Чрезмерно широкие полномочия ювенальных служб

Считается, что в результате существенного расширения полномочий работников ювенальных структур (судов и социальных служб), а также весьма широкой трактовки прав ребёнка возрастает вероятность неконтролируемого вмешательства данных структур в дела отдельных семей. В результате этого наделённые широкими полномочиями ювенальные органы способны изъять, в том числе, по мнению некоторых СМИ, грубо нарушая при этом законодательство (случаи с российскими гражданами в Финляндии, Ирина М. из Балашихи), любого ребёнка из любой семьи по любому, самому абсурдному поводу, а также диктовать родителям, как следует воспитывать детей, поскольку принципы ювенальной юстиции предполагают воспитание детей главным образом социумом (психологи, врачи, учителя), а не родителями. Показательно «дело семьи Агеевых».

Неверное понимание принципов ювенальной системы

Существует также мнение, что неприятие ювенальной юстиции в России связано с ошибочным использованием некоторыми общественными, политическими и религиозными деятелями данного термина для обозначения норм семейного права и охраны прав детей, регламентирующих действия государственных органов в случаях угрозы жизни и здоровью ребёнка. Отдельные случаи лишения родительских прав и изъятия детей из семей были объявлены реализацией в России принципов ювенальной юстиции. Речь идёт о мероприятиях по реализации Конвенции о правах ребёнка, которая предусматривает как создание системы ювенальной юстиции, так и другие меры по защите и реализации прав детей.

Своё видение причин неприятия ювенальной юстиции российской общественностью изложил заместитель руководителя Патриаршего центра духовного развития детей и молодёжи при Даниловом монастыре в Москве Юрий Белановский. Он предполагает, что, выражая недовольство введением ювенальной юстиции, общественность тем самым говорит о своих опасениях по отношению к тому правовому беспределу, который сейчас творится в России. А неприятие ювенальной юстиции в среде православной общественности происходит из-за того, что за годы церковного возрождения, православная христианская педагогика на практике пока находится на начальном этапе становления.

Появление презумпции виновности родителей

Считается, что в основе ювенальной юстиции лежит презумпция виновности родителей.

Неопределённость терминологии в ювенальном законодательстве

Существующая неопределённость терминологии в ювенальном законодательстве вызывает много споров, в то время как законодательные инициативы, направленные на устранение неопределённостей, к примеру, в некоторых положениях Семейного кодекса, по словам Е. Б. Мизулиной, «автоматически получают отрицательные отзывы». Так, например, в российское законодательство внесено понятие «ребёнок в опасной ситуации», широкая трактовка которого позволяет подогнать под него практически всех российских детей.

На рабочей встрече президента России Дмитрия Медведева уполномоченный при Президенте РФ по правам ребёнка Павел Астахов, касаясь вопросов жесткого обращения с детьми, отметил следующее:

в Семейном кодексе…сама по себе формула непосредственной угрозы жизни и здоровью слишком лаконична. Надо, конечно, более детально прописывать этот механизм.

—

К. ю. н. Тимошина Е. М. отмечает, что введение в правовой оборот в ювенальной сфере субъективных и оценочных понятий, например, таких как «психологический» и «моральный» вред, встречающихся в современных документах, способно поставить российское право на более низкую ступень, поскольку эти понятия не являются правовыми и не способствуют единообразию понимания закона, а, следовательно, и его единообразному применению. Касаясь вопросов социального патроната над семьёй, она задаётся вопросом: «Можно ли чиновникам — самым обыкновенным людям, предоставлять такой широкий круг прав: оценивать суть таких сложных понятий, как „нормальное воспитание и развитие ребёнка“, „отрицательное влияние на поведение детей“?». Она полагает, что подобное будет способствовать распространению неосторожных или умышленных злоупотреблений полномочиями со стороны чиновников и росту коррупции.

Простор для злоупотреблений с имуществом неблагополучной семьи

Правительству Российской Федерации совместно с органами исполнительной власти субъектов Федерации поручено в срок до 1 августа 2011 года подготовить рабочий проект накопительных счётов для воспитанников детских домов, имеющих родителей, и взыскания с этих родителей средств, используемых для формирования таких счётов.

Вызывает серьёзное опасение открывающаяся для ювенальных чиновников возможность финансовых злоупотреблений. Если по какой-либо причине (в том числе под надуманными предлогами) органами опеки из семьи изымается ребёнок как более не подлежащий воспитанию в ненадлежащих условиях, то государство открывает ему «накопительный счёт», на который родители будут вынуждены ежемесячно перечислять определённую сумму. Сегодня содержание ребёнка в детском доме в среднем оценивается в 20 000 рублей ежемесячно. Судебные споры по поводу незаконности изъятия ребёнка могут длиться годами. А тем временем сумма задолженности перед государством со стороны родителей, ставших невольными плательщиками, может вырасти до критической величины. Что, в свою очередь, позволит чиновникам на законных основаниях изымать объекты недвижимости и прочие ликвидные активы, находящимися в собственности родителей.

