Юзефович, Леонид Абрамович

Леонид Абрамович Юзефович
Дата рождения:	18 декабря 1947(1947-12-18) (76 лет)
Место рождения:	Москва
Гражданство:	СССР СССР, Россия Россия
Род деятельности:	прозаик
Жанр:	детектив
Дебют:	«Обручение с вольностью» (журнал «Урал», 1977)
Премии:	«Национальный бестселлер» (2001, 2016) Большая книга (2009)

Леони́д Абра́мович Юзефо́вич (род. 18 декабря 1947, Москва) — русский писатель, сценарист, историк, кандидат исторических наук. Автор детективных и исторических романов.

Биография

Леонид Юзефович родился в 1947 году в Москве, но детство и юность прожил в Перми.

В 1967 году стал участником сборника «Современники» Пермского книжного издательства, подвергнутого резкой критике. В 1970 году окончил филологический факультет Пермского университета (один курс с Ниной Горлановой и Анатолием Королёвым). Служил в армии в Забайкалье (1970—1972). В армии впервые заинтересовался буддизмом, Монголией, биографией барона Унгерна, написал первый исторический роман, до сих пор не опубликованный. С 1975 года по 2004 год работал учителем истории в разных школах. В Перми это была школа № 9. В 1981 году защитил кандидатскую диссертацию по русскому дипломатическому этикету XV—XVII веков. В 1984 году уехал из Перми, живёт в Санкт-Петербурге и в Москве.

Литературный дебют состоялся в 1977 году в журнале «Урал»: повесть «Обручение с вольностью», но дальнейшая литературная карьера развивалась неровно. Много печатался во второй половине 1980-х, запомнился как автор документального романа о бароне Унгерне «Самодержец пустыни» (1993). По словам Юзефовича, Виктор Пелевин признавался ему, что использовал эту книгу, когда писал роман «Чапаев и Пустота», один из героев которого — барон Юнгерн.

Известность к Юзефовичу пришла только в 2001 году после издания цикла исторических детективов о сыщике Иване Путилине, которые получили хорошие отзывы у критиков, хотя неизбежно сравнивались с книгами Акунина. Юзефович говорил: «…я дарил свою книгу одному его очень близкому приятелю. Это было очень давно, ещё когда не вышло ни одной его книжки. Совпадение прямое там есть только одно — мне дочь говорила — фамилия ротмистра Зейдлица. Я её взял из газет. Я думаю, это просто восходит к одному источнику».

В 2002 году появился детективный роман «Казароза», действие которого происходит в 1920 году в Перми (первый вариант — «Клуб „Эсперо“» — был издан ещё в 1990 году). Роман тоже был высоко оценён критикой и вышел в финал престижного конкурса — премии «Русский Букер». За роман «Журавли и карлики» Леонид Юзефович назван лауреатом первой премии «Большая книга» 2009 года. В 2012 году вышла обновлённая версия « Самодержца пустыни», получившая большой резонанс. В 2015-м вышел в свет документальный роман о забытом эпизоде Гражданской войны на Дальнем Востоке — «Зимняя дорога», в котором рассказывается об эпическом противостоянии в 1922-23 годах в снегах Якутии колчаковского генерал-лейтенанта А.Пепеляева и Забайкальского красного партизана Я.Строда. За эту работу в 2016 году Л.Юзефович во второй раз получил премию Национальный бестселлер.

Юзефович с молодости писал стихи, однако читатель впервые познакомился с ними в 2003 году, когда в журнале «Знамя» была опубликована подборка под названием «Кяхтинский тракт». В последние годы Юзефович работает для телевидения: он написал оригинальный сценарий сериала «Гибель империи» (2004) о работе контрразведки в Петрограде времён Первой мировой войны и революции; а также сценарии к сериалам, поставленным по его книгам.

Книги Юзефовича переведены на немецкий, итальянский, французский, польский, испанский языки.

Дочь писателя — литературный критик Галина Юзефович. Сын — музыкант Михаил Виноградов.

Библиография

• 1977 — Обручение с вольностью
• 1981 — Ситуация на Балканах
• 1986 — Школа Героев: Документальная повесть об истории пермской школы № 47
• 1987 — Контрибуция (повесть)
• 1988 — «Как в посольских обычаях ведётся…»: Русский посольский обычай конца XV—начала XVII вв.
• 1989 — Охота с красным кречетом
• 1983 — Клуб «Эсперо»
• 1993 — Самодержец пустыни: Феномен судьбы барона Р. Ф. Унгерн-Штернберга
• 1994 — Триумф Венеры (переработанная «Ситуация на Балканах»)
• 1994 — Знак семи звёзд
• 1999 — Самые знаменитые самозванцы
• 2001 — Костюм Арлекина (переработанный «Триумф Венеры»)
• 2001 — Дом свиданий (переработанный «Знак семи звёзд»)
• 2001 — Князь ветра
• 2001 — Песчаные всадники
• 2002 — Казароза (переработанный «Клуб „Эсперо“»)
• 2009 — Журавли и карлики
• 2011 — Путь посла
• 2015 — Зимняя дорога

Фильмография

• 1991 — Сыщик Петербургской полиции (Свердловская киностудия)
• 2005 — Казароза (3 серии, «ДАГО-фильм»)
• 2005 — Гибель империи (10 серий, ТРИТЭ)
• 2007 — Сыщик Путилин (8 серий, «Централ Партнершип»)
• 2007 — Ораниенбаум. Серебряный самурай
• 2016 — Контрибуция

Награды

• 2001 — Премия Национальный бестселлер (за роман «Князь ветра»)
• 2009 — Первая премия «Большая книга» (за роман «Журавли и карлики»).
• 2016 — Премия Национальный бестселлер (за роман «Зимняя дорога»)
• 2016 — Строгановская премия в номинации «за выдающиеся достижения в области культуры и искусства»

Ссылки

Биография, тексты

• [drive.google.com/file/d/0B7PfnEawHpa4eUE3MkxUa3ZLWWM/view?usp=sharing Современники. 42 поэта Прикамья] / ред.-сост. Н. Н. Пермякова, худож. М. Тарасова. Пермь : Кн. изд-во, 1965. 112 с.
• [magazines.russ.ru/authors/y/lyuzefovich/ Леонид Юзефович в «Журнальном зале»]
  • [magazines.russ.ru/znamia/2003/6/uzzef.html Кяхтинский тракт. Стихи]
• [www.booksite.ru/department/center/writ/juzefovich.htm Леонид Юзефович на сайте «Писатели России»]

Критика, интервью

• [polikliet.livejournal.com/tag/%D0%9A%D0%B0%D0%B7%D0%B0%D1%80%D0%BE%D0%B7%D0%B0 Poliklet. Зелёная звезда над Камой] // Livejournal. 08.10.2007.
• [magazines.russ.ru/novyi_mi/2004/5/abash10.html Абашева М. Тайны Леонида Юзефовича] // Новый мир. 2004. № 5.
• [www.ng.ru/izdat/2001-08-09/6_peterburg.html Березин В. Запад и Восток Леонида Юзефовича] // Независимая газета. 09.08.2001.
• [www.ng.ru/izdat/2001-05-24/1_ungern.html Березин В. От Унгерна до Путилина] // Независимая газета. 24.05.2001.
• [www.ng.ru/ng_exlibris/2002-10-17/6_civilization.html Березин В. Пропавшая цивилизация] // Независимая газета. 17.10.2002.
• [www.afisha.ru/article/1558/ Данилкин Л. Сто сорок лет среди убийц и грабителей] // АфишаDaily.
• [magazines.russ.ru/druzhba/2003/7/ivan.html Иваницкая Е. «Всё связано со всем»] // Дружба народов. 2003. № 7.
• [www.ng.ru/ng_exlibris/2001-04-05/6_riddle.html Иваницкая Е. Загадка голубя] // Независимая газета. 05.04.2001.
• [www.psu.ru/files/docs/ob-universitete/smi/knigi-ob-universitete/prosa_oratio.pdf#120 Никольский С. Рассказчик историй (Леонид Юзефович)] // // Prosa oratio. Страницы биографий писателей — выпускников филологического факультета Пермского университета / сост. Н. Е. Васильева; отв. за вып. Б. В. Кондаков; Перм. гос. нац. исслед. ун-т. Пермь, 2014. 319 с. С. 120—135.
• [www.ng.ru/culture/2000-04-07/7_buddists.html Селезнёва Е. Буддисты, сатанисты и революционеры] // Независимая газета. 07.04.2000.

Отрывок, характеризующий Юзефович, Леонид Абрамович

Он врал все, что толковалось между денщиками. Многое из этого была правда. Но когда Наполеон спросил его, как же думают русские, победят они Бонапарта или нет, Лаврушка прищурился и задумался.
Он увидал тут тонкую хитрость, как всегда во всем видят хитрость люди, подобные Лаврушке, насупился и помолчал.
– Оно значит: коли быть сраженью, – сказал он задумчиво, – и в скорости, так это так точно. Ну, а коли пройдет три дня апосля того самого числа, тогда, значит, это самое сражение в оттяжку пойдет.
Наполеону перевели это так: «Si la bataille est donnee avant trois jours, les Francais la gagneraient, mais que si elle serait donnee plus tard, Dieu seul sait ce qui en arrivrait», [«Ежели сражение произойдет прежде трех дней, то французы выиграют его, но ежели после трех дней, то бог знает что случится».] – улыбаясь передал Lelorgne d'Ideville. Наполеон не улыбнулся, хотя он, видимо, был в самом веселом расположении духа, и велел повторить себе эти слова.
Лаврушка заметил это и, чтобы развеселить его, сказал, притворяясь, что не знает, кто он.
– Знаем, у вас есть Бонапарт, он всех в мире побил, ну да об нас другая статья… – сказал он, сам не зная, как и отчего под конец проскочил в его словах хвастливый патриотизм. Переводчик передал эти слова Наполеону без окончания, и Бонапарт улыбнулся. «Le jeune Cosaque fit sourire son puissant interlocuteur», [Молодой казак заставил улыбнуться своего могущественного собеседника.] – говорит Тьер. Проехав несколько шагов молча, Наполеон обратился к Бертье и сказал, что он хочет испытать действие, которое произведет sur cet enfant du Don [на это дитя Дона] известие о том, что тот человек, с которым говорит этот enfant du Don, есть сам император, тот самый император, который написал на пирамидах бессмертно победоносное имя.
Известие было передано.
Лаврушка (поняв, что это делалось, чтобы озадачить его, и что Наполеон думает, что он испугается), чтобы угодить новым господам, тотчас же притворился изумленным, ошеломленным, выпучил глаза и сделал такое же лицо, которое ему привычно было, когда его водили сечь. «A peine l'interprete de Napoleon, – говорит Тьер, – avait il parle, que le Cosaque, saisi d'une sorte d'ebahissement, no profera plus une parole et marcha les yeux constamment attaches sur ce conquerant, dont le nom avait penetre jusqu'a lui, a travers les steppes de l'Orient. Toute sa loquacite s'etait subitement arretee, pour faire place a un sentiment d'admiration naive et silencieuse. Napoleon, apres l'avoir recompense, lui fit donner la liberte, comme a un oiseau qu'on rend aux champs qui l'ont vu naitre». [Едва переводчик Наполеона сказал это казаку, как казак, охваченный каким то остолбенением, не произнес более ни одного слова и продолжал ехать, не спуская глаз с завоевателя, имя которого достигло до него через восточные степи. Вся его разговорчивость вдруг прекратилась и заменилась наивным и молчаливым чувством восторга. Наполеон, наградив казака, приказал дать ему свободу, как птице, которую возвращают ее родным полям.]
Наполеон поехал дальше, мечтая о той Moscou, которая так занимала его воображение, a l'oiseau qu'on rendit aux champs qui l'on vu naitre [птица, возвращенная родным полям] поскакал на аванпосты, придумывая вперед все то, чего не было и что он будет рассказывать у своих. Того же, что действительно с ним было, он не хотел рассказывать именно потому, что это казалось ему недостойным рассказа. Он выехал к казакам, расспросил, где был полк, состоявший в отряде Платова, и к вечеру же нашел своего барина Николая Ростова, стоявшего в Янкове и только что севшего верхом, чтобы с Ильиным сделать прогулку по окрестным деревням. Он дал другую лошадь Лаврушке и взял его с собой.


Княжна Марья не была в Москве и вне опасности, как думал князь Андрей.
После возвращения Алпатыча из Смоленска старый князь как бы вдруг опомнился от сна. Он велел собрать из деревень ополченцев, вооружить их и написал главнокомандующему письмо, в котором извещал его о принятом им намерении оставаться в Лысых Горах до последней крайности, защищаться, предоставляя на его усмотрение принять или не принять меры для защиты Лысых Гор, в которых будет взят в плен или убит один из старейших русских генералов, и объявил домашним, что он остается в Лысых Горах.
Но, оставаясь сам в Лысых Горах, князь распорядился об отправке княжны и Десаля с маленьким князем в Богучарово и оттуда в Москву. Княжна Марья, испуганная лихорадочной, бессонной деятельностью отца, заменившей его прежнюю опущенность, не могла решиться оставить его одного и в первый раз в жизни позволила себе не повиноваться ему. