Южноокситанские диалекты

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Южноокситанские диалекты
Страны:

Франция

Регионы:

Лангедок, Гиень, Прованс

Классификация
Категория:

Языки Евразии

Индоевропейская семья

Италийские языки
Романская ветвь
Западно-романская группа
Окситано-романская подгруппа
Окситанский язык
Письменность:

латиница

См. также: Проект:Лингвистика

Южнооксита́нские диале́кты (фр. occitan moyen) — группа диалектов окситанского языка, распространённых в южной части Франции. Противопоставлены северноокситанским диалектам[1] (в некоторых классификациях обозначаются как среднеокситанские и противопоставляются северноокситанским и гасконскому диалектам)[2]. В состав южноокситанской диалектной группы включают лангедокский (лангедокско-гиеньский) и провансальский диалекты. На базе каждого диалекта существуют конкурирующие друг с другом литературные стандарты с собственными вариантами орфографии (созданные фелибрами — провансальский вариант и сторонниками «окситанизма» — окситанский вариант)[3]. Иногда в число южноокситанских включают гасконский диалект.

Южноокситанские говоры существуют главным образом в сфере повседневного общения жителей сельской местности в южной Франции наряду с французским языком[4]. В «Атласе языков мира, находящихся под угрозой исчезновения» (Atlas of the World’s Languages in Danger) организации UNESCO южноокситанские диалекты отнесены к исчезающим[5].





Вопросы классификации

В южноокситанский диалектный ареал включают[1]:

Разделение диалектных ареалов окситанского языка (в особенности южного ареала) основывается скорее на историко-географических, нежели на структурно-типологических принципах. Выявление границ диалектных групп и тем более отдельных диалектов, которые были бы основаны на пучках изоглосс языковых черт, затруднено особенностями лингвистического ландшафта окситанского языка, поэтому границы диалектов отражают прежде всего границы исторических регионов южной Франции.

Южноокситанские диалекты противопоставлены северноокситанским. В тех классификациях, в которых в окситанский ареал включают гасконский язык, южноокситанские противопоставляются северноокситанской и аквитанской группам диалектов. Иногда аквитанские (гасконский и беарнский) диалекты включают как подгруппу в состав южноокситанских диалектов. Некоторые исследователи по наличию комплекса общих изоглосс объединяют провансальский с северноокситанскими диалектами в арверно-средиземноморскую группу, которая противопоставляется лангедокскому диалекту (центрально-окситанскому). При этом часть лангедокских говоров (Тулузы, Каркассона и Нарбонны) относят к аквитано-пиренейской группе (в которую включают гасконский и каталанский языки)[4].

Ареал

Южноокситанские диалекты размещены в южной части окситанского языкового ареала на территории исторических областей Лангедок, Гиень и Прованс. Лангедокский диалект распространён в регионах Юг-Пиренеи и Лангедок-Руссильон. В регионе Юг-Пиренеи лангедокский ареал охватывает территории департаментов Аверон, Ло, Тарн, Тарн и Гаронна, а также территории северо-восточных районов департамента Гаронна Верхняя и восточных районов департамента Арьеж. В регионе Лангедок-Руссильон говоры лангедокского диалекта распространены на территориях департаментов Од, Эро, Лозер, а также на территории западных районов департамента Гар. Кроме того говоры лангедокского диалекта отмечаются в некоторых районах департаментов Дордонь и Ло и Гаронна региона Аквитания. Провансальский диалект распространён главным образом в южной и юго-западной частях региона Прованс-Альпы-Лазурный Берег — в департаментах Буш-дю-Рон, Вар, Воклюз, а также в южных районах департамента Альпы Верхнего Прованса и в западных районах департамента Приморские Альпы. Кроме того говоры провансальского диалекта отмечаются в восточных районах департамента Гар региона Лангедок-Руссильон, а также в итальянских селениях (коммунах) Брига-Альта в провинции Кунео в Пьемонте и Оливетта-Сан-Микеле в провинции Империа в Лигурии.