Уполномоченный по правам ребёнка в России Павел Астахов предлагает «если люди не платят деньги на содержание собственного ребёнка, они подлежат уголовной ответственности по 157-й статье Уголовного кодекса. Там за это предусмотрено наказание до двух лет исправительных работ. То есть такого уклониста можно осудить на два года исправительных работ. По крайней мере два года ребёнок будет получать гарантированные алименты. Государство будет удерживать эти деньги с нерадивого родителя и отправлять их ребёнку в детское учреждение».

Неприятие некоторых ювенальных проектов

Вместе с ювенальной юстицией неприятие в российском обществе вызывают также её следующие проекты:

1. Паспорт здоровья школьника.
2. Система омбудсменов.
3. Проект защиты детей от насилия.
4. Детство-2030 (форсайт-проект).

Паспорт здоровья школьника

С первых дней своего существования проект паспорта здоровья был подвергнут жёсткой критике со стороны родителей, педагогов и правозащитников, настаивающих на том, что от документа никакой пользы для здоровья ученика не будет. А вот утечка информации, которую может занести в документ ребёнок, способна навредить его семье.

Личная информация школьников, вносимая в паспорт здоровья, раскрывает весь внутренний мир семьи и значительно расширяет возможности ювенальных органов, которые, зафиксировав нарушения здоровья у ребёнка, могут обвинить его родителей в ненадлежащем уходе и т. п.

Детство-2030

Отрицательный опыт за рубежом

Франция

По словам детского психолога, директора Института демографической безопасности Ирины Медведевой и детского педагога, психолога Татьяны Шишовой, предусматриваемое ювенальной юстицией специальное, более мягкое правосудие для несовершеннолетних, приводит к тому, что несовершеннолетние убийцы, грабители, торговцы наркотиками остаются на свободе и ничего не боятся, чувствуя свою безнаказанность, и это влечёт за собой катастрофическое увеличение подростковой преступности: во Франции, например, подростки жгут школы, больницы, даже полицейские участки, их задерживают, проводят воспитательные беседы и отпускают.

В сетевом издании Сегодня.ру отмечают, что в той же Франции чуть ли не каждый второй случай лишения родителей родительских прав является ошибочным, хотя с точки зрения представителей ювенальной полиции «всё происходит в рамках закона»^{[неавторитетный источник?]}.

Финляндия

В опубликованной на сайте Демография.ру статье доктор общественно-политических наук, председатель Антифашистского комитета Финляндии Йохан Бекман^{[неавторитетный источник?]}, основываясь на опыте проживающих в Финляндии 4 русских граждан из 50 000, заявляет, что ювенальная юстиция представляет собой одно из главных орудий фашизации общества и уничтожения семьи как основного института общественной жизни. Кроме того он отмечает, что ювенальная юстиция — это оружие в руках атеистов, используемое ими для новых гонений на христианство. В качестве примера он приводит пример притеснений православных христиан в Финляндии: Римма Салонен. Организованная финскими СМИ агрессивная травля Риммы Салонен, сообщает он, была частью антихристианской кампании, направленной против Русской православной церкви. Очевидно другое — агрессивная активность СМИ наблюдалась лишь в России (по инициативе и с участием самого Бэкмана), СМИ Финляндии не могли по закону выносить семейное дело на обсуждение, и не имели никакого доступа к подробностям дела, лишь скупо комментировали заявления в российских СМИ.

Украина

Украинский политолог и публицист Игорь Друзь сообщает, что на Украине, подобно России, предпринимались попытки законодательного закрепления ювенальной юстиции. Однако вмешательство в данный процесс православной общественности города Киева приостановило принятие соответствующих законодательных инициатив. Народный депутат наиболее многочисленной фракции Верховной Рады Украины Дмитрий Табачник, говоря о ювенальной юстиции, отметил следующее:

Такое ведомство существует в ряде стран мира, и его работа часто вызывает негативный общественный резонанс в этих государствах. Ведь это система, при которой чиновники имеют неумеренно большие права по надзору за детьми и лишении родительских прав по нелепым обвинениям. Ювенальная юстиция везде показала свою разрушительную суть, приводила ко многим человеческим трагедиям, коррупции

—

Другой украинский политический деятель Александр Голуб направил обращение на имя главы Комитета Госдумы РФ по вопросам семьи, женщин и детей Е. Б. Мизулиной, предостерегающее «руководителей братской страны от ошибок», в котором, в частности, сообщается следующее:

Узнав о том, что Государственная Дума рассматривает вопрос о создании ювенальной юстиции, я, как народный депутат Украины … хотел бы проинформировать Вас, своего уважаемого коллегу из дружественной России, о том, что у очень многих депутатов в украинском парламенте сложилось мнение о том, что ювенальная юстиция может представлять угрозу для института семьи — основы нашего общества…

—

Другие причины

Олег Зыков полагает, что в основе борьбы с ювенальной юстицией лежит не защита семьи и детей, а борьба с системой государства, в которой запугивание родителей является лишь способом достижения своих целей.

Уполномоченный по правам ребёнка при Президенте РФ Павел Астахов видит в системе ювенальной юстиции некое подобие конвейера. Он полагает, что она способствует обобществлению детей, при котором за них никто не несёт ответственности:

Я считаю, что это ложная абсолютно теория, которая довлеет, в том числе над системой ювенальной юстиции. Когда считается, что лишили родительских прав родных родителей, а ничего страшного, следующие возьмут. Здесь не приживётся, дальше пойдёт. Вот такой конвейер. И ребёнок становится каким-то, знаете, не членом семьи, а неким общественным достоянием. И всё общество, то есть никто, по сути, за него отвечает.

