Юдикаэль Беранже (граф Ренна)

Юдикаэль (Юэль) Беранже (Беренгер) фр. Judicaël Bérenger, брет. Juhel, Judhel, Judhael
граф Ренна
ок. 920 — 970
Предшественник:	?
Преемник:	Конан I Кривой
Смерть:	ок. 970
Род:	Реннский дом
Дети:	Конан I Кривой

Юдикаэль (Юэль) Беранже (Беренгер) (фр. Judicaël Bérenger, брет. Juhel, Judhel, Judhael; ум. ок. 970) — граф Ренна с ок. 920.

Происхождение

Происхождение Юдикаэля Баранже в современных ему источниках не упоминается. В составленной в XI—XII веке в монастыре Сен-Серж д’Анжер генеалогии, Юдикаэль Беранже показан сыном Паскветена, графа Ванна и Нанта. Однако подтверждений этой генеалогии не существует. Также неясно, каким образом в этот документ попало имя Беранже.

Позже историк Пьер Ле Бо в своём труде «Cronicques & Ystoires des Bretons» привёл следующую версию происхождения Юдикаэля Беранже:

I. Модеран — граф Ренна, зять короля Саломона.

II. Саломон — граф Ренна.

III. Беранже

IV. Юдикаэль Беранже

Однако достоверность этой генеалогии поставил под сомнение ещё в XVIII веке бенедиктинец Дом Лобино в своём труде «Histoire de Bretagne», поскольку она не имела никакого документального подтверждения и ни в каких документах не упоминались имена графов Ренна Модерана и Саломона.

Следующую попытку установить происхождение Юдикаэля Беранже предпринял Артур де Ла Бордери. Вслед за Лобио он отказался от предложенной Пьером Ле Бо генеалогии. Отцом Юдикаэля Баранже он считал графа Беранже, предполагая, что тот был сыном графа Ренна Гурвана и братом графа Юдикаэля. Однако никакого документального подтверждения данной теории также не существует.

В настоящее время наибольшее распространение получила гипотеза, выдвинутая в 1984 году Юбером Жиллотелем и Андре Шадевиллем, в основе которой были положены ономастические изыскания, которые провели Кристиан Сеттипани и Катарина Кеац-Роэн. Основываясь на том, что имя Беранже (Беренгер) имело франкское происхождения, было высказано предположение о франкском происхождении отца Юдикаэля. В качестве его возможного предка рассматривается граф Байё и маркиз Нейстрии Баранже II, дочерью которого некоторые источники называют Поппу, жену первого герцога Нормандии Роллона. У Беранже, возможно, существовал сын (имя его неизвестно, но не исключено, что его звали тоже Беранже), который был женат на дочери графа Гурвана и сестре графа Юдикаэля. Их сыном, предположительно, и был Юдикаэль Беранже.

Биография

Впервые в источниках Юдикаэль Беранже появляется в 922 году, когда он направил послание королю Западно-Франкское королевство Роберту I. В 931 году Юдикаэль Беранже с титулом «consul» (граф) упомянут в дарственной хартии аббатству Редон. В этом же году он участвовал в мятеже бретонцев против норманнов, контролировавших Бретань. Мятеж был подавлен нормандским герцогом Гильомом I, который достаточно снисходительно отнёсся к Юдикаэлю Беранже, возможно, своему двоюродному брату.

В 939 году Юдикаэль Беранже в битве при Тране в союзе с графом Нанта Аленом II одержал победу над норманнами. Однако в 944 году он поссорился с Аленом и бывшие союзники начали междоусобную войну, которой воспользовались норманны, разграбившие Бретань. Этот набег заставил воюющие стороны заключить мир.

Смерть Алена в 952 году сделала Юдикаэля Беранже самым могущественным феодалом в Бретани. В Нанте и Ванне Алену наследовал несовершеннолетний сын Дрого, опекуном которого был граф Труа Тибо Старый, который был вынужден принести вассальную присягу Юдикаэлю Беранже. Однако к 960 году над самим Юдикаэлем Беранже, пребывавшим в старческом возрасте, была учреждена опека. Опекуном стал епископ Доля Викоэн.

В период своего понтификата папа римский Иоанн XIII направил послание бретонским графам «Беранже и его сыну Конану». Из этого видно, что в это время сын Беранже был его соправителем. Это последнее упоминание Беранже, который умер около 970 года. Ему наследовал сын Конан I Кривой.