На севере южноокситанские диалекты граничат с северноокситанскими, с которыми образуют непрерывный диалектный континуум — с лимузенским на северо-западе, с овернским — на севере и с виваро-альпийским — на северо-востоке. На востоке южноокситанские диалекты (провансальский) образуют постепенный переход через ментонские говорыМентоне) к лигурскому языку. На западе река Гаронна и её приток Арьеж разделяют южноокситанский (лангедокский) и гасконский ареалы. На юге в Руссильоне с южноокситанским ареалом граничит ареал каталанского языка[6][7].

В ареале окситанского языка (включая и ареал южноокситанских диалектов) распространены смешанные языковые формы окситанских диалектов и региональных вариантов французского языка, получившие название франситан (фр. francitan)[4].

Особенности диалектов

Основной языковой чертой, по которой разделяют южный и северный ареалы окситанского языка, является наличие или отсутствие палатализации G и C перед гласной A[8]. В южноокситанских диалектах палатализация G и C отсутствует: gal «петух» (лат. GALLU)[~ 1], cantar «петь» (лат. CANTARE) и т. п., в то время как в северноокситанских диалектах отмечается наличие палатализации, выражающееся в появлении на месте G и C аффрикат [t͡ʃ] / [t͡s] и [d͡ʒ] / [d͡z]): jalina [d͡ʒalino] «курица» (лат. GALINA), chabra [t͡ʃabro] «коза» (лат. CAPRA) и т. п.

См. также

Напишите отзыв о статье "Южноокситанские диалекты"

Примечания

Комментарии
  1. Латинские по происхождению этимоны в соответствии с традицией современных исследований в области романистики записываются заглавными буквами в косвенно-падежной форме.
Источники
  1. 1 2 Лободанов, Морозова, Челышева, 2001, с. 280.
  2. Морозова Е. В. [tapemark.narod.ru/les/344b.html Окситанский язык] // Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В. Н. Ярцевой. — М.: Советская энциклопедия, 1990. — 685 с. — ISBN 5-85270-031-2.
  3. Лободанов, Морозова, Челышева, 2001, с. 281—283.
  4. 1 2 3 Лободанов, Морозова, Челышева, 2001, с. 281.
  5. [www.unesco.org/culture/languages-atlas/index.php UNESCO Atlas of the World's Languages in Danger] (англ.). UNESCO (1995—2010). [www.webcitation.org/69gzTrhH6 Архивировано из первоисточника 5 августа 2012]. (Проверено 19 июня 2013)
  6. Лободанов, Морозова, Челышева, 2001, с. 279—280.
  7. [www.lexilogos.com/france_carte_dialectes.htm Carte des langues de France] (фр.). Lexilogos (2002—2013). — Лингвистическая карта Франции. [www.webcitation.org/6HKdIzV2r Архивировано из первоисточника 13 июня 2013]. (Проверено 19 июня 2013)
  8. Лободанов, Морозова, Челышева, 2001, с. 303.

Литература

Лободанов А. П., Морозова Е. В., Челышева И. И. Окситанский язык // Языки мира: Романские языки. — М.: Academia, 2001. — 279—304 с. — ISBN 5-87444-016-X.