— [www.1tv.ru/news/social/225692 Внедрение ювенальной юстиции в России остается причиной горячих споров экспертов]

Отмечается также, что большинство российских граждан, добросовестно относящихся к родительским обязанностям, к появлению ювенальной юстиции относятся отрицательно, обосновывая свою позицию следующим образом: «Зачем мне человек, чаще всего некомпетентный, который будет вмешиваться в процесс воспитания моих детей и указывать, что я должен делать? А в том, что чиновник будет, скорее всего, некомпетентен, я сомневаюсь мало!».

Подробный перечень причин критики юридических инструментов ювенальной юстиции и ювенальных технологий в России изложили участники Круглого стола «Ювенальная юстиция: опасные последствия и неразрешимые проблемы»^{[неавторитетный источник?]}.

К сожалению, уже и в настоящее время некоторые сотрудники социальных служб превышают полномочия, вмешиваясь в жизнь семей. Последний громкий инцидент произошел в Санкт-Петербурге, где нашумела история с беспределом сотрудников отдела опеки МО Автово, которые фактически похитили и сдали в детдом 9-летнего ученика 522-й школы. К счастью, за семью вступилась общественность. 1 июня, в День защиты детей, юристам Общественного уполномоченного по защите семьи удалось получить от опеки разрешение на возврат 1,5 месяца незаконно удерживаемого мальчика из детдома на Стойкости—и буквально с боем вырвать пацана из рук ювенальщиков.Юристы Общественного уполномоченного усматривают в действиях сотрудников опеки целый букет нарушенных статей УК, от похищения человека до самоуправства.

Представители общественности о ювенальной юстиции

Внешние видеофайлы
Ювенальная юстиция
	[vera.vesti.ru/videos?vid=67474&p=10 Ювенальная юстиция] - отрывок из передачи «Церковь и мир» с Митрополитом Илларионом на канале «Вести»
	А. И. Осипов [www.youtube.com/watch?v=1rePxvboRco Ювенальная юстиция — инструмент уничтожения]. Православный видеоканал «Духовное образование»

Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл на открытии XIV Всемирного русского народного собора в своём выступлении, говоря о ювенальной юстиции, в частности, отметил следующее:

Никто не должен решать за родителей, какого мировоззрения должны придерживаться дети, каков должен быть их образ жизни — должны ли они, к примеру, соблюдать пост, исполнять обязанности по дому, придерживаться определённых норм в общении с противоположным полом, а до определённого возраста — физически ограждаться от опасных и вредных поступков. Убеждён, что поднятый вопрос должен стать предметом широкой общественной дискуссии.

—

Так, например, проф. А. И. Осипов указывает на нарушение ювенальной юстицией прежде всего основного закона социальной жизни:

Ювенальная юстиция разрушает основной путь общественной жизни, закон общественной жизни. Каков это закон? Это закон дисциплины и подчинённости в обществе. Если вы солдату дадите те же права, что и генералу — всё, армия закончилась. Если вы сотруднику, работнику фирмы, дадите те же права, что и хозяину — всё, фирма лопнула. Если вы дадите любому гражданину права президента — всё, государства нет. Если вы дадите ребёнку не только те права, что и родителям, а большие даже права — а ювенальная юстиция как раз об этом и говорит — что будет? Слышите? Нарушается основной закон социальной жизни. Это вещи очевидные.

—

Член Союза Писателей протоирей Артемий (Владимиров) призвал откликнуться на инициативу ТК «Союз» по сбору подписей против ювенальной юстиции:

Суть ювенальной юстиции декларируется как защита прав ребёнка от насилия со стороны взрослых, но в своей философии глубинной эта технология имеет невербально сформулированную цель — разрушение Богом данного организма под названием семья… Ювенальная юстиция превратит ребёнка в предателя… породит целое сословие жуликов, корыстных приставов, которые будут всеми правдами и неправдами отнимать хороших детей у хороших родителей, желая на этом поживиться.

—

Заведующий кафедрой социологии семьи МГУ им. М. В. Ломоносова, профессор, доктор философских наук, академик-секретарь отделения демографии Международной академии прогнозирования Анатолий Антонов в интервью порталу «Народы России» отметил следующее:

апологеты ювенальной юстиции намерены полностью поставить семью под контроль государства… Частный случай отдельных злоупотреблений возводится во всеобщее правило, и тогда все родители наделяются статусом преступников. Вот против чего мы восстаём и вот чего не должна совершать никакая юстиция ни в каком государстве. … Когда у человека отбирают последний бастион его личной, частной приватной жизни — всё. Это ГУЛАГ, «Скотный двор».

