Южноафриканско-ботсванские отношения

Южноафриканско-ботсванские отношения

ЮАР	Ботсвана

Южноафриканско-ботсванские отношения — двусторонние дипломатические отношения между ЮАР и Ботсваной. У Ботсваны имеется высокая комиссия в Претории, а у Южной Африки — в Габороне. Обе страны являются бывшими британскими колониями, а также членами Африканского союза и Содружества Наций.

История

В 1910 году между этими государствами (которые в те времена назывались Южно-Африканский Союз и Бечуаналенд) был заключен таможенный союз. В 1986 году Южная Африка начала военную операцию в Ботсване с целью нанести удар по членам Африканского национального конгресса которые осели в этой стране. Это нападение было осуждено президентом США Рональдом Рейганом. В 1986 году президент Ботсваны Кветт Кетумиле Масире сообщил, что соседние страны Южной Африки пострадают больше всего в случае если западные страны введут экономические санкции в отношении ЮАР. Также он сделал уточнение: «Очевидно, что мы не можем запретить Западу ввести санкции в отношении Южной Африки, мы приветствуем любую форму давления на режим апартеида». 22 июня 1994 года между странами были установлены отношения на полном дипломатическом уровне.

Сотрудничество

В 2003 году президент ЮАР Табо Мбеки нанёс визит президенту Ботсваны Фестусу Могае. Главы двух государств обсудили двусторонние, региональные и международные вопросы, а также вопросы представляющие взаимный интерес, такие как Соглашение о создании совместной постоянной комиссии по сотрудничеству между Ботсваной и ЮАР. Лидеры двух стран также заявили о необходимости «оказать помощь народу Зимбабве в решении проблем, стоящих перед их государством». В ноябре 2008 года президенты двух стран договорились работать вместе над решением кризисной ситуации в Зимбабве.

Соглашения

В 2003 году страны подписали соглашение об отмене двойного налогообложения.

В 2005 году страны подписали шесть соглашений по укреплению сотрудничества в различных областях: сельское хозяйство, здравоохранение, местное самоуправление, спорт, культура и транспорт.

В 2006 году министры окружающей среды двух стран вместе с Зимбабве подписали соглашение о создании нового трансграничного парка под названием Трансграничный заповедник Лимпопо—Шаше.

В 2007 году Железные дороги Ботсваны подписали соглашение с южноафриканским оператором Spoornet.

Отрывок, характеризующий Южноафриканско-ботсванские отношения

– Non, dites lui que je ne veux pas le voir, que je suis furieuse contre lui, parce qu'il m'a manque parole. [Нет, скажите ему, что я не хочу его видеть, что я взбешена против него, потому что он мне не сдержал слова.]
– Comtesse a tout peche misericorde, [Графиня, милосердие всякому греху.] – сказал, входя, молодой белокурый человек с длинным лицом и носом.
Старая княгиня почтительно встала и присела. Вошедший молодой человек не обратил на нее внимания. Княгиня кивнула головой дочери и поплыла к двери.
«Нет, она права, – думала старая княгиня, все убеждения которой разрушились пред появлением его высочества. – Она права; но как это мы в нашу невозвратную молодость не знали этого? А это так было просто», – думала, садясь в карету, старая княгиня.

В начале августа дело Элен совершенно определилось, и она написала своему мужу (который ее очень любил, как она думала) письмо, в котором извещала его о своем намерении выйти замуж за NN и о том, что она вступила в единую истинную религию и что она просит его исполнить все те необходимые для развода формальности, о которых передаст ему податель сего письма.
«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene».
[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.


Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.