Южное кладбище (Томск)

кладбище Южное кладбище Томска Эмблема Страна РоссияРоссия Координаты 56°26′50″ с. ш. 84°59′06″ в. д.56.44722° с. ш. 84.98500° в. д. / 56.44722; 84.98500    Дата основания 1939 Площадь 0,19 км² Официальный язык русский Численность 22500 захоронений Южное кладбище Томска на Викискладе

К:Некрополи, основанные в 1939 году

Южное (употребляется также название Коларовское) кладбище Томска находится на выезде из города по Коларовскому тракту. Площадь 19 га, около 22 500 захоронений.

История

Организовано в 1939 году. Кладбище вытянуто с юга на север, на западе примыкает к железнодорожному пути Томск-Тайга, на востоке — к Коларовскому тракту.

В годы Великой Отечественной войны, начиная с 1942 года, на Южном кладбище было захоронено около тысячи воинов, умерших от ран в военных госпиталях Томска. Здесь же братская могила 20 курсантов Томского артиллерийского училища, погибших при исполнении служебных обязанностей.

При закрытии Преображенского кладбища в Томске (в июне 1959 года) с него сюда было перенесено часть захоронений, в частности председателя Томской губернской ЧК А. В. Шишкова, томского архиерея Димитрия (Беликова).

В 1959 году в ознаменование пятнадцатилетия со дня разгрома немецко-фашистских захватчиков было принято решение о создании на кладбище мемориального комплекса. Открытие мемориала состоялось 9 мая 1960 года.

Кладбище действовало до 1962 года, со временем стало главным томским кладбищем. Здесь похоронены академики В. Д. Кузнецов, Н. В. Вершинин, А. Г. Савиных, М. А. Усов (захоронение перенесено с Преображенского кладбища при его ликвидации), профессора и преподаватели томских вузов. В 1966 году по решению городского совета Томска кладбище было занесено в список особо охраняемых мемориальных зон. В 1975 году была проведена реконструкция части кладбища, с правой стороны центральной аллеи, на возвышенности, по проекту архитекторов Н. К. Яковлева и В. Р. Новикова были оборудованы 300 могильных холмов со стелами с именами и воинскими званиями похороненных на кладбище воинов. На склоне холма установлен ряд мраморных и гранитных плит с именами ещё 618 похороненных.

В 2010 году мемориал был обновлён, установлена бронзовая фигура воина. В сентябре 2014 года на кладбище захоронены останки двух участников Великой Отечественной войны, уроженцев Томской области.

Вопрос об открытии кладбища для новых захоронений обсуждается.

Известные захоронения

См. категорию Похороненные на Южном кладбище в Томске

Баяндуров, Борис Иванович (1900—1948) — советский физиолог, профессор Томского университета.

Голубин, Сергей Иванович (1870—1956) — художник

Ефремов, Пётр Николаевич (1925—1976) — разведчик, участник Великой Отечественной войны

Затонский, Александр Михеевич (1897—1960) — актёр, режиссёр, заслуженный артист РСФСР (1955).

Иоффе, Ной Яковлевич (1894—1951) — врач-хирург, организатор здравоохранения

Карташев, Николай Иванович (1867—1943) — российский советский учёный, крупнейший специалист в области паровозостроения. Директор (ректор) ТТИ (1911−1916)

Мизеров, Вадим Матвеевич (1889—1954) — художник.

Пеньков, Петр Никитич (ум. 1956) — известный томский фотограф.

Рузский, Михаил Дмитриевич (1864—1948) — русский зоолог, гидробиолог, паразитолог, орнитолог, энтомолог, профессор Томского университета

Тихонов, Тихон Иванович (1875—1932) — инженер-механик, профессор Томского технологического института

Литература

Томский некрополь. Южное кладбище. Вып. 1 : Восточная сторона / науч. ред. Н. М. Дмитриенко. Томск, 2010. 76 с.

Ссылки

[skorbim.com/общероссийский_реестр_кладбищ/южное_кладбище_томск.html Общероссийский реестр кладбищ. Южное кладбище в Томске]

[memorials.tomsk.ru/memorials/memorialnoe-kladbische-231.html Мемориальное кладбище]

[tn.tomsk.ru/archives/5232 Томская неделя. Про Южное кладбище]

[news.vtomske.ru/details/55402.html Новости в Томске. Загадка Чертовой поляны]

[gimn56.tsu.ru/project/pamat/klad.html Поклонимся великим тем годам. Южное кладбище]

Отрывок, характеризующий Южное кладбище (Томск)

Но князь Андрей не успел докончить, как в комнату вошел адъютант, который звал князя Долгорукова к императору.
– Ах, какая досада! – сказал Долгоруков, поспешно вставая и пожимая руки князя Андрея и Бориса. – Вы знаете, я очень рад сделать всё, что от меня зависит, и для вас и для этого милого молодого человека. – Он еще раз пожал руку Бориса с выражением добродушного, искреннего и оживленного легкомыслия. – Но вы видите… до другого раза!
Бориса волновала мысль о той близости к высшей власти, в которой он в эту минуту чувствовал себя. Он сознавал себя здесь в соприкосновении с теми пружинами, которые руководили всеми теми громадными движениями масс, которых он в своем полку чувствовал себя маленькою, покорною и ничтожной» частью. Они вышли в коридор вслед за князем Долгоруковым и встретили выходившего (из той двери комнаты государя, в которую вошел Долгоруков) невысокого человека в штатском платье, с умным лицом и резкой чертой выставленной вперед челюсти, которая, не портя его, придавала ему особенную живость и изворотливость выражения. Этот невысокий человек кивнул, как своему, Долгорукому и пристально холодным взглядом стал вглядываться в князя Андрея, идя прямо на него и видимо, ожидая, чтобы князь Андрей поклонился ему или дал дорогу. Князь Андрей не сделал ни того, ни другого; в лице его выразилась злоба, и молодой человек, отвернувшись, прошел стороной коридора.
– Кто это? – спросил Борис.
– Это один из самых замечательнейших, но неприятнейших мне людей. Это министр иностранных дел, князь Адам Чарторижский.
– Вот эти люди, – сказал Болконский со вздохом, который он не мог подавить, в то время как они выходили из дворца, – вот эти то люди решают судьбы народов.
На другой день войска выступили в поход, и Борис не успел до самого Аустерлицкого сражения побывать ни у Болконского, ни у Долгорукова и остался еще на время в Измайловском полку.