—

Детский педагог и психолог Татьяна Шишова уверена, что применение ювенальной юстиции приведёт к растлению детей, так как родители и учителя юридически потеряют рычаги воздействия на них, к ухудшению школьной дисциплины, поскольку под ювенальным контролем ребёнок будет сам решать, что он хочет делать, и в случае противодействия взрослых, сможет подавать на них в суд, что подтверждается опытом, полученным на Западе. Примечателен случай, произошедший во Франции, описанный^{[неавторитетный источник?]} писателем Анатолием Гладилиным, в котором полиция долго ждала, пока одному малолетнему преступнику исполнится 18 лет (во Франции по достижению человеком 18 лет, на него перестает распространяться действие ювенальной юстиции), когда же его арестовали, то оказалось, что за свою несовершеннолетнюю жизнь он совершил несколько сот тяжких преступлений, причем иногда совершал 5-7 преступлений в день. Писатель отмечает, что такая мощь мало кому из взрослых преступников могла присниться. В то же время, по словам д. ю. н., профессора Данила Корецкого сегодняшние разговоры о ювенальной юстиции сводятся к бесконечной гуманизации наказания, по существу, к безнаказанности преступников.

Юрист-правозащитник Игорь Смыков считает, что проект «Ювенальная юстиция» является частью информационной войны, цели которого — устранить родителей и педагогов от воспитания детей, молодое поколение передать на воспитание специалистам по «правам и свободам ребёнка» (толкуемые в либерально-нигилистическом ключе). Директор «Института демографических исследований» Игорь Белобородов придерживается мнения, что существует три основные, заинтересованные в введении в России ювенальной юстиции, группы: чиновники, склонные к коррупции, гомосексуалы (поскольку они не могут иметь собственных детей), а также материально заинтересованные лица, которые станут получать дополнительное финансирование за каждого ребёнка, изъятого из семьи.

Председатель профильного комитета Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей Елена Мизулина отмечает, что ювенальная юстиция в условиях постсоветской России является не институтом, а идеологией, основанной на подмене семьи и её социальных функций по воспитанию детей деятельностью государственных и иных органов, и в этом смысле пропагандирующей идеологию антисемьи, внесемейного, внеродительского воспитания. А корни этой идеологии по её мнению в идеологии большевизма по планомерному разрушению институтов брака и семьи.

Также известны следующие высказывания о ювенальной юстиции:

Ювенальная юстиция окончательно нивелирует основу жизни — кровную мать, кровных родителей. Какие-то «тети» и «дяди» будут решать, кто достоин быть матерью, а кто недостоин, и будут отдавать детей в приюты, в приёмные семьи, которые, между прочим, будут, в отличие от обычных семей, у которых может быть недостаточно средств для прокормления детей, хорошо обеспечиваться.

— Ирина Медведева

Помощник судьи Оренбургского областного суда, к. ю. н. Юрченко Л. В. выделяет следующие ошибки, которые совершаются при внедрении ювенальной юстиции в России:

… предлагается немедленно отказаться от существующей системы исполнения наказаний несовершеннолетних, разрушить её до основания, а затем строить совершенно новую правовую конструкцию…слепое и бездумное копирование иностранной модели способно привести к плачевным результатам.

— Юрченко Л.В.

Мероприятия, направленные против ювенальной юстиции

В ряде СМИ отмечено, что, начиная с конца 2009 года, начались массовые общественные протесты в России против введения ювенальной юстиции, стали проводиться митинги и пикеты, родительские стояния, создаваться региональные общественные комитеты в защиту семьи, детства и нравственности, писаться письма-протесты в органы власти, начал оформляться и расти протест жителей так называемых «пилотных регионов» по введению ювенальной юстиции — Саратова, Таганрога, Ростова-на-Дону, Новгорода и др., которые протестуют против незаконных экспериментов над собой, начатых без их согласия и информирования.

Перечень некоторых мероприятий

2006 год

• Круглый стол «Церковь и дети», г. Москва, Данилов монастырь, 09.11.2006 г.

2008 год

• Круглый стол «Ювенальная юстиция и социальная безопасность», редакция «Литературной газеты», 23.10.2008 г.

2009 год

• Общественные слушания по проблеме ювенальной юстиции, г. Москва, киноконц. зал «Пушкинский», 24.11.2009 г.

2010 год

• Общий Сбор представителей православных молодёжных организаций, г. Москва, г-ца «Метрополь», 31.01.2010 г.
• Митинг на Болотной площади (г. Москва), 21.03.2010 г.
• Общественные слушания на тему «Ювенальная юстиция — угроза семье, обществу и государству», г. Могилев, 24.04.2010 г.
• Пикет в защиту семьи и детства, за сохранение традиционных форм семейных отношений и против необдуманного введения в России ювенальной юстиции западного образца, г. Краснодар, 06.06.2010 г.
• Митинг «Уберите руки от наших детей!», г. Сургут, 07.06.2010 г.
• Обращение 27-ми общественных организаций к Общественной палате РФ с призывом прекратить лоббирование законопроектов, внедряющих в России систему ювенальной юстиции, 17.06.2010 г.
• Митинг «Общество — против Общественной палаты!», г. Москва, Миусская площадь, 17.06.2010 г.
• Обращение к Президенту РФ граждан тюменской области против введения ювенальной юстиции по западному образцу, г. Тюмень, 17.06.2010 г.
• Общественные слушания «Спасём семью — спасём Россию! Нет ювенальной юстиции!», «Дом учителя» г. Тверь, 25.06.2010 г.
• Круглый стол «Ювенальная юстиция: опасные последствия и неразрешимые проблемы», г. Сыктывкар, 30.06.2010 г.
• Открытое обращение граждан Владимира и Владимирской области к органам государственной власти России и области, 14.07.2010 г.
• Круглый стол «Ювенальная юстиция — угроза семье, обществу и государству», г. Барнаул, 19.12.2010 г.
• Первый Всероссийский родительский форум «Спасём семью — спасём Россию», киноконцертный зал «Пушкинский», г. Москва, 23.12.2010 г.

