Серафим (Роуз)

В Википедии существуют статьи о других людях с именем Серафим и фамилией Роуз.

Серафим Роуз
Seraphim Rose
Имя при рождении:	Юджин Дэнис Роуз
Дата рождения:	12 августа 1934(1934-08-12)
Место рождения:	Сан-Диего, Калифорния
Дата смерти:	2 сентября 1982(1982-09-02) (48 лет)
Место смерти:	Платина, Калифорния
Гражданство:	США
Род деятельности:	иеромонах, духовный писатель

Иеромонах Серафим (англ. Hieromonk Seraphim, в миру Ю́джин Дэ́ннис Ро́уз, англ. Eugene Dennis Rose; 12 августа 1934, Сан-Диего, Калифорния — 2 сентября 1982, Платина, Калифорния) — священнослужитель Русской православной церкви за рубежом, иеромонах; духовный писатель, автор многочисленных трудов, оказавших большое влияние на православную жизнь в Америке, вызвавших большой интерес в России.

Биография

Родился 12 августа 1934 года в Калифорнии, в курортном городке Сан-Диего в протестантской семье. Окончив школу с отличием, в 1952 году он поступил в колледж в Помоне, недалеко от Лос-Анджелеса. В 1956 году, закончив колледж, поступил в Академию востоковедения в Сан-Франциско, где занимался изучением сравнительного анализа религий, который давал возможность попробовать себя в различных духовных школах: в индуизме, буддизме, иудаизме, суфизме и др. Каждую религию он изучал на её родном языке. Например, конфуцианские тексты он читал на древнекитайском. В университете за работу о древних наречиях китайского языка он получил степень магистра. В совершенстве знал французский язык и латынь. Здесь он впервые познакомился с трудами Рене Генона, и, вслед за ним, встал на стезю поисков аутентичной духовной традиции. Из-за дружбы с Йоном Грегсоном, сокурсником по Академии Востоковедения, и после посещения русского православного собора Всех скорбящих Радосте в Сан-Франциско порвал с буддизмом и начал посещать православные богослужения, учить русский язык, изучать книги о Православии.

В 1961 году, получив степень магистра, и, несмотря на то, что в университете ему прочили блестящую карьеру, он оставляет учёбу для написания книги — исследования духовного состояния современного человека.

15 февраля 1962 года в Сан Францисско был принят в Русскую Православную Церковь Заграницей через таинство миропомазания, был духовным чадом святителя Иоанна Шанхайского. После крещения он познакомился с русским эмигрантом — выпускником Свято-Троицкой духовной семинарии в Джорджанвилле Глебом Подмошенским. Вместе они начали издавать бюллетень «Православный вестник», затем открыли при храме лавку «Православные иконы и книги» — одну из первых в США, ставшую одним из духовных центров русского православия в Америке. Юджин интенсивно изучал русский и церковнославянский языки, был чтецом в храме, окончил теологическую школу в Сан-Франциско.

В середине 1960-х годов Юджин и Глеб решают основать православное братство. В 1967 году на севере Калифорнии в лесу недалеко от городка Платина был приобретён участок земли, на котором был возведён скит в честь преподобного Германа Аляскинского. В 1969 году они переезжают в скит, а 27 октября 1970 году постригаются в монахи: Юджин под именем Серафим в честь Серафима Саровского, а Глеб под именем Германа в честь Германа Аляскинского. В монастыре они продолжают издавать «Православный вестник», пишут и издают труды духовно-просветительного и богословского содержаний, ведут активную миссионерскую деятельность.

В 1977 году отец Серафим рукоположён в священники. Умер 2 сентября 1982 году в возрасте 48 лет от болезни.

Смерть о. Серафима принесла с собой нечто крайне удивительное для нашего времени. Тело его, в жару позднего калифорнийского лета, лежавшее в досчатом гробу посреди монастырской церкви, на взгляд и ощупь оставалось совершенно живым, а вид лица был настолько светлым и утешительным, что мы, вопреки старинному монашескому обычаю, не решились закрыть его. Даже дети стояли кругом гроба, не в силах отойти прочь. Перед нами лежал человек святой жизни, нарушивший природный процесс распада, и наши сердца откликнулись на Божию благодать. Архиепископ Хризостом. Воспоминания об о. Серафиме (Orthodox America, Aug.-Sep. 1982).

