Югославский ирредентизм

Югославский ирредентизм — идея объединения всех южнославянских территорий и их населения, которая бы включала территории Боснии и Герцеговины, Хорватии, Черногории, Сербии, Косово, Словении и Вардарской Македонии, а также территории, на которые Югославия претендовала, но которые не были включены в её состав: Болгария, Фракийская и Эгейская Македония и некоторые другие территории. В число сторонников югославского ирредентизма входили как приверженцы монархического строя, так и сторонники республики.

История

С момента образования Югославии в 1918 году среди некоторых политиков появилась идея включения всех южнославянских земель в состав Югославии. Пионером югославского ирредентизма тогда был Светозар Прибичевич, который желал включить в состав страны земли «от Сочи до Салоник». Правительство Королевства Югославия в межвоенные годы искало возможности для заключения союза с Болгарией с последующим её включением в Югославию. Сторонники разделились на два лагеря: республиканцы предлагали включить Болгарию на правах автономной республики, а сторонники монархии предлагали ввести конституционную монархию в стране.

В Болгарии существовала также военизированная организация «Звено», члены которой поддерживали идею о создании Югославии, но предлагали переместить её столицу именно на восток и включить в состав земель Югославии ещё и Албанию. В 1934 году «Звено» организовало государственный переворот в стране и пришло к власти: сторонники переворота объявили о заключении военного союза с Францией и поиске вариантов для создания Единой Югославии с центром в Болгарии. В январе 1935 года, однако, режим был свергнут, и инициатива «Звена» провалилась.

В 1940 году Милан Недич стал инициатором присоединения к странам Оси, рассчитывая на помощь в присоединении Салоник и всей Эгейской Македонии к землям Югославии. В годы Второй мировой войны британское правительство высказалось за послевоенное образование Великой Югославии, несмотря на возражения и протесты со стороны Болгарии. В мае 1941 года официальное заявление подписал доктор Малком Барр и отправил его болгарам.

После войны была образована Вторая Югославия, известная как Социалистическая Федеративная Республика Югославия. В период правления Иосипа Броз Тито ставилась цель создать целостную Югославию, которая бы включала в себя, помимо границ Югославии, еще и Эгейскую Македонию, Албанию, Болгарию и, по крайней мере, часть или всю австрийскую Каринтию, а также всю итальянскую провинцию Фриули-Венеция-Джулия, где Югославии на некоторое время в ноябре 1943 года удалось закрепиться. Тито в послевоенные годы предъявлял территориальные претензии к Австрии и требовал передать Каринтию в состав Югославии (а именно присоединить к Словении). Он говорил:

Мы освободили Каринтию, но предъявленные международным сообществом условия были таковы, что нам пришлось её оставить немедленно. Каринтия принадлежит нам, и мы будем за неё сражаться.

Ещё одним проектом Великой Югославии была Балканская федеративная республика, которая так и не была создана из-за разногласий между лидерами балканских государств.

См. также

• Великая Болгария (политика)
• Великая Хорватия
• Пангерманизм
• Югославизм
• Великая Сербия
• Великая Албания
• Великая Македония
• Объединенная Словения

Отрывок, характеризующий Югославский ирредентизм

– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
Он оправился, оглянулся своими сощуренными глазами и, взглянув на князя Андрея, видимо, не узнав его, зашагал своей ныряющей походкой к крыльцу.
– Фю… фю… фю, – просвистал он и опять оглянулся на князя Андрея. Впечатление лица князя Андрея только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков) связалось с воспоминанием о его личности.
– А, здравствуй, князь, здравствуй, голубчик, пойдем… – устало проговорил он, оглядываясь, и тяжело вошел на скрипящее под его тяжестью крыльцо. Он расстегнулся и сел на лавочку, стоявшую на крыльце.
– Ну, что отец?
– Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей.
Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.