2011 год

• Детская интернет-акция против проекта «Детство-2030» и ювенальных технологий
• Проблемный семинар — первый этап создания новой стратегии по возрождению крепкой, многодетной Российской семьи, г. Москва, 31.03.2011—04.04.2011 г.
• Круглый стол «Ювенальные технологии — угроза семье, обществу, государству», г. Москва, Московская городская Дума, 31.03.2011 г.

2012

• Митинг против ювенальной юстиции на Пушкинской площади в Москве. Организаторы — движение «Суть Времени» и РПЦ, 15.05.2012 г..
• Митинг на Театральной площади Москвы 17 июня 2012 года. Организаторы — движение «Суть Времени» совместно с союзниками (Профсоюз граждан России, Партия общего дела, Союз православных граждан и другие). Среди выступающих были Анатолий Вассерман, Максим Калашников, Виктор Анпилов, Михаил Леонтьев. Кульминацией митинга стал вынос папок с собранными за 14 дней 85 тысячами подписей протеста граждан против ювенальной юстиции.

2013

• Учредительный съезд «Родительского Всероссийского Сопротивления» 9 февраля 2013 года. Помимо учреждения РВС, на съезде было подписано соглашение о создании Союза патриотических родительских организаций. Соглашение подписали: «Родительское Всероссийское Сопротивление», Ассоциация родительских комитетов и сообществ (АРКС), Общероссийское общественное движение «Всероссийское родительское собрание», Российский детский фонд, Союз добровольцев России, Общественный институт демографической безопасности, Союз православных граждан, Межрегиональное общественное движение в поддержку православных образовательных и социальных инициатив «Пчёлки», Межрегиональная общественная инициатива «Традиция». Перед делегатами съезда РВС выступил Президент РФ Владимир Путин, заявив о своем намерении учесть инициативы родительского движения в защиту семьи, детей и образования.

Принципы ювенальной юстиции подвергнуты критике также на:

• встрече Межрелигиозного совета России в преддверии Всемирного саммита религиозных лидеров, г. Москва, Чистый пер., 22.04.2010 г.
• 14-м Всемирном русском народном соборе, г. Москва, 25-26.05.2010 г.
• Круглый стол «Защита прав детей и их родителей — практика, проблемы, решения», Сахалинская обл., 14.07.2010 г.
• Круглый стол, посвященный проблемам и перспективам внедрения ювенальной юстиции в России, г. Казань, 25.08.2010 г.
• Круглый стол «Выбор пути: альтернативы современному либерализму», г. Москва, Институт философии РАН на Волхонке, 28.09.2010 г.

Альтернативное видение реформ в ювенальной сфере

Противники ювенальной юстиции убеждены, что вопрос о введении в России ювенальной юстиции неактуален и предлагают разработать поправки в семейное законодательство, связанные с укреплением института семьи.

Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл

Считается, что в связи с вводимой в России ювенальной юстицией Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Кириллом государственному руководству Российской Федерации направлено 25 предложений по совершенствованию национальной политики в сфере заботы о семье и детстве, касающихся следующих областей: противодействие абортам; поддержка многодетной семьи; помощь детям, оставшимся без попечения родителей и законотворческая работа, связанная с защитой семьи и детства.

Демография.ру

На сайте Демография.ру рядом экспертов отмечены отрицательные стороны ювенальной юстиции и сформулированы, в частности, следующие предложения по совершенствованию существующей российской системы правосудия для несовершеннолетних:

• направить государственные средства на решение проблемы беспризорности, ориентируясь на опыт 1920—1930-х годов;
• ужесточить наказания за преступления в отношении несовершеннолетних до меры, позволяющей квалифицировать эти преступления как тягчайшие;
• улучшить систему детских исправительных учреждений;
• создать федеральную целевую программу по финансовой поддержке малоимущих семей, многодетных семей и приютов семейного типа;
• вернуть школе воспитательные функции в объёме, позволяющем регламентировать меры дисциплинарного воздействия на учеников.

Другое

К. ю. н. Тимошина Е. М. разработала проект Концепции изменения законодательства в сфере защиты прав детей и родителей и в своём докладе «Ювенальные технологии как угроза этнической идентичности народа России», озвученного на Круглом столе в Московской городской Думе, перечислила восемь основных принципов указанной концепции, в числе которых: укрепление и поддержание семьи, принцип независимости семьи, принцип сохранения семьи, находящейся в трудной жизненной ситуации, и др.

