Юго-Западная Кавказская Демократическая Республика
| Юго-Западная Кавказская демократическая республика | |||||||
| |||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| |||||||
| |||||||
| Столица | Карс, Нахичевань | ||||||
| Язык(и) | турецкий | ||||||
| Форма правления | Парламентская республика | ||||||
Юго-Западная Кавказская демократическая республика или Карсская республика — неофициальные названия государственного образования, провозглашённого 1 декабря 1918 года в Карсе после вывода турецких войск с территорий, оккупированных ими в Закавказье в марте — ноябре 1918 года, на завершающем этапе Первой мировой войны. Прекратила существование 19 апреля 1919 года.[1] Самоназванием правительства республики было Временное Национальное Правительство Юго-Западного Кавказа (осман. Cenûb-ı Garbî Kafkas Hükûmet-i Muvakkate-i Millîyesi).
Самопровозглашённое государство претендовало на заселённые главным образом мусульманами Карсскую и Батумскую области, часть Эриванского уезда Эриванской губернии, Ахалцихский и Ахалкалакский уезды Тифлисской губернии; фактически, однако, его вооружённые отряды контролировали лишь север Карсской области[2].
Предшествовавшие события
В соответствии с Мудросским перемирием от 30 октября 1918 года, завершившим военные действия между Антантой и Турцией, Турция была обязана вывести свои войска из Закавказья и Ирана к своим довоенным границам.
К 4 декабря 1918 года турецкие войска отошли к границе, существовавшей до Русско-турецкой войны 1877—1878 годов, но продолжали занимать Карсскую область ещё два месяца, что позволило местным протурецким деятелям провозгласить самостоятельность и начать борьбу против вхождения в Республику Армении. «Национальные мусульманские советы» были сформированы в основных городах Карсской области — Олту, Кагызмане, Ыгдыре, Сарыкамыше, Ардагане и самом Карсе, — а также на соседних территориях со значительным мусульманским населением, включая Ахалцихе и Батуми)[3].
Наиболее влиятельным из них стал «Карсский мусульманский совет», образованный 5 ноября 1918 года. В декабре он стал именоваться «Национальным советом», в январе 1919 года — «Национальным советом Карса» и, наконец, в марте — «Временным национальным правительством Юго-Западного Кавказа»[2].
Правительство
В результате 27 сентября 1918 года, Национальный комитет мусульман под лидерством Бея доктора Асада Октая был сформирован в Карсе, для защиты автономии и независимости, подобно незадолго до этого сформированным республикам Армении, Азербайджана и Грузии.
13 января 1919 года, делегация из 60 армян была отправлена в Карс британским командованием из Батуми, чтобы установить армянского политического деятеля, Корганова в качестве губернатора Карса. Парламент республики отклонил это предложение и отказался далее вести переговоры с армянами. Инциденты насилия между сторонами после этого случая резко участились.
Парламент новой республики собрался 17 января и принял конституцию, «Teskilâtı Esasiye Kanunu». С новыми 18 статьями, конституция давала женщинам избирательные права, Карс был объявлен столицей, а турецкий язык был объявлен официальным языком. 27 марта парламент одобрил новое правительство.
В январе 1919 года в республике прошли демократические выборы, приведшие к образованию 14 января республиканского парламента, избранного по норме: 1 депутат от 10 тысяч избирателей. Парламент республики состоял из 64 человек, из которых 60 — мусульман, 3 грека и 1 молоканин. Председателем парламента был избран врач по специальности Асад-бей Гаджиев. 27 марта парламентом был утвержден новый состав правительства:
- Председателем Совета министров был назначен Ибрагим-бей Джангиров, бывший кадровый офицер.
- Военным министром — Гасан-бей Джаигиров, брат премьер-министра, также являющийся в прошлом кадровым офицером.
- Министром внутренних дел — Риза-бей, являвшийся уроженцем Кагызманского санджака.
- Министром иностранных дел — Фахраддин-бей, профессиональный юрист.
- Министром финансов — Мамед-бей Султанов.
- Министром путей сообщения — Ахмед-бей Гаджиев.
- Министром земледелия — Молла Велам, купец.
- Министром юстиции — Аббас Али-бей Алибеков.
- Министром призрения — Мусейб Муганлинский, врач.
- Министром просвещения — Андрианов.
- Министром продовольствия — Юсуф Юсуфов.
Напишите отзыв о статье "Юго-Западная Кавказская Демократическая Республика"
Примечания
- ↑ Chapter Six: The Final War in the East. — Kars, page 211. // Death and Exile: The Ethnic Cleansing of Ottoman Muslims, 1821–1922. Author: Justin McCarthy. Princeton: Darwin Press, 1995, XV+368 pages.ISBN 9780878500949Оригинальный текст (англ.)
The Muslims of Kars had unquestionably been a majority before the war. Upon the Ottoman defeat, they formed a Muslim National Council (the Shura) in Kars Province. The British, who began a de facto occupation of Kars on 19 April 1919, gave civil and military power in the province to the Armenians, because it was expected that Kars would become part of the new Armenian Republic; the Muslim majority was not consulted on this issue. Muslims were disarmed and their weapons given to Armenians, so that in effect the only armed forces in the province were Armenian bands and some Kurdish tribes.
- ↑ 1 2 H. Pehlivanli, «The Post Armistice situation on South-West Caucasia» in «Kars and Eastern Anatolia in the Recent History of Turkey», Ankara, 1994.
- ↑ W.E.D. Allen, P. Muratoff, «Caucasian Battlefields», Cambridge, 1953.
Ссылки
- [www.hrono.info/organ/ru19170180.html История на hrono.info] (рус.)
- [www.kavkaz-uzel.ru/articles/151820/ История на kavkaz-uzel.ru] (рус.)
Отрывок, характеризующий Юго-Западная Кавказская Демократическая Республика
«Quelle delicatesse» [Какая деликатность,] – подумала княжна. – Неужели Ame (так звали m lle Bourienne) думает, что я могу ревновать ее и не ценить ее чистую нежность и преданность ко мне. – Она подошла к m lle Bourienne и крепко ее поцеловала. Анатоль подошел к руке маленькой княгини.– Non, non, non! Quand votre pere m'ecrira, que vous vous conduisez bien, je vous donnerai ma main a baiser. Pas avant. [Нет, нет, нет! Когда отец ваш напишет мне, что вы себя ведете хорошо, тогда я дам вам поцеловать руку. Не прежде.] – И, подняв пальчик и улыбаясь, она вышла из комнаты.
Все разошлись, и, кроме Анатоля, который заснул тотчас же, как лег на постель, никто долго не спал эту ночь.
«Неужели он мой муж, именно этот чужой, красивый, добрый мужчина; главное – добрый», думала княжна Марья, и страх, который почти никогда не приходил к ней, нашел на нее. Она боялась оглянуться; ей чудилось, что кто то стоит тут за ширмами, в темном углу. И этот кто то был он – дьявол, и он – этот мужчина с белым лбом, черными бровями и румяным ртом.
Она позвонила горничную и попросила ее лечь в ее комнате.
M lle Bourienne в этот вечер долго ходила по зимнему саду, тщетно ожидая кого то и то улыбаясь кому то, то до слез трогаясь воображаемыми словами рauvre mere, упрекающей ее за ее падение.
Маленькая княгиня ворчала на горничную за то, что постель была нехороша. Нельзя было ей лечь ни на бок, ни на грудь. Всё было тяжело и неловко. Живот ее мешал ей. Он мешал ей больше, чем когда нибудь, именно нынче, потому что присутствие Анатоля перенесло ее живее в другое время, когда этого не было и ей было всё легко и весело. Она сидела в кофточке и чепце на кресле. Катя, сонная и с спутанной косой, в третий раз перебивала и переворачивала тяжелую перину, что то приговаривая.
– Я тебе говорила, что всё буграми и ямами, – твердила маленькая княгиня, – я бы сама рада была заснуть, стало быть, я не виновата, – и голос ее задрожал, как у собирающегося плакать ребенка.
Старый князь тоже не спал. Тихон сквозь сон слышал, как он сердито шагал и фыркал носом. Старому князю казалось, что он был оскорблен за свою дочь. Оскорбление самое больное, потому что оно относилось не к нему, а к другому, к дочери, которую он любит больше себя. Он сказал себе, что он передумает всё это дело и найдет то, что справедливо и должно сделать, но вместо того он только больше раздражал себя.
«Первый встречный показался – и отец и всё забыто, и бежит кверху, причесывается и хвостом виляет, и сама на себя не похожа! Рада бросить отца! И знала, что я замечу. Фр… фр… фр… И разве я не вижу, что этот дурень смотрит только на Бурьенку (надо ее прогнать)! И как гордости настолько нет, чтобы понять это! Хоть не для себя, коли нет гордости, так для меня, по крайней мере. Надо ей показать, что этот болван об ней и не думает, а только смотрит на Bourienne. Нет у ней гордости, но я покажу ей это»…
Сказав дочери, что она заблуждается, что Анатоль намерен ухаживать за Bourienne, старый князь знал, что он раздражит самолюбие княжны Марьи, и его дело (желание не разлучаться с дочерью) будет выиграно, и потому успокоился на этом. Он кликнул Тихона и стал раздеваться.
«И чорт их принес! – думал он в то время, как Тихон накрывал ночной рубашкой его сухое, старческое тело, обросшее на груди седыми волосами. – Я их не звал. Приехали расстраивать мою жизнь. И немного ее осталось».
– К чорту! – проговорил он в то время, как голова его еще была покрыта рубашкой.
Тихон знал привычку князя иногда вслух выражать свои мысли, а потому с неизменным лицом встретил вопросительно сердитый взгляд лица, появившегося из под рубашки.
– Легли? – спросил князь.
Тихон, как и все хорошие лакеи, знал чутьем направление мыслей барина. Он угадал, что спрашивали о князе Василье с сыном.
– Изволили лечь и огонь потушили, ваше сиятельство.
– Не за чем, не за чем… – быстро проговорил князь и, всунув ноги в туфли и руки в халат, пошел к дивану, на котором он спал.
Несмотря на то, что между Анатолем и m lle Bourienne ничего не было сказано, они совершенно поняли друг друга в отношении первой части романа, до появления pauvre mere, поняли, что им нужно много сказать друг другу тайно, и потому с утра они искали случая увидаться наедине. В то время как княжна прошла в обычный час к отцу, m lle Bourienne сошлась с Анатолем в зимнем саду.
Княжна Марья подходила в этот день с особенным трепетом к двери кабинета. Ей казалось, что не только все знают, что нынче совершится решение ее судьбы, но что и знают то, что она об этом думает. Она читала это выражение в лице Тихона и в лице камердинера князя Василья, который с горячей водой встретился в коридоре и низко поклонился ей.
Старый князь в это утро был чрезвычайно ласков и старателен в своем обращении с дочерью. Это выражение старательности хорошо знала княжна Марья. Это было то выражение, которое бывало на его лице в те минуты, когда сухие руки его сжимались в кулак от досады за то, что княжна Марья не понимала арифметической задачи, и он, вставая, отходил от нее и тихим голосом повторял несколько раз одни и те же слова.
Он тотчас же приступил к делу и начал разговор, говоря «вы».
– Мне сделали пропозицию насчет вас, – сказал он, неестественно улыбаясь. – Вы, я думаю, догадались, – продолжал он, – что князь Василий приехал сюда и привез с собой своего воспитанника (почему то князь Николай Андреич называл Анатоля воспитанником) не для моих прекрасных глаз. Мне вчера сделали пропозицию насчет вас. А так как вы знаете мои правила, я отнесся к вам.
– Как мне вас понимать, mon pere? – проговорила княжна, бледнея и краснея.
– Как понимать! – сердито крикнул отец. – Князь Василий находит тебя по своему вкусу для невестки и делает тебе пропозицию за своего воспитанника. Вот как понимать. Как понимать?!… А я у тебя спрашиваю.
