Гуго III (герцог Бургундии)

Гуго III фр. Hugues III de Bourgogne<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
герцог Бургундии
26 или 27 сентября 1162 — 25 августа 1192
Предшественник:	Эд II
Преемник:	Эд III
Рождение:	ок. 1148
Смерть:	25 августа 1192(1192-08-25) Акра
Род:	Старший Бургундский дом
Отец:	Эд II
Мать:	Мария де Блуа
Супруга:	Аликс Лотарингская Беатриса Вьеннская
Дети:	Эд III, Александр, Дуца, Аликс, Андре Гиг VI, Маго, Анна

Гуго (Юг) III (фр. Hugues III de Bourgogne, ок. 1148 — 25 августа 1192, Акра) — герцог Бургундии с 1163, сын герцога Бургундии Эда II и Марии, дочери Тибо IV, графа Блуа.

Биография

После смерти отца Эда II в 1162 году во время паломничества в Святую Землю Гуго унаследовал герцогство, в котором правил сначала под опекой своей матери Марии де Блуа, которая через несколько лет ушла в монастырь, а в 1174 году стала настоятельницей аббатства Фонтевро. Историками Гуго описан как завоеватель, поэтому рост герцогства под властью Гуго III завершил период мира и стабильности в Бургундии.

В 1165 году Гуго женился на Аликс, дочери герцога Лотарингии, Матье I, и Берты Швабской.

Он оказался вовлеченным в конфликт в 1166 году с королём Франции Людовиком VII вместе с графом Шалона Гильомом I и его сыном Гильомом II. В результате войны король конфисковал графство Шалон, а Гильом I умер в изгнании в 1168 году.

В 1171 году Гуго отправился в Святую Землю, вместе со Этьеном I де Сансером, где он воевал несколько месяцев, а затем вернулся во Францию. До его возвращения в Бургундию в 1174 году, Ги I, граф Невера, и Ги, сеньор де Вержи, которые отказались признать себя его вассалами. В результате конфликта, Ги в 1174 году попал в плен и был заключён в Бон, где пробыл до 1175 года.

Летом 1182 года разразилась война между английским принцем Генрихом Молодым и его братом, будущим королём Англии Ричардом, герцогом Аквитании. Гуго вместе с графом Тулузы, Раймундом V, принял сторону Генриха. Война закончилась смертью последнего. Гуго вернулся в свои владения, а Ричард остался хозяином положения.

В 1183 году Гуго расторгнул брак со своей первой женой Аликс, после чего в том же году вступил в брак с Беатрисой д'Альбон, дофиной Вьеннской, дочерью Гига V, графа д'Альбон и Беатрисы Иерусалимской.

Когда Филипп II унаследовал французский трон в 1180 году, Гуго отказался приносить тому вассальную присягу, но Филипп II, не потерпев ущемления королевских прав, начал войну в 1183 году, при поддержке сеньора де Вержи. Эта война стала частью общей войны крупных вассалов французского короля против своего сюзерена. Война длилась в течение трех лет до 1186 года. Филипп, в марте 1186, совершил нападение на город Шатильон. Город пал, и его гарнизон во главе с сыном Гуго III, Эдом, был взят в плен. Вскоре был заключен мир, и Гуго заплатил крупный выкуп за освобождение сына при посредстве императора Священной Римской империи Фридриха I Барбароссы, который отказался поддерживать противников короля Франции.

Гуго способствовал усилению своей власти внутри герцогства в 1187 году, когда переехал из Бона, в Дижон, что привело в частности к превращению Дижона крупный торговый центр.

В конце лета 1190 году Гуго отправился вместе с Филиппом II, в Третий крестовый поход, приня в участие в осаде Акры, которая привела к падению города 12 июля 1191. Когда Филипп II Август вернулся летом 1191 во Францию, он сделал Гуго командующим французскими войсками. Он был надежным союзником своего бывшего противника, Ричарда Львиное Сердце, с которым вместе сражался против Саладина. Гуго сыграл значительную роль в битве при Арсуфе, разделив славу победы с Ричардом 7 сентября 1191. Гуго умер в следующем году, в Святой земле. Герцогом Бургундии стал его старший сын Эд.