Другие противники ювенальных подходов западного образца предлагают скорректировать разрабатываемый Общественной палатой РФ проект закона [www.oprf.ru/structure/workgroups2006/24/materials/1223 «Об основах системы ювенальной юстиции»] с учётом, в частности, следующих требований:

• исключить из проекта закона, предусматривающие повышение статуса Комиссий по делам несовершеннолетних, вторжение в семью и в процесс воспитания, возможность отобрания детей и передачи их в другие семьи при живых родителях;
• предусмотреть в проекте реальные меры социальной помощи семьям;
• исключить из действующего законодательства положения, позволяющие изымать детей из семей по широким и неопределённым критериям.

Реакция сторонников ювенальной юстиции на критику

Одновременно с критикой ювенальной юстиции участились выступления её сторонников. Вице-президент Национальной Ассоциации Благотворительных Организаций Н. Л. Хананашвили сформулировал систему пошаговой контраргументации на аргументы против ювенальной юстиции, сформированные в публично доступных материалах и выступлениях противников её внедрения.

Д. ю. н. Крестовская Н. Н. исследует вопросы обоснованности обвинений в адрес ювенальной юстиции, существования непримиримых противоречий между защитой прав ребёнка и системой христианских норм, между ювенальной юстицией и церковью.

Д. ф. н. Шилова И. подвергает критике утверждения противников введения ювенальной юстиции в России и предпринимает попытку анализа некоторых культурных понятий, на которых построены их аргументы.

Член Общественной палаты РФ по общественному контролю за деятельностью правоохранительных органов Олег Зыков подтверждает существование движения против ювенальной юстиции.

См. также

• Павлик Морозов

Литература

Ювенальная юстиция

• Автономов А. С., Хананашвили Н. Л. [www.juvenilejustice.ru/documents/d/przak/fzpoekt Проект Федерального закона «Об основах системы ювенальной юстиции»] // UNDP Ювенальная юстиция в России, 14.02.05.
• Давлетшин И. Н., Малышева Ю. Ю. [www.law.edu.ru/doc/document.asp?docID=1299700 Теоретические проблемы определения понятия ювенальной юстиции и её перспективные элементы]. Вестник ТИСБИ, 2008, № 2.
• Лазарев С. Е. Советское законодательство 20-30-х годов о несовершеннолетних // Гражданин и право. 2016. № 4. С. 3-14.
• Терентьева И. В. [oprt.tatar.ru/rus/file/pub/pub_54575.doc Некоторые аспекты ювенальной юстиции] (doc-файл) // [oprt.tatar.ru/ Сайт] Общественной палаты Республики Татарстан.
• [al-anon.ucoz.ru/nan/patriarhu.doc Открытое письмо Патриарху с Постановлением Президиума совета судей российской федерации «О результатах обобщения информации судов субъектов российской федерации об использовании ювенальных технологий судами общей юрисдикции»] (doc-файл) от 21 июня 2010 г. № 228, г. Москва // Ал-Анон/Алатин.
• [www.regions.ru/news/2332487/ Борцов с ювенальной юстицией призвали переключиться на несовершенство органов опеки] // REGIONS.RU, 29.12.2010.
• Сборник «Дети холодного мира». Луганск., 2014. Шико. Антология НФ-повестей по теме ювенальной юстиции и семьи будущего.fantlab.ru/edition123872

Критические материалы

• Бондаренко Н., Медведева И., Шишова Т. [www.kreml.org/other/230767157 Ползучий государственный переворот] // Кремль. ORG, 08.12.2009.
• Давыдова И. [www.specnaz.ru/articles/196/28/1764.htm Ювенальная война] // Спецназ России, 1-2013
• Ионин Л. Г. [www.hse.ru/data/2010/07/08/1218663987/WP14_2010_03.pdf О принципах современной политики в области семьи и демографии] (pdf-файл). Высшая школа экономики, Москва, 2010.
• Козлов П. [izvestia.ru/news/529550 Деятели науки и культуры просят Путина отказаться от ювенальной юстиции] // Известия, 06.07.2012.
• Котов О. [ruskline.ru/monitoring_smi/2011/7/01/yuvenalnaya_yusticiya_istoricheskij_opyt_i_sovremennye_problemy/ Ювенальная юстиция: исторический опыт и современные проблемы] // Русская народная линия, 01.07.2011.
• Куприянов Ф., Куприянов А. [www.rg.ru/2010/11/16/usticia.html Семья по назначению. Чем опасно принятие спорного законопроекта о ювенальной юстиции] // Российская газета, Федеральный выпуск № 5337 (258) от 16 ноября 2010 г.
• Леткова О. [www.uustop.ru/index-15.html Справка по вопросу введения ювенальной юстиции в Российской Федерации] // Сургутский родительский комитет.
• Павлова Л. [ruskline.ru/analitika/2010/12/27/pravovye_aspekty_yuvenalnyh_tehnologij/ Правовые аспекты ювенальных технологий] // Русская народная линия, 27.12.2010.
• Чугай О. [syzran-small.net/index.php?go=Pages&in=view&id=1735 Ювенальная юстиция или российская традиция: по каким законам будем растить детей?] // ВВС № 51, 18.12.2010.
• Материалы круглого стола [elibrary.ru/contents.asp?issueid=679444&selid=13603585 «Традиционные ценности России и вызовы ювенальной юстиции»] (Ростов-на-Дону, 4 марта 2010 года) // Философия права. Ростовский юридический институт Министерства внутренних дел Российской Федерации, 2010. № 2. С. 7-29.
• [ruskline.ru/analitika/2010/12/25/nadeemsya_chto_nash_golos_budet_uslyshan/ Надеемся, что наш голос будет услышан] (Обращение участников I Всероссийского родительского Форума «Спасём семью — спасём Россию» к Президенту Российской Федерации Д. А. Медведеву) // Русская народная линия, 25.12.2010.
• [www.iarex.ru/news/10405.html «У нас нет права на ошибку» или что несёт ювенальная юстиция:] интервью с Мариной Смирновой // ИА REX, 15.11.2010.
• [jujust.com.ua/2010/06/21/kniga-juju-remove-parents/ Ювенальная система: родителей в отставку? Разрушение семьи под видом борьбы за права детей]. М.: Даниловский благовестник, 2010. 384 с. (сборник мнений различных специалистов).
• [www.litlive.ru/topics/ring/viewpost/2252 Во власти не чудища?] // Живая Литература, 04.11.2011.