На заре 16 числа эскадрон Денисова, в котором служил Николай Ростов, и который был в отряде князя Багратиона, двинулся с ночлега в дело, как говорили, и, пройдя около версты позади других колонн, был остановлен на большой дороге. Ростов видел, как мимо его прошли вперед казаки, 1 й и 2 й эскадрон гусар, пехотные батальоны с артиллерией и проехали генералы Багратион и Долгоруков с адъютантами. Весь страх, который он, как и прежде, испытывал перед делом; вся внутренняя борьба, посредством которой он преодолевал этот страх; все его мечтания о том, как он по гусарски отличится в этом деле, – пропали даром. Эскадрон их был оставлен в резерве, и Николай Ростов скучно и тоскливо провел этот день. В 9 м часу утра он услыхал пальбу впереди себя, крики ура, видел привозимых назад раненых (их было немного) и, наконец, видел, как в середине сотни казаков провели целый отряд французских кавалеристов. Очевидно, дело было кончено, и дело было, очевидно небольшое, но счастливое. Проходившие назад солдаты и офицеры рассказывали о блестящей победе, о занятии города Вишау и взятии в плен целого французского эскадрона. День был ясный, солнечный, после сильного ночного заморозка, и веселый блеск осеннего дня совпадал с известием о победе, которое передавали не только рассказы участвовавших в нем, но и радостное выражение лиц солдат, офицеров, генералов и адъютантов, ехавших туда и оттуда мимо Ростова. Тем больнее щемило сердце Николая, напрасно перестрадавшего весь страх, предшествующий сражению, и пробывшего этот веселый день в бездействии.
– Ростов, иди сюда, выпьем с горя! – крикнул Денисов, усевшись на краю дороги перед фляжкой и закуской.
Офицеры собрались кружком, закусывая и разговаривая, около погребца Денисова.
– Вот еще одного ведут! – сказал один из офицеров, указывая на французского пленного драгуна, которого вели пешком два казака.
Один из них вел в поводу взятую у пленного рослую и красивую французскую лошадь.
– Продай лошадь! – крикнул Денисов казаку.
– Изволь, ваше благородие…
Офицеры встали и окружили казаков и пленного француза. Французский драгун был молодой малый, альзасец, говоривший по французски с немецким акцентом. Он задыхался от волнения, лицо его было красно, и, услыхав французский язык, он быстро заговорил с офицерами, обращаясь то к тому, то к другому. Он говорил, что его бы не взяли; что он не виноват в том, что его взяли, а виноват le caporal, который послал его захватить попоны, что он ему говорил, что уже русские там. И ко всякому слову он прибавлял: mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval [Но не обижайте мою лошадку,] и ласкал свою лошадь. Видно было, что он не понимал хорошенько, где он находится. Он то извинялся, что его взяли, то, предполагая перед собою свое начальство, выказывал свою солдатскую исправность и заботливость о службе. Он донес с собой в наш арьергард во всей свежести атмосферу французского войска, которое так чуждо было для нас.
Казаки отдали лошадь за два червонца, и Ростов, теперь, получив деньги, самый богатый из офицеров, купил ее.
– Mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval, – добродушно сказал альзасец Ростову, когда лошадь передана была гусару.
Ростов, улыбаясь, успокоил драгуна и дал ему денег.
– Алё! Алё! – сказал казак, трогая за руку пленного, чтобы он шел дальше.
– Государь! Государь! – вдруг послышалось между гусарами.
Всё побежало, заторопилось, и Ростов увидал сзади по дороге несколько подъезжающих всадников с белыми султанами на шляпах. В одну минуту все были на местах и ждали. Ростов не помнил и не чувствовал, как он добежал до своего места и сел на лошадь. Мгновенно прошло его сожаление о неучастии в деле, его будничное расположение духа в кругу приглядевшихся лиц, мгновенно исчезла всякая мысль о себе: он весь поглощен был чувством счастия, происходящего от близости государя. Он чувствовал себя одною этою близостью вознагражденным за потерю нынешнего дня. Он был счастлив, как любовник, дождавшийся ожидаемого свидания. Не смея оглядываться во фронте и не оглядываясь, он чувствовал восторженным чутьем его приближение. И он чувствовал это не по одному звуку копыт лошадей приближавшейся кавалькады, но он чувствовал это потому, что, по мере приближения, всё светлее, радостнее и значительнее и праздничнее делалось вокруг него. Всё ближе и ближе подвигалось это солнце для Ростова, распространяя вокруг себя лучи кроткого и величественного света, и вот он уже чувствует себя захваченным этими лучами, он слышит его голос – этот ласковый, спокойный, величественный и вместе с тем столь простой голос. Как и должно было быть по чувству Ростова, наступила мертвая тишина, и в этой тишине раздались звуки голоса государя.