Брак и дети

1. Жена с 1165, расторгнут в 1183: Аликс (ок. 1145—4 марта до 1200), дочь Матье I, герцога Лотарингии. Дети:

• Эд III (1166—6 июля 1218), герцог Бургундии с 1192
• Александр (1172/1178—6 сентября 1205), сеньор де Монтегю
• Мария (ок. 1175—после 1219); муж с 1190 или раннее: Симон I (ум. 1219), сеньор де Семюр
• Аликс (р. 1177); муж: Беро II де Меркёр (до 1151—ок. 1208)

2. Жена с 1 сентября 1183: Беатриса де Вьенн (1161—15 декабря 1228), графиня Альбона, дочь Гиг V, графа Альбона, вдова Альберика Тайефера Тулузского. Дети:

• Андре Гиг VI (1184—14 марта 1242), дофин Вьеннский с 1228
• Матильда (ок. 1190—26 марта до 1242); муж с января 1214: Жан I (1190—30 августа 1267), граф де Шалон
• Маргарита (1192—1242); муж с 1222: Амадей IV (1197—24 июня или 13 июля 1253), граф Савойский

Литература

• Charles Lethbridge Kingsford, Il regno di Gerusalemme, 1099-1291, cap. XXI, vol. IV (La riforma della chiesa e la lotta fra papi e imperatori) della Storia del Mondo Medievale, 1999, pp. 757–782
• Louis Alphen, La Francia: Luigi VI e Luigi VII (1108-1180), cap. XVII, vol. V (Il trionfo del papato e lo sviluppo comunale) della Storia del Mondo Medievale, 1999, pp. 705–739
• Frederick Maurice Powicke, I regni di Filippo Augusto e Luigi VIII di Francia, cap. XIX, vol. V (Il trionfo del papato e lo sviluppo comunale) della Storia del Mondo Medievale, 1999, pp. 776–828

Ссылки

• [gilles.maillet.free.fr/histoire/recit_bourgogne/recit_duc_bourgogne.htm Histoire du Duché de Bourgogne] (фр.). gilles.maillet. Проверено 19 января 2010. [www.webcitation.org/65KMTv48d Архивировано из первоисточника 9 февраля 2012].
• [fmg.ac/Projects/MedLands/BURGUNDY.htm#_Toc146942726 HUGUES III 1162-1192] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 19 января 2010. [www.webcitation.org/61DNFn61I Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].

Отрывок, характеризующий Гуго III (герцог Бургундии)