Ссылки

• [www.patriarchia.ru/db/text/2774805.html Позиция Русской Православной Церкви по реформе семейного права и проблемам ювенальной юстиции] // Patriarchia.ru, 04.02.2013.

Отрывок, характеризующий Ювенальная юстиция в России

– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.


Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.
– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
– Я не понимаю, что делают люди, – сказала графиня, обращаясь к мужу, – мне сейчас сказали, что еще ничего не готово. Ведь надо же кому нибудь распорядиться. Вот и пожалеешь о Митеньке. Это конца не будет?
Граф хотел что то сказать, но, видимо, воздержался. Он встал с своего стула и пошел к двери.
Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачивая головой.
– А у меня к вам, папаша, большая просьба, – сказал он.
– Гм?.. – сказал граф, останавливаясь.
– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.


Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.


Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.


1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»
– Qu'on m'amene les boyards, [Приведите бояр.] – обратился он к свите. Генерал с блестящей свитой тотчас же поскакал за боярами.
Прошло два часа. Наполеон позавтракал и опять стоял на том же месте на Поклонной горе, ожидая депутацию. Речь его к боярам уже ясно сложилась в его воображении. Речь эта была исполнена достоинства и того величия, которое понимал Наполеон.
Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого. Он в воображении своем назначал дни reunion dans le palais des Czars [собраний во дворце царей.], где должны были сходиться русские вельможи с вельможами французского императора. Он назначал мысленно губернатора, такого, который бы сумел привлечь к себе население. Узнав о том, что в Москве много богоугодных заведений, он в воображении своем решал, что все эти заведения будут осыпаны его милостями. Он думал, что как в Африке надо было сидеть в бурнусе в мечети, так в Москве надо было быть милостивым, как цари. И, чтобы окончательно тронуть сердца русских, он, как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere, [моей милой, нежной, бедной матери ,] он решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere. Нет, просто: Maison de ma Mere, [Учреждение, посвященное моей милой матери… Дом моей матери.] – решил он сам с собою. «Но неужели я в Москве? Да, вот она передо мной. Но что же так долго не является депутация города?» – думал он.
Между тем в задах свиты императора происходило шепотом взволнованное совещание между его генералами и маршалами. Посланные за депутацией вернулись с известием, что Москва пуста, что все уехали и ушли из нее. Лица совещавшихся были бледны и взволнованны. Не то, что Москва была оставлена жителями (как ни важно казалось это событие), пугало их, но их пугало то, каким образом объявить о том императору, каким образом, не ставя его величество в то страшное, называемое французами ridicule [смешным] положение, объявить ему, что он напрасно ждал бояр так долго, что есть толпы пьяных, но никого больше. Одни говорили, что надо было во что бы то ни стало собрать хоть какую нибудь депутацию, другие оспаривали это мнение и утверждали, что надо, осторожно и умно приготовив императора, объявить ему правду.
– Il faudra le lui dire tout de meme… – говорили господа свиты. – Mais, messieurs… [Однако же надо сказать ему… Но, господа…] – Положение было тем тяжеле, что император, обдумывая свои планы великодушия, терпеливо ходил взад и вперед перед планом, посматривая изредка из под руки по дороге в Москву и весело и гордо улыбаясь.
– Mais c'est impossible… [Но неловко… Невозможно…] – пожимая плечами, говорили господа свиты, не решаясь выговорить подразумеваемое страшное слово: le ridicule…
Между тем император, уставши от тщетного ожидания и своим актерским чутьем чувствуя, что величественная минута, продолжаясь слишком долго, начинает терять свою величественность, подал рукою знак. Раздался одинокий выстрел сигнальной пушки, и войска, с разных сторон обложившие Москву, двинулись в Москву, в Тверскую, Калужскую и Дорогомиловскую заставы. Быстрее и быстрее, перегоняя одни других, беглым шагом и рысью, двигались войска, скрываясь в поднимаемых ими облаках пыли и оглашая воздух сливающимися гулами криков.
Увлеченный движением войск, Наполеон доехал с войсками до Дорогомиловской заставы, но там опять остановился и, слезши с лошади, долго ходил у Камер коллежского вала, ожидая депутации.


