Глухарефф, Юджин Майкл

Ю́джин Майкл Глухарефф (имя при рождении Евге́ний Миха́йлович Глухарев) (1916, Петроград, Российская империя — 1994, США) — американский инженер и авиаконструктор российского происхождения, один из пионеров в разработке реактивных двигателей для самолётов и вертолётов.

Сын русского и американского авиатора Михаила Глухарева (1892—1967). В начале 1920-х годов вместе с семьёй эмигрировал из России в США. Окончил Политехнический институт Ренсслера (г. Трой, штат Нью-Йорк) по специальности инженер аэронавтики.

После окончания института работал в Sikorsky Aero Engineering Corporation под руководством И. И. Сикорского, где непосредственно занимался разработкой первого в мире вертолёта в качестве инженера проекта и главного инженера по дизайну (1940). В дальнейшем был разработчиком двигателей для одноместного однолопастного вертолёта и самолёта с возможностью вертикального взлёта (Delta Wing Convertiplane), которые были взяты на вооружение американской армией.

В 1950 году перешёл на работу инженером проекта в American Helicopter Company и участвовал в разработке вертолёта XA-5 «Top Sergeant», позднее в должности главного дизайнера разработал новую модель одноместного вертолёта XH-26 «Jet Jeep» для Военно-воздушных сил США. Работая в Rotorcraft Corporation, сконструировал одноместный боевой вертолёт для Военно-морских сил США и серию суперлёгких вертолётов MEG-1X, MEG-2X и MEG-3X, первым в мире предложил использовать сжиженный пропан как авиационное топливо.

В 1960-х годах занялся разработкой двигателей для космических ракет, участвовал в разработке и запуске американской ракеты-носителя «Сатурн».

В 1972 году основал свою компанию EMG Engineering и вернулся к разработке реактивных двигателей для самолётов и вертолётов. Последней его разработкой в начале 1990-х годов стал одноместный вертолёт EMG-300, называемый «Летающим мотоциклом».

Ссылки

• [www.tipjet.com/emg_bio.htm Биография]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Глухарефф, Юджин Майкл

Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.
Поезд женщин проехал. За ним тянулись опять телеги, солдаты, фуры, солдаты, палубы, кареты, солдаты, ящики, солдаты, изредка женщины.
Пьер не видал людей отдельно, а видел движение их.
Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.