Юго-западные тайские языки
Поделись знанием:
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.
Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»
Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
| Юго-западная группа тай-кадайских языков | |
| Таксон: |
группа |
|---|---|
| Статус: |
общепризнана |
| Ареал: | |
| Классификация | |
| Категория: | |
| Состав | |
|
— | |
| Коды языковой группы | |
| ISO 639-2: |
— |
| ISO 639-5: |
— |
| См. также: Проект:Лингвистика | |
Ю́го-за́падные та́йские языки́ — одна из двух подгрупп тайских языков, включает тайский язык, лаосский, шанский и другие, с меньшим числом носителей.
Содержание
Классификация
Разделение языков внутри подгруппы вызывает споры среди учёных.
Чемберлен
Джеймс Чемберлен в своей статье «A New Look at the History and Classification of the Tai Languages» делит юго-западную группу на четыре ветви по признакам наличия/отсутствия придыхательного «п» и слияния/разделения тонов[1]. Хартман (1977) и Браун (1965) поддерживают выделение юго-западнотайских языков на основании расщепления тонов[2][3].
- Прото-юго-западно-тайский язык
- ветвь, в которой появился звук /p/:
- ветвь, в которой появился тон *A 1-23-4:
- шанский язык;
- китайское наречие шанского языка (англ. Tse Fang);
- муанг-ка (англ. Muang Ka);
- ветвь, в которой разделились тоны *ABCD 123-4; B=DL:
- чёрнотайский язык (тай-дам[en]);
- краснотайский язык (англ. Tai Dón);
- белотайский язык (англ. Tai Daeng);
- язык лы;
- шанский язык;
- юанский язык;
- ахомский язык.
- ветвь, в которой появился тон *A 1-23-4:
- Ветвь, в которой появился звук /ph/ и разделение тонов (*A 1-23-4):
- ветвь, в которой разделяются тоны *BCD 123-4:
- Ветвь, в которой разделаются тоны *BCD 1-23-4; B≠DL:
Эдмондсон и Солнит
Эдмондсон и Солнит делят юго-западные тайские языки на две подгруппы. Согласно их данным, тай-ныа и кхамти первыми отделились от прототайскогоязыка[5].
- Северная группа — тай-ныа[en]; шан-тайок (китайский шанский), кхамти;
- южная группа — шанский и остальные юго-западные.
Изоглосса между северной и южной группой проведена по мьянманско-китайской границе, по городам Манши, Намхкам[en] и Жуйли[en].
Эдвард Робинсон отрицает правомерность такого деления в работе «Features of Proto-Nüa-Khamti» (1994), утверждая, что ныа и кхамти отстоят от других языков группы по следующим признакам:
- огублённые велярные взрывные согласные стали неогублёнными;
- трёхчастное разделение тона A1-23-4;
- слияние тонов A23 и B4;
- гласные нижнего ряда /ɛ/ и /ɔ/ слились, соответственно, с /e/ и /o/;
- *ʔb > m.
Ло
Ло Юнсянь (2001) считает, что язык тай-ныа должен быть помещён в ветвь «северо-западных тайских языков»[6]. Ло утверждает, что языки северо-западной ветви обладают многими чертами языков северной и центральной ветвей, которых нет в юго-западнотайских языках. Он предлагает следующее деление тайских языков:
- севернотайские;
- центральнотайские;
- юго-западнотайские;
- северо-западнотайские.
Питтайяпорн
Согласно Питтайяпорну (2009:301), юго-западнотайские языки выделены на основании сдвига *kr- и rarr; *ʰr-[7].
Языки
Южнотайские языки обычно считаются наиболее отличающимися друг от друга; в них сохраняются остатки развития тонов, которые в центральных и западных языках исчезли.
Таблица повторяет аналогичный материал в Ethnologue.
- Южнотайский диалект — Таиланд.
- Языки чианг сэм (Chiang Saem):
- чёрнотайский язык[en] — «тай-дам», Вьетнам;
- севернотайский язык — «ланна», «тай-юан», Таиланд, Лаос;
- пхуанский язык — Таиланд;
- тхай-сонг (Thai Song, Таиланд);
- тайский язык — Таиланд;
- тай-мыонгский язык — «тай-ханг-тонг», Вьетнам;
- белотайский язык («тай-кхау», «тай-дон», Вьетнам);
- краснотайский язык — Вьетнам;
- тэй-так — Вьетнам;
- тху-лао — Вьетнам.