Книгу об о. Серафиме («Жизнь и труды. Отец Серафим (Роуз)») написал иеромонах Дамаскин (Христенсен). Среди богословов стран бывшего СССР похвальный отзыв о Серафиме Роузе оставил, например, архим. Рафаил (Карелин).

Православные многих стран мира почитают Серафима Роуза как подвижника. Написан ряд его икон, верующими ведется подготовка к канонизации.

Цитаты

Было бы слишком поверхностным заключением сказать, что прославление Новомучеников и Царской Семьи приведёт к восстановлению Святой Руси. Но православные русские люди и в России, и в рассеянии, если воспримут это событие всем своим сердцем, то оно сможет послужить поводом к раскаянию в грехах, а влияние его на самую Россию и измерить нельзя… Иеромонах Серафим (Роуз). Будущее России и конец мира.

«Нет большего сродства и близости чем у Бога с душой и у души с Богом, — писал святой Макарий Великий. — Когда душа лишена Бога, она принимается искать». Она не находит его в католичестве, потому что католичество — это провинциальный извод подлинного христианства, засорённый человеческими домыслами. Не встретит она Бога и в протестантстве, потому что для протестантов Бог — это что-то чрезвычайно личное, сокрытое в глубине души, да в такой глубине, что уж и непонятно, есть ли Бог для протестантов. И не будет встречи в так называемых восточных религиях, потому что в некоторых из них Бога просто-напросто нет, в других на место Бога встают кумиры, а в иных Бог как будто бы есть, но о нём ничего неизвестно. Но вот — православие. Религия, которая покоряет многих, вначале лишь величавой, неземной красотой богослужебного обряда. «Не знаем, где мы были — на земле или на небе, где поют ангелы», — говорили святому князю Владимиру русские послы, побывавшие на богослужениях в Константинополе. Душа, уже почти отчаявшаяся найти Бога, вдруг встречает Его: неожиданно, непредсказуемо и подлинно. У неё начинается совсем другая жизнь, прежде как будто неизвестная ей, всегда желанная и радостно узнаваемая. Это и есть православие — подлинное христианство, свободное от человеческих помыслов.

Основные труды

• [lib.pravmir.ru/library/book/906 «Православие и религия будущего»] (1975);
• [pravbeseda.ru/library/index.php?page=book&id=100 «Вкус истинного православия»] (1978);
• [lib.pravmir.ru/library/book/909 «Православный взгляд на эволюцию»] (1978);
• [lib.pravmir.ru/library/book/394 «Знамения времени»] (1980);
• [lib.pravmir.ru/library/book/393 «Как сегодня быть православным»] (1980);
• [www.pravoslavie.ru/put/shagi/rose_sad.htm «Душа после смерти»] (1980);
• [lib.pravmir.ru/library/book/392 «Тайны книги Апокалипсис»] (1980);
• [portal-credo.ru/site/print.php?act=lib&id=80 «Будущее России и конец мира»] (1981);
• [shestodnev.narod.ru/rouz_genesis/index.html «Православное понимание книги Бытия»] (1981);
• [www.pravbeseda.ru/library/index.php?page=book&id=453 «Когда Бог открывается сердцу»] (1981);
• [www.pravbeseda.ru/library/index.php?page=book&id=455 «Святые отцы: верный путь христианства»] (1983);
• [www.pravmir.ru/sovet-sovremennikam/ «Совет современникам»] (1984);
• [lib.pravmir.ru/library/book/904 «Аще забуду тебе, Иерусалиме»];
• [pravbeseda.ru/library/index.php?page=book&id=941 «Православное монашество в Галлии V—VI веков»];
• [lib.pravmir.ru/library/book/1139 «Святые Отцы Православия»];
• [books.google.ru/books?id=vOOhkgAACAAJ&hl=ru «Божие откровение человеческому сердцу»] (аудиокнига). — Даниловский благовестник, (2008). ([ablbooks.eu5.org/index.php?newsid=2713 MP3]);
• [books.google.ru/books?id=5otykgAACAAJ&hl=ru «Путь ко спасению в современном мире»] (электронный ресурс, перевод). — Даниловский благовестник, (2008). — ISBN 5891012596, ISBN 9785891012592;
• [books.google.ru/books?id=g899kgAACAAJ&hl=ru «Современное недочеловечество: о смысле нашего существования»] (электронный ресурс, перевод). — Даниловский благовестник, (2008). — ISBN 5891012715, ISBN 9785891012714;
• [books.google.ru/books?id=Jeh9kgAACAAJ&hl=ru «Человек против Бога»] (электронный ресурс, перевод). — Даниловский благовестник, (2009). — ISBN 5891013460, ISBN 9785891013469;
• [books.google.ru/books?id=a2qLkgAACAAJ&hl=ru «Американский просветитель русского народа: из неизданного»] (сборник трудов). — Никея, (2010). — ISBN 5917610207, ISBN 9785917610207;
• [www.ozon.ru/context/detail/id/7632845/ «Приношение православного американца»] (сборник трудов). — Русский паломник, (2011). — ISBN 978-5-98644-021-7;
• Иеромонах Дамаскин (Христенсен). [sretenie.com/book/element.php?ID=35419 Отец Серафим (Роуз). Жизнь и труды.] — Сретенский монастырь, (2009). — ISBN 978-5-7533-0345-5.