Этот неразрешенный, мучивший его вопрос, были намеки княжны в Москве на близость Долохова к его жене и в нынешнее утро полученное им анонимное письмо, в котором было сказано с той подлой шутливостью, которая свойственна всем анонимным письмам, что он плохо видит сквозь свои очки, и что связь его жены с Долоховым есть тайна только для одного него. Пьер решительно не поверил ни намекам княжны, ни письму, но ему страшно было теперь смотреть на Долохова, сидевшего перед ним. Всякий раз, как нечаянно взгляд его встречался с прекрасными, наглыми глазами Долохова, Пьер чувствовал, как что то ужасное, безобразное поднималось в его душе, и он скорее отворачивался. Невольно вспоминая всё прошедшее своей жены и ее отношения с Долоховым, Пьер видел ясно, что то, что сказано было в письме, могло быть правда, могло по крайней мере казаться правдой, ежели бы это касалось не его жены. Пьер вспоминал невольно, как Долохов, которому было возвращено всё после кампании, вернулся в Петербург и приехал к нему. Пользуясь своими кутежными отношениями дружбы с Пьером, Долохов прямо приехал к нему в дом, и Пьер поместил его и дал ему взаймы денег. Пьер вспоминал, как Элен улыбаясь выражала свое неудовольствие за то, что Долохов живет в их доме, и как Долохов цинически хвалил ему красоту его жены, и как он с того времени до приезда в Москву ни на минуту не разлучался с ними.
«Да, он очень красив, думал Пьер, я знаю его. Для него была бы особенная прелесть в том, чтобы осрамить мое имя и посмеяться надо мной, именно потому, что я хлопотал за него и призрел его, помог ему. Я знаю, я понимаю, какую соль это в его глазах должно бы придавать его обману, ежели бы это была правда. Да, ежели бы это была правда; но я не верю, не имею права и не могу верить». Он вспоминал то выражение, которое принимало лицо Долохова, когда на него находили минуты жестокости, как те, в которые он связывал квартального с медведем и пускал его на воду, или когда он вызывал без всякой причины на дуэль человека, или убивал из пистолета лошадь ямщика. Это выражение часто было на лице Долохова, когда он смотрел на него. «Да, он бретёр, думал Пьер, ему ничего не значит убить человека, ему должно казаться, что все боятся его, ему должно быть приятно это. Он должен думать, что и я боюсь его. И действительно я боюсь его», думал Пьер, и опять при этих мыслях он чувствовал, как что то страшное и безобразное поднималось в его душе. Долохов, Денисов и Ростов сидели теперь против Пьера и казались очень веселы. Ростов весело переговаривался с своими двумя приятелями, из которых один был лихой гусар, другой известный бретёр и повеса, и изредка насмешливо поглядывал на Пьера, который на этом обеде поражал своей сосредоточенной, рассеянной, массивной фигурой. Ростов недоброжелательно смотрел на Пьера, во первых, потому, что Пьер в его гусарских глазах был штатский богач, муж красавицы, вообще баба; во вторых, потому, что Пьер в сосредоточенности и рассеянности своего настроения не узнал Ростова и не ответил на его поклон. Когда стали пить здоровье государя, Пьер задумавшись не встал и не взял бокала.
– Что ж вы? – закричал ему Ростов, восторженно озлобленными глазами глядя на него. – Разве вы не слышите; здоровье государя императора! – Пьер, вздохнув, покорно встал, выпил свой бокал и, дождавшись, когда все сели, с своей доброй улыбкой обратился к Ростову.
– А я вас и не узнал, – сказал он. – Но Ростову было не до этого, он кричал ура!
– Что ж ты не возобновишь знакомство, – сказал Долохов Ростову.
– Бог с ним, дурак, – сказал Ростов.
– Надо лелеять мужей хорошеньких женщин, – сказал Денисов. Пьер не слышал, что они говорили, но знал, что говорят про него. Он покраснел и отвернулся.
– Ну, теперь за здоровье красивых женщин, – сказал Долохов, и с серьезным выражением, но с улыбающимся в углах ртом, с бокалом обратился к Пьеру.
– За здоровье красивых женщин, Петруша, и их любовников, – сказал он.
Пьер, опустив глаза, пил из своего бокала, не глядя на Долохова и не отвечая ему. Лакей, раздававший кантату Кутузова, положил листок Пьеру, как более почетному гостю. Он хотел взять его, но Долохов перегнулся, выхватил листок из его руки и стал читать. Пьер взглянул на Долохова, зрачки его опустились: что то страшное и безобразное, мутившее его во всё время обеда, поднялось и овладело им. Он нагнулся всем тучным телом через стол: – Не смейте брать! – крикнул он.
Услыхав этот крик и увидав, к кому он относился, Несвицкий и сосед с правой стороны испуганно и поспешно обратились к Безухову.
– Полноте, полно, что вы? – шептали испуганные голоса. Долохов посмотрел на Пьера светлыми, веселыми, жестокими глазами, с той же улыбкой, как будто он говорил: «А вот это я люблю». – Не дам, – проговорил он отчетливо.
Бледный, с трясущейся губой, Пьер рванул лист. – Вы… вы… негодяй!.. я вас вызываю, – проговорил он, и двинув стул, встал из за стола. В ту самую секунду, как Пьер сделал это и произнес эти слова, он почувствовал, что вопрос о виновности его жены, мучивший его эти последние сутки, был окончательно и несомненно решен утвердительно. Он ненавидел ее и навсегда был разорван с нею. Несмотря на просьбы Денисова, чтобы Ростов не вмешивался в это дело, Ростов согласился быть секундантом Долохова, и после стола переговорил с Несвицким, секундантом Безухова, об условиях дуэли. Пьер уехал домой, а Ростов с Долоховым и Денисовым до позднего вечера просидели в клубе, слушая цыган и песенников.
– Так до завтра, в Сокольниках, – сказал Долохов, прощаясь с Ростовым на крыльце клуба.
– И ты спокоен? – спросил Ростов…
Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
На другой день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он видимо не спал ту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, думал Пьер. Даже наверное я бы сделал то же самое; к чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда нибудь», приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли. он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли, и готово ли?»