- Лао-пхутайские языки (4):
- лаосский язык — Лаос;
- тай-йо (тай-ньо; Таиланд);
- пхутайский язык[en] — Таиланд;
- исанский язык (северо-западнотайский, Таиланд, Лаос).
- Северо-западнотайские языки (9):
- ахомский язык (Ассам — вымер. Современный ассамский язык принадлежит к индоевропейским;
- язык лы — «луэ», «тай-луэ», Китай, Вьетнам, Таиланд, Лаос, Бирма;
- кхамти — Ассам, Бирма;
- тай-лай — «тай-най», «тай-лаинг», Бирма;
- кхынский язык[en] — «куэн», Бирма;
- кхам-мыангский язык[en] — Ассам;
- шанский язык — «тай шан», «дэхун», Бирма;
- тай-айтон[en] — Ассам;
- тай-ныа[en] — Китай, Вьетнам, Таиланд, Лаос;
- пхаке[en] — Ассам;
- турунгский язык — вымерший, Ассам.
Согласно Ethnologue, юго-западнотайскими также являются тай-я (Китай), пу-ко (Лаос), па-ди (Китай), тай-тхань (Вьетнам), тай-лонг (Лаос), тай-хунцзинь[en] (Китай), йонг (Таиланд). Не известно, какое место они занимают в приведённой иерархии. Также в Ethnologue «тайскими» названы куанский[en] (Лаос), риен (Лаос), тай-до (Вьетнам), тай-пао (Лаос), а также тай-кханг (Лаос). С географической точки зрения эти языки относятся к юго-западным[8].
Ethnologue также включает в состав группы вьетнамский язык шапа[en], который Питтайяпорн считает наиболее близким к юго-западнотайским языкам, не входящим в их состав. Питтайяпорн считает буйский язык юго-западнотайским, а Ethnologue включает его в состав севернотайских[8].
Напишите отзыв о статье "Юго-западные тайские языки"
Примечания
- ↑ James R. Chamberlain [sealang.net/sala/archives/pdf4/chamberlain1975new.pdf A New Look at the History and Classification of the Tai Languages]. — 1975.
- ↑ Brown, J. M. From Ancient Thai to Modern Dialects (англ.) // 2-е. — Бангкок: White Lotus, 1985.
- ↑ Hartmann, J. F. The Tones of four Thai dialects (англ.). — Academia Sinica, 1958.
- ↑ Вероятно, ошибка, так как в ныа нет /ph/, но есть /ph/.
- ↑ Edmondson, Jerold A., Solnit, David B., authors. 1997. «Comparative Shan.» In Comparative Kadai: The Tai branch, Jerold A. Edmondson and David B. Solnit (eds.). pages 337—359. Summer Institute of Linguistics and the University of Texas at Arlington Publications in Linguistics 124. Dallas: Summer Institute of Linguistics and the University of Texas at Arlington.
- ↑ Yongxian Luo [sealang.net/sala/archives/pdf8/luo2001hypothesis.pdf The Hypothesis of a New Branch for the Tai Languages].
- ↑ Pittayaporn, Pittayawat. 2009. The Phonology of Proto-Tai. Ph.D. dissertation. Department of Linguistics, Cornell University.
- ↑ 1 2 Lewis, M. Paul (2009), [www.ethnologue.com/show_family.asp?subid=878-16 Ethnologue: Languages of the World] (16 ed.), SIL International, <www.ethnologue.com/show_family.asp?subid=878-16>
Ссылки
- Wanna Tienmee [sealang.net/sala/archives/pdf8/wanna1992classification.pdf Classification by Tone Shapes and by Patterna of Tonal Splits and Coalescences].
- Pranee Kullavanijaya, Theraphan L-Tongkum [sealang.net/sala/archives/pdf8/pranee1998linguistic.pdf Linguistic criteria for determining Tai ethnic groups: Case studies on central and south-western Tais].
Отрывок, характеризующий Юго-западные тайские языки
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.
Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»
Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