Отрывок, характеризующий Южноокситанские диалекты

Но, кроме того, со времени выказавшихся в войсках утомления и огромной убыли, происходивших от быстроты движения, еще другая причина представлялась Кутузову для замедления движения войск и для выжидания. Цель русских войск была – следование за французами. Путь французов был неизвестен, и потому, чем ближе следовали наши войска по пятам французов, тем больше они проходили расстояния. Только следуя в некотором расстоянии, можно было по кратчайшему пути перерезывать зигзаги, которые делали французы. Все искусные маневры, которые предлагали генералы, выражались в передвижениях войск, в увеличении переходов, а единственно разумная цель состояла в том, чтобы уменьшить эти переходы. И к этой цели во всю кампанию, от Москвы до Вильны, была направлена деятельность Кутузова – не случайно, не временно, но так последовательно, что он ни разу не изменил ей.
Кутузов знал не умом или наукой, а всем русским существом своим знал и чувствовал то, что чувствовал каждый русский солдат, что французы побеждены, что враги бегут и надо выпроводить их; но вместе с тем он чувствовал, заодно с солдатами, всю тяжесть этого, неслыханного по быстроте и времени года, похода.
Но генералам, в особенности не русским, желавшим отличиться, удивить кого то, забрать в плен для чего то какого нибудь герцога или короля, – генералам этим казалось теперь, когда всякое сражение было и гадко и бессмысленно, им казалось, что теперь то самое время давать сражения и побеждать кого то. Кутузов только пожимал плечами, когда ему один за другим представляли проекты маневров с теми дурно обутыми, без полушубков, полуголодными солдатами, которые в один месяц, без сражений, растаяли до половины и с которыми, при наилучших условиях продолжающегося бегства, надо было пройти до границы пространство больше того, которое было пройдено.
В особенности это стремление отличиться и маневрировать, опрокидывать и отрезывать проявлялось тогда, когда русские войска наталкивались на войска французов.
Так это случилось под Красным, где думали найти одну из трех колонн французов и наткнулись на самого Наполеона с шестнадцатью тысячами. Несмотря на все средства, употребленные Кутузовым, для того чтобы избавиться от этого пагубного столкновения и чтобы сберечь свои войска, три дня у Красного продолжалось добивание разбитых сборищ французов измученными людьми русской армии.
Толь написал диспозицию: die erste Colonne marschiert [первая колонна направится туда то] и т. д. И, как всегда, сделалось все не по диспозиции. Принц Евгений Виртембергский расстреливал с горы мимо бегущие толпы французов и требовал подкрепления, которое не приходило. Французы, по ночам обегая русских, рассыпались, прятались в леса и пробирались, кто как мог, дальше.
Милорадович, который говорил, что он знать ничего не хочет о хозяйственных делах отряда, которого никогда нельзя было найти, когда его было нужно, «chevalier sans peur et sans reproche» [«рыцарь без страха и упрека»], как он сам называл себя, и охотник до разговоров с французами, посылал парламентеров, требуя сдачи, и терял время и делал не то, что ему приказывали.
– Дарю вам, ребята, эту колонну, – говорил он, подъезжая к войскам и указывая кавалеристам на французов. И кавалеристы на худых, ободранных, еле двигающихся лошадях, подгоняя их шпорами и саблями, рысцой, после сильных напряжений, подъезжали к подаренной колонне, то есть к толпе обмороженных, закоченевших и голодных французов; и подаренная колонна кидала оружие и сдавалась, чего ей уже давно хотелось.
Под Красным взяли двадцать шесть тысяч пленных, сотни пушек, какую то палку, которую называли маршальским жезлом, и спорили о том, кто там отличился, и были этим довольны, но очень сожалели о том, что не взяли Наполеона или хоть какого нибудь героя, маршала, и упрекали в этом друг друга и в особенности Кутузова.
Люди эти, увлекаемые своими страстями, были слепыми исполнителями только самого печального закона необходимости; но они считали себя героями и воображали, что то, что они делали, было самое достойное и благородное дело. Они обвиняли Кутузова и говорили, что он с самого начала кампании мешал им победить Наполеона, что он думает только об удовлетворении своих страстей и не хотел выходить из Полотняных Заводов, потому что ему там было покойно; что он под Красным остановил движенье только потому, что, узнав о присутствии Наполеона, он совершенно потерялся; что можно предполагать, что он находится в заговоре с Наполеоном, что он подкуплен им, [Записки Вильсона. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ] и т. д., и т. д.
Мало того, что современники, увлекаемые страстями, говорили так, – потомство и история признали Наполеона grand, a Кутузова: иностранцы – хитрым, развратным, слабым придворным стариком; русские – чем то неопределенным – какой то куклой, полезной только по своему русскому имени…


В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.