Южнотихоокеанские игры 1991

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

9-е Южнотихоокеанские игры 1991 года прошли с 7 по 21 сентября в городе Порт-Морсби, Папуа — Новая Гвинея. В соревнованиях приняло участие около 2000 спортсменов из 16 стран Океании.





Страны-участницы


Виды спорта


Медальный зачёт

Место Страна Золото Серебро Бронза Всего
1 Папуа — Новая Гвинея Папуа — Новая Гвинея 44 29 27 100
2 Французская Полинезия Французская Полинезия 30 24 26 80
3 Новая Каледония Новая Каледония 29 29 27 85
4 Западное Самоа 19 13 6 38
5 Фиджи Фиджи 13 30 23 66
6 Гуам Гуам 10 11 16 37
7 Американское Самоа Американское Самоа 9 6 8 23
8 Тонга Тонга 3 2 10 15
9 Вануату Вануату 3 2 2 7
10 Науру Науру 3 0 5 8
11 Острова Кука Острова Кука 1 4 6 11
12 Уоллис и Футуна Уоллис и Футуна 0 6 12 18
13 Соломоновы Острова Соломоновы Острова 0 5 2 7
14 Остров Норфолк Остров Норфолк 0 3 0 3
Всего 164 164 170 498

Напишите отзыв о статье "Южнотихоокеанские игры 1991"

Ссылки

  • [www.foxsportspulse.com/assoc_page.cgi?client=2-2642-0-0-0&sID=24032&&news_task=DETAIL&articleID=68549 9-е Тихоокеанские игры на сайте foxsportspulse.com]
  • [www.foxsportspulse.com/assoc_page.cgi?c=2-2642-0-0-0&sID=24027 История игр на сайте foxsportspulse.com]

Отрывок, характеризующий Южнотихоокеанские игры 1991

Мало того, что современники, увлекаемые страстями, говорили так, – потомство и история признали Наполеона grand, a Кутузова: иностранцы – хитрым, развратным, слабым придворным стариком; русские – чем то неопределенным – какой то куклой, полезной только по своему русскому имени…


В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.