Ссылки

• [azbyka.ru/otechnik/Serafim_Rouz/ Биография и труды иеромонаха Серафима (Роуза)] на интернет-портале [azbyka.ru/ «Азбука веры»].
• [www.dorogadomoj.com/dr232pra.html Серафим (Роуз). Православное мировоззрение.]
• [www.portal-slovo.ru/rus/pedagogics/206/1488/ Серафим (Роуз). Православное воспитание и окружающий мир.]
• [fictionbook.ru/author/rouz_serafim/pravoslavniyyi_vzglyad_na_yevolyuciyu_pi/rouz_pravoslavniyyi_vzglyad_na_yevolyuciyu_pi.html Иеромонах Серафим (Роуз). Православный взгляд на эволюцию (письмо А. Каломиросу).]
• [www.moskvam.ru/2001/12/in_vsev.htm Инок Всеволод (Филипьев). Личность отца Серафима (Роуза) как символ нашего времени.]
• [www.bogoslovy.ru/avt/rouzs.htm Иеромонах Серафим (Роуз).]
• [old.eparhia-saratov.ru/txts/journal/articles/05ascent/2_1.html Текст передачи «Иеромонах Серафим Роуз».]
• [www.pravoslavie.ru/put/3290.htm Православная Америка. Часть 1.]

Отрывок, характеризующий Серафим (Роуз)

Поезд женщин проехал. За ним тянулись опять телеги, солдаты, фуры, солдаты, палубы, кареты, солдаты, ящики, солдаты, изредка женщины.
Пьер не видал людей отдельно, а видел движение их.
Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
Казалось, все эти люди испытывали теперь, когда остановились посреди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе поспешности и стремительного куда то движения. Остановившись, все как будто поняли, что неизвестно еще, куда идут, и что на этом движении много будет тяжелого и трудного.
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.
Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
Пьер вернулся, но не к костру, к товарищам, а к отпряженной повозке, у которой никого не было. Он, поджав ноги и опустив голову, сел на холодную землю у колеса повозки и долго неподвижно сидел, думая. Прошло более часа. Никто не тревожил Пьера. Вдруг он захохотал своим толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех.
– Ха, ха, ха! – смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: – Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. – смеялся он с выступившими на глаза слезами.
Какой то человек встал и подошел посмотреть, о чем один смеется этот странный большой человек. Пьер перестал смеяться, встал, отошел подальше от любопытного и оглянулся вокруг себя.
Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и бледнели. Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.