Москва между тем была пуста. В ней были еще люди, в ней оставалась еще пятидесятая часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий обезматочивший улей.
В обезматочившем улье уже нет жизни, но на поверхностный взгляд он кажется таким же живым, как и другие.
Так же весело в жарких лучах полуденного солнца вьются пчелы вокруг обезматочившего улья, как и вокруг других живых ульев; так же издалека пахнет от него медом, так же влетают и вылетают из него пчелы. Но стоит приглядеться к нему, чтобы понять, что в улье этом уже нет жизни. Не так, как в живых ульях, летают пчелы, не тот запах, не тот звук поражают пчеловода. На стук пчеловода в стенку больного улья вместо прежнего, мгновенного, дружного ответа, шипенья десятков тысяч пчел, грозно поджимающих зад и быстрым боем крыльев производящих этот воздушный жизненный звук, – ему отвечают разрозненные жужжания, гулко раздающиеся в разных местах пустого улья. Из летка не пахнет, как прежде, спиртовым, душистым запахом меда и яда, не несет оттуда теплом полноты, а с запахом меда сливается запах пустоты и гнили. У летка нет больше готовящихся на погибель для защиты, поднявших кверху зады, трубящих тревогу стражей. Нет больше того ровного и тихого звука, трепетанья труда, подобного звуку кипенья, а слышится нескладный, разрозненный шум беспорядка. В улей и из улья робко и увертливо влетают и вылетают черные продолговатые, смазанные медом пчелы грабительницы; они не жалят, а ускользают от опасности. Прежде только с ношами влетали, а вылетали пустые пчелы, теперь вылетают с ношами. Пчеловод открывает нижнюю колодезню и вглядывается в нижнюю часть улья. Вместо прежде висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шепотом труда тянущих вощину, – сонные, ссохшиеся пчелы в разные стороны бредут рассеянно по дну и стенкам улья. Вместо чисто залепленного клеем и сметенного веерами крыльев пола на дне лежат крошки вощин, испражнения пчел, полумертвые, чуть шевелящие ножками и совершенно мертвые, неприбранные пчелы.
Пчеловод открывает верхнюю колодезню и осматривает голову улья. Вместо сплошных рядов пчел, облепивших все промежутки сотов и греющих детву, он видит искусную, сложную работу сотов, но уже не в том виде девственности, в котором она бывала прежде. Все запущено и загажено. Грабительницы – черные пчелы – шныряют быстро и украдисто по работам; свои пчелы, ссохшиеся, короткие, вялые, как будто старые, медленно бродят, никому не мешая, ничего не желая и потеряв сознание жизни. Трутни, шершни, шмели, бабочки бестолково стучатся на лету о стенки улья. Кое где между вощинами с мертвыми детьми и медом изредка слышится с разных сторон сердитое брюзжание; где нибудь две пчелы, по старой привычке и памяти очищая гнездо улья, старательно, сверх сил, тащат прочь мертвую пчелу или шмеля, сами не зная, для чего они это делают. В другом углу другие две старые пчелы лениво дерутся, или чистятся, или кормят одна другую, сами не зная, враждебно или дружелюбно они это делают. В третьем месте толпа пчел, давя друг друга, нападает на какую нибудь жертву и бьет и душит ее. И ослабевшая или убитая пчела медленно, легко, как пух, спадает сверху в кучу трупов. Пчеловод разворачивает две средние вощины, чтобы видеть гнездо. Вместо прежних сплошных черных кругов спинка с спинкой сидящих тысяч пчел и блюдущих высшие тайны родного дела, он видит сотни унылых, полуживых и заснувших остовов пчел. Они почти все умерли, сами не зная этого, сидя на святыне, которую они блюли и которой уже нет больше. От них пахнет гнилью и смертью. Только некоторые из них шевелятся, поднимаются, вяло летят и садятся на руку врагу, не в силах умереть, жаля его, – остальные, мертвые, как рыбья чешуя, легко сыплются вниз. Пчеловод закрывает колодезню, отмечает мелом колодку и, выбрав время, выламывает и выжигает ее.
Так пуста была Москва, когда Наполеон, усталый, беспокойный и нахмуренный, ходил взад и вперед у Камерколлежского вала, ожидая того хотя внешнего, но необходимого, по его понятиям, соблюдения приличий, – депутации.
В разных углах Москвы только бессмысленно еще шевелились люди, соблюдая старые привычки и не понимая того, что они делали.
Когда Наполеону с должной осторожностью было объявлено, что Москва пуста, он сердито взглянул на доносившего об этом и, отвернувшись, продолжал ходить молча.
– Подать экипаж, – сказал он. Он сел в карету рядом с дежурным адъютантом и поехал в предместье.
– «Moscou deserte. Quel evenemeDt invraisemblable!» [«Москва пуста. Какое невероятное событие!»] – говорил он сам с собой.
Он не поехал в город, а остановился на постоялом дворе Дорогомиловского предместья.
Le coup de theatre avait rate. [Не удалась развязка театрального представления.]


Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.


В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.


В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.


К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.