Югло, Мишель
Поделись знанием:
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.
С конца 1811 го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811 го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.
Мишель Югло́ (фр. Michel Huglo, 14.12.1921, Лилль — 13.5.2012, Вашингтон) — французский и американский медиевист, музыковед, источниковед. Один из крупнейших в XX веке исследователей григорианского хорала и средневековой теории музыки.
Содержание
Биография и творчество
В 1940 принял монашеский постриг в Солемском аббатстве. Изучал философию и теологию в Солеме. В 1949 вошёл в группу учёных «Paléographie Musicale», которой Рим поручил работу по реконструкции григорианского хорала. В 1960 оставил монастырь и ушёл в мир. В 1969 в Сорбонне защитил докторскую диссертацию по тонариям. С 1962 научный сотрудник, а с 1972 — научный руководитель одного из институтов Национального центра научных исследований (CNRS) Франции. Преподавал в Свободном университете Брюсселя (1974-87), приглашённый профессор Венского университета (1990), Принстонского университета (1990-91), Нью-Йоркского университета (1993). В 1990-х гг., женившись на американке Барбаре Хагг (Haggh)[1], жил преимущественно в США, где с 2000 до конца жизни преподавал (в должности адъюнкт-профессора) музыкальную медиевистику в университете шт. Мэриленд.
Неутомимый источниковед, Югло постоянно занимался разысканием памятников средневековой духовной музыки, описывал и публиковал их. Помимо нотных рукописей исследовал средневековые музыкально-теорические трактаты (в т.ч. доказал ложность атрибуции двух трудов, приписывавшихся до того Одону из Клюни). Совместно с К.Мейером и Н.Филлипс опубликовал каталог средневековых музыкально-теоретических рукописей (два тома RISM) в ФРГ и США. Написал ряд статей в авторитетные музыкальные словари и энциклопедии: Музыкальный словарь Римана (12-е издание, Sachteil)[2], Die Musik in Geschichte und Gegenwart (второе издание) и The New Grove Dictionary of Music and Musicians (Odo, Tonary etc.) 2001 г. Другие научные интересы Югло: региональные (амвросианская, староримская, беневентанская) традиции григорианского пения, процессиональные антифоны, взаимодействие Запада и Востока в эволюции распева, терминология невм, ранняя французская полифония.
Многие статьи Югло и его (единственная) книга «Тонарии» (1971)[3] завоевали всемирное признание в среде музыковедов-медиевистов.
Сочинения (выборка)
- L’ancienne version latine de l’hymne acathiste // Le Muséon 64 (1951), 27–61;
- Un tonaire du Graduel de la fin du VIIIe siècle (Bibliothèque Nationale lat.13159) // Revue grégorienne, xxxi (1952), 176–86, 224–33;
- Le chant "vieux-romain": manuscrits et témoins indirects // Sacris erudiri 6 (1954), 96–124;
- Les noms des neumes et leur origine // EG 1 (1954), 53–67;
- La chironomie médiévale // Revue de Musicology 49 (1963), 155–71;
- Le domaine de la notation bretonne // Acta Musicologica XXXV (1963), 54–84;
- Relations musicales entre Byzance et l’Occident // Byzantine Studies XIII. Oxford, 1966, 267–80;
- L’auteur du "Dialogue sur la Musique" attribué à Odon // Revue de Musicologie 55 (1969), 119–71;
- Les tonaires: inventaires, analyse, comparaison. Paris, 1971;
- Der Prolog des Odo zugeschrieben "Dialogus de musica" // Archiv für Musikwissenschaft 28 (1971), 134–46;
- L’introduction en Occident des formules Byzantines d’intonation // Studies in Eastern Chant 3 (1973), pp.81-90;
- Les instruments de musique chez Hucbald // Mélanges à la mémoire d’André Boutemy, ed. G.Cambier. Brussels, 1976, 173–96;
- L'auteur du traité de musique dédié à Fulgence d'Affligem // RBM 36 (1977), 5–19;
- Les débuts de la polyphonie à Paris: les premiers organa parisiens’, Forum musicologicum, iii (1982), 93–163;
- L'ancien chant bénéventain // Ecclesia orans II (1985), 265–93;
- ed., with C. Meyer: The Theory of Music: Manuscripts from the Carolingian Era to c.1500 in the Federal Republic of Germany // RISM, B/III/3 (1986);
- ed., with N. Phillips: Manuscripts from the Carolingian Era up to c.1500 in Great Britain and in the United States: United States of America // RISM, B/III/4 (1992);
- Liturgische Gesangbücher // Die Musik in Geschichte und Gegenwart. Sachteil. Bd.5. Kassel – Meiningen, 1996, Sp. 1412 ff.
- Les manuscrits du Processional // RISM B XIV. München, 1999;
- Recherche sur la personne et l’oeuvre de Francon // Acta Musicologica LXXI (1999), 1–18;
- Grundlagen und Ansätze der mittelalterlichen Musiktheorie // Geschichte der Musiktheorie. Bd.4: Die Lehre vom einstimmigen liturgischen Gesang. Darmstadt 2000, SS.17-102;
- The Cantatorium, from Charlemagne to the fourteenth century // The study of medieval chant, path and bridges, East and West: in honour of Kenneth Levy. Woodbridge; Rochester: Boydell Press, 2001, pp.89-104.
- (with Barbara Haggh-Huglo) Maius liber – Maius Munus. Origine et destinée du manuscrit "F" // Revue de Musicologie 90 (2004), pp.193-230;
Сборники его статей
- Les sources du plain-chant et de la musique médiévale // Variorum collected studies, 800. Aldershot (Hampshire): Ashgate 2004. ISBN 978-0-86078-947-5
- Les anciens répertoires de plain-chant // Variorum collected studies, 804. Aldershot (Hampshire): Ashgate 2005. ISBN 978-0-86078-945-1
- Chant grégorien et musique médiévale // Variorum collected studies, 814. Aldershot (Hampshire): Ashgate 2005. ISBN 978-0-86078-950-5
- La théorie de la musique antique et médiévale // Variorum collected studies, 822. Aldershot (Hampshire): Ashgate 2005. ISBN 978-0-86078-946-8
Напишите отзыв о статье "Югло, Мишель"
Примечания
- ↑ [www.music.umd.edu/faculty/music_directory/musicology_and_ethnomusicology/barbara_haggh-huglo Биографическая справка о Б.Хагг] — второй жене Югло (по профессии музыковед); его первой женой была Марта-Мари Морель, после смерти которой Югло состоял в гражданском браке с Нэнси Филлипс (также музыковедом).
- ↑ Например, статью «Tonar».
- ↑ 84-страничная статья Югло, посвящённая основаниям и предпосылкам музыкальной теории средневековой Европы, опубликованная в четвёртом томе новой немецкой «Истории музыкальной теории» (2000), фактически ещё одна, небольшая, книга.
Литература и ссылки
- [www.legacy.com/obituaries/washingtonpost/obituary.aspx?n=michel-v-huglo&pid=157693679&fhid=6151#fbLoggedOut Некролог М.Югло в газете Washington Post]
Отрывок, характеризующий Югло, Мишель
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.
С конца 1811 го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811 го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.