В первых числах октября к Кутузову приезжал еще парламентер с письмом от Наполеона и предложением мира, обманчиво означенным из Москвы, тогда как Наполеон уже был недалеко впереди Кутузова, на старой Калужской дороге. Кутузов отвечал на это письмо так же, как на первое, присланное с Лористоном: он сказал, что о мире речи быть не может.
Вскоре после этого из партизанского отряда Дорохова, ходившего налево от Тарутина, получено донесение о том, что в Фоминском показались войска, что войска эти состоят из дивизии Брусье и что дивизия эта, отделенная от других войск, легко может быть истреблена. Солдаты и офицеры опять требовали деятельности. Штабные генералы, возбужденные воспоминанием о легкости победы под Тарутиным, настаивали у Кутузова об исполнении предложения Дорохова. Кутузов не считал нужным никакого наступления. Вышло среднее, то, что должно было совершиться; послан был в Фоминское небольшой отряд, который должен был атаковать Брусье.
По странной случайности это назначение – самое трудное и самое важное, как оказалось впоследствии, – получил Дохтуров; тот самый скромный, маленький Дохтуров, которого никто не описывал нам составляющим планы сражений, летающим перед полками, кидающим кресты на батареи, и т. п., которого считали и называли нерешительным и непроницательным, но тот самый Дохтуров, которого во время всех войн русских с французами, с Аустерлица и до тринадцатого года, мы находим начальствующим везде, где только положение трудно. В Аустерлице он остается последним у плотины Аугеста, собирая полки, спасая, что можно, когда все бежит и гибнет и ни одного генерала нет в ариергарде. Он, больной в лихорадке, идет в Смоленск с двадцатью тысячами защищать город против всей наполеоновской армии. В Смоленске, едва задремал он на Молоховских воротах, в пароксизме лихорадки, его будит канонада по Смоленску, и Смоленск держится целый день. В Бородинский день, когда убит Багратион и войска нашего левого фланга перебиты в пропорции 9 к 1 и вся сила французской артиллерии направлена туда, – посылается никто другой, а именно нерешительный и непроницательный Дохтуров, и Кутузов торопится поправить свою ошибку, когда он послал было туда другого. И маленький, тихенький Дохтуров едет туда, и Бородино – лучшая слава русского войска. И много героев описано нам в стихах и прозе, но о Дохтурове почти ни слова.
Опять Дохтурова посылают туда в Фоминское и оттуда в Малый Ярославец, в то место, где было последнее сражение с французами, и в то место, с которого, очевидно, уже начинается погибель французов, и опять много гениев и героев описывают нам в этот период кампании, но о Дохтурове ни слова, или очень мало, или сомнительно. Это то умолчание о Дохтурове очевиднее всего доказывает его достоинства.
Естественно, что для человека, не понимающего хода машины, при виде ее действия кажется, что важнейшая часть этой машины есть та щепка, которая случайно попала в нее и, мешая ее ходу, треплется в ней. Человек, не знающий устройства машины, не может понять того, что не эта портящая и мешающая делу щепка, а та маленькая передаточная шестерня, которая неслышно вертится, есть одна из существеннейших частей машины.
10 го октября, в тот самый день, как Дохтуров прошел половину дороги до Фоминского и остановился в деревне Аристове, приготавливаясь в точности исполнить отданное приказание, все французское войско, в своем судорожном движении дойдя до позиции Мюрата, как казалось, для того, чтобы дать сражение, вдруг без причины повернуло влево на новую Калужскую дорогу и стало входить в Фоминское, в котором прежде стоял один Брусье. У Дохтурова под командою в это время были, кроме Дорохова, два небольших отряда Фигнера и Сеславина.
Вечером 11 го октября Сеславин приехал в Аристово к начальству с пойманным пленным французским гвардейцем. Пленный говорил, что войска, вошедшие нынче в Фоминское, составляли авангард всей большой армии, что Наполеон был тут же, что армия вся уже пятый день вышла из Москвы. В тот же вечер дворовый человек, пришедший из Боровска, рассказал, как он видел вступление огромного войска в город. Казаки из отряда Дорохова доносили, что они видели французскую гвардию, шедшую по дороге к Боровску. Из всех этих известий стало очевидно, что там, где думали найти одну дивизию, теперь была вся армия французов, шедшая из Москвы по неожиданному направлению – по старой Калужской дороге. Дохтуров ничего не хотел предпринимать, так как ему не ясно было теперь, в чем состоит его обязанность. Ему велено было атаковать Фоминское. Но в Фоминском прежде был один Брусье, теперь была вся французская армия. Ермолов хотел поступить по своему усмотрению, но Дохтуров настаивал на том, что ему нужно иметь приказание от светлейшего. Решено было послать донесение в штаб.