Южновьетнамский донг

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Южновьетнамский донг
1000 донгов 1955 года
Территория обращения
Эмитент Республика Вьетнам
Республика Южный Вьетнам
Социалистическая Республика Вьетнам
Производные и параллельные единицы
Дробные Су (1100)
Монеты и банкноты
Монеты 1, 2, 5, 50 су, 1, 5, 10, 20, 50 донгов
Банкноты 10, 20, 50 су, 1, 2, 5, 10, 20, 50, 100, 200, 500, 1000, 5000, 10 000 донгов
История
Период введения 15.10.1955—Январь 1957 года
Валюта-предшественник Индокитайский пиастр
Хроника Донг (1955—1975)
Донг Освобождения (1975—1978)
Начало изъятия 03.5.1978
Валюта-преемник Вьетнамский донг
Производство монет и банкнот
Эмиссионный центр Национальный банк Вьетнама
Южновьетнамский донг на Викискладе

Южновьетнамский донг (вьетн. Đồng) — денежная единица Республики Вьетнам в 1955—1975 годах, Республики Южный Вьетнам в 1975—1976 годах и южной части Социалистической Республики Вьетнам в 1976—1978 годах.





История

Денежной единицей Южного Вьетнама первоначально был индокитайский пиастр, выпускавшийся Эмиссионным институтом государств Камбоджа, Лаос и Вьетнам. Банкноты Эмиссионного института выпускались трёх типов: камбоджийского, лаосского и вьетнамского. Надписи на банкнотах всех образцов делались на четырёх языках: французском, кхмерском, лаосском и вьетнамском. Банкноты вьетнамского образца отличались рисунком, а также надписью «VIÊN PHÁT-HÀNH». В обращении находились также пиастры, выпускавшиеся ранее французским Банком Индокитая.

На основе подписанного 29 декабря 1954 в Париже соглашения с 1 января 1955 Эмиссионный институт государств Камбоджа, Лаос и Вьетнам прекратил свою деятельность, а его активы и пассивы были распределены между казначействами Южного Вьетнама, Лаоса и Камбоджи.

Министерство финансов Южного Вьетнама 22 сентября 1955 года объявило об обмене банкнот Эмиссионного института камбоджийского и лаосского образца на пиастры вьетнамского образца. Обмен проводился в период с 30 октября по 7 ноября 1955 года, с 7 октября банкноты камбоджийского и лаосского образцов утратили статус законного платёжного средства. 15 октября того же года начат выпуск банкнот Национального банка Вьетнама. Банкноты Банка Индокитая в пиастрах утратили силу законного платёжного средства 31 октября 1955 года, банкноты Эмиссионного института вьетнамского образца находились в обращении до января 1957 года.

В 1975 году после взятия Сайгона на всей территории Южного Вьетнама была установлена власть Временного правительства Республики Южный Вьетнам. 22 сентября 1975 года была проведена денежная реформа, в ходе которой вместо южновьетнамского донга выпущены новые денежные знаки («донг Освобождения»). Обмен производился в соотношении 500:1. Каждая семья могла обменять до 100 000 донгов, предприниматели и лица свободных профессий — до 200 000 донгов, суммы сверх этих лимитов зачислялись на счета в банке.

В 1976 году произошло объединение страны, образовано единое государство — Социалистическая Республика Вьетнам. 3 мая 1978 года проведена реформа, унифицировавшая денежное обращение в стране. Обмен денежных знаков южного Вьетнама на общегосударственные производился в соотношении: 0,8 южновьетнамских донгов = 1 донг Социалистической Республики Вьетнам[1].

Монеты

В 1960—1975 годах выпускались монеты в 50 су, 1, 5, 10, 20, 50 донгов. На монетах в 50 су имелись отличия в названии разменной единицы: на монете 1960 года — «50 SU», на монете 1963 года — «50 XU»[2].

В ходе реформы 1975 года были выпущены монеты 1, 2 и 5 су[2].

Банкноты

Выпускались банкноты Национального банка Вьетнама:

  • первого выпуска: 1, 5, 10, 20, 1000 донгов;
  • второго выпуска: 50, 100, 200, 500 донгов;
  • третьего выпуска: 1, 2, 5, 200 донгов[3];
  • образца 1962 года: 10, 20, 500 донгов;
  • образца 1964—1966 годов: 1, 20, 50, 100, 200, 500 донгов;
  • образца 1969—1971 годов: 20, 50, 100, 200, 500, 1000 донгов;
  • образца 1972—1975 годов: 50, 100, 200, 500, 1000, 5000, 10 000 донгов[4].

В ходе реформы 1975 года были выпущены банкноты в 10, 20, 50 су, 1, 2, 5, 10, 50 донгов[4].

Эмиссия 1972—1975 годов

Выпуск 1972—1975 годов
Изображение Номинал Размеры (мм) Основной цвет Описание Дата
выхода
Лицевая сторона Оборотная сторона Лицевая сторона Оборотная сторона Водяной знак
50 донгов
нет данных
голубой
нет данных
нет данных
есть
1972 год
100 донгов
нет данных
зелёный
нет данных
нет данных
есть
1972 год
200 донгов
нет данных
малиновый
нет данных
нет данных
есть
1972 год
500 донгов
нет данных
оранжевый
нет данных
нет данных
есть
1972 год
1000 донгов
нет данных
нет данных
нет данных
нет данных
есть
1972 год
1000 донгов
нет данных
нет данных
нет данных
нет данных
есть
1975 год
5000 донгов
нет данных
нет данных
нет данных
нет данных
есть
1975 год
10000 донгов
нет данных
нет данных
нет данных
нет данных
есть
1975 год

Напишите отзыв о статье "Южновьетнамский донг"

Примечания

Литература

  • Бутаков Д.Д., Золотаренко Е.Д., Рыбалко Г.П. Валюты стран мира: Справочник / Под ред. С. М. Борисова, Г. П. Рыбалко, О. В. Можайскова. — 5-е изд., перераб. и доп. — М.: Финансы и статистика, 1987. — 383 с.
  • Cuhaj G., Michael T., Miller H. Standard Catalog of World Coins 1901-2000. — 39-е изд. — Iola: Krause Publications, 2011. — 2345 с. — ISBN 978-1-4402-1172-8.
  • Cuhaj G.S. Standard Catalog of World Paper Money. General Issues 1368—1960. — 12-е изд. — Iola: Krause Publications, 2008. — 1223 с. — ISBN 978-0-89689-730-4.
  • Cuhaj G.S. Standard Catalog of World Paper Money. General Issues 1961—Present. — 17-е изд. — Iola: Krause Publications, 2011. — 1112 с. — ISBN 978-1-4402-1584-1.


Отрывок, характеризующий Южновьетнамский донг

– Я от миру не отказчик, – говорил Дрон.
– То то не отказчик, брюхо отрастил!..
Два длинные мужика говорили свое. Как только Ростов, сопутствуемый Ильиным, Лаврушкой и Алпатычем, подошел к толпе, Карп, заложив пальцы за кушак, слегка улыбаясь, вышел вперед. Дрон, напротив, зашел в задние ряды, и толпа сдвинулась плотнее.
– Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя к толпе.
– Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.


Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.