Брак и дети

Имя жены Юдикаэля Беранже в современных ему документах не упоминается. Однако существует версия, что его жену звали Герберга и она была дочерью герцога Алена II от первого брака с Роскиллой, дочерью Фулька I, графа Анжу. От этого брака родился как минимум один сын:

• Конан I Кривой (ум. 992), граф Ренна, граф Нанта и герцог Бретани с 990

Кроме того, в некоторых источниках Юдикаэлю Беранже приписывается ещё двое детей:

• Меэн I (ум. 1020), сеньор де Фужер, родоначальник сеньоров де Фужер
• Эножюен; муж: Тристан (ум. 1045), сеньор де Витр

Литература

• Флодоард. [www.vostlit.info/Texts/rus/Flodoard/frameFlodoard.htm Анналы]. // Рихер Реймский. История. / Пер. с лат., сост., коммент. и указ. А. В. Тарасовой ; отв. ред. И. С. Филиппов. — М.: РОССПЭН, 1997. — ISBN 5-86004-074-1.
• Arthur de La Borderie. Histoire de la Bretagne. — Réimpression Joseph FLOCH Imprimeur Editeur Mayenne. — Rennes: J. Plihon et L. Hommay, 1975. — Т. 2. — P. 546.
• Pierre Le Baud. «Cronicques & Ystoires» des Bretons Extraits de la seconde rédaction: Chapitre XVIII. — Réédition par la Société des Bibliophiles Bretons, 1922. — С. 210.
• Chédeville André, Guillotel Hubert. La Bretagne des saints et des rois Ve-Xe siècle. — Editions Ouest France, 1984. — 423 p. — ISBN 2858826137.
• Guy Alexis Lobineau. Histoire de Bretagne, composée sur les actes et auteurs originaux. — Paris (Rennes), 1707.
• Katharine S. B. Keats-Rohan. Poppa de Bayeux et sa famille (фр.) // Christian Settipani, Katharine S. B. Keats-Rohan. Onomastique et Parenté dans l'Occident médiéval. — Oxford: Linacre College, Unit for Prosopographical Research, 2000. — ISBN 1-900934-01-9.

Ссылки

• [fmg.ac/Projects/MedLands/BRITTANY.htm#BerangerMDaughterGurvandBretagne COMTES de RENNES] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 24 июля 2009. [www.webcitation.org/65aPHwWyX Архивировано из первоисточника 20 февраля 2012].
• [www.nltaylor.net/images/Saint-Aubinleaf.jpg Généalogie de Saint Aubin d'Angers] (jpeg). Проверено 24 июля 2009. [www.webcitation.org/66a6dSxrY Архивировано из первоисточника 31 марта 2012].

Отрывок, характеризующий Юдикаэль Беранже (граф Ренна)

Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.
Денисов, на новые вопросы Ростова, смеясь сказал, что, кажется, тут точно другой какой то подвернулся, но что всё это вздор, пустяки, что он и не думает бояться никаких судов, и что ежели эти подлецы осмелятся задрать его, он им ответит так, что они будут помнить.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь дурные последствия. Каждый день стали приходить бумаги запросы, требования к суду, и первого мая предписано было Денисову сдать старшему по себе эскадрон и явиться в штаб девизии для объяснений по делу о буйстве в провиантской комиссии. Накануне этого дня Платов делал рекогносцировку неприятеля с двумя казачьими полками и двумя эскадронами гусар. Денисов, как всегда, выехал вперед цепи, щеголяя своей храбростью. Одна из пуль, пущенных французскими стрелками, попала ему в мякоть верхней части ноги. Может быть, в другое время Денисов с такой легкой раной не уехал бы от полка, но теперь он воспользовался этим случаем, отказался от явки в дивизию и уехал в госпиталь.


В июне месяце произошло Фридландское сражение, в котором не участвовали павлоградцы, и вслед за ним объявлено было перемирие. Ростов, тяжело чувствовавший отсутствие своего друга, не имея со времени его отъезда никаких известий о нем и беспокоясь о ходе его дела и раны, воспользовался перемирием и отпросился в госпиталь проведать Денисова.
Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.
В каменном доме, на дворе с остатками разобранного забора, выбитыми частью рамами и стеклами, помещался госпиталь. Несколько перевязанных, бледных и опухших солдат ходили и сидели на дворе на солнушке.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором шел русский фельдшер.
– Не могу же я разорваться, – говорил доктор; – приходи вечерком к Макару Алексеевичу, я там буду. – Фельдшер что то еще спросил у него.
– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.
– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
– Отчего? – спросил Ростов.
– Тиф, батюшка. Кто ни взойдет – смерть. Только мы двое с Макеевым (он указал на фельдшера) тут трепемся. Тут уж нашего брата докторов человек пять перемерло. Как поступит новенький, через недельку готов, – с видимым удовольствием сказал доктор. – Прусских докторов вызывали, так не любят союзники то наши.
Ростов объяснил ему, что он желал видеть здесь лежащего гусарского майора Денисова.
– Не знаю, не ведаю, батюшка. Ведь вы подумайте, у меня на одного три госпиталя, 400 больных слишком! Еще хорошо, прусские дамы благодетельницы нам кофе и корпию присылают по два фунта в месяц, а то бы пропали. – Он засмеялся. – 400, батюшка; а мне всё новеньких присылают. Ведь 400 есть? А? – обратился он к фельдшеру.
Фельдшер имел измученный вид. Он, видимо, с досадой дожидался, скоро ли уйдет заболтавшийся доктор.
– Майор Денисов, – повторил Ростов; – он под Молитеном ранен был.
– Кажется, умер. А, Макеев? – равнодушно спросил доктор у фельдшера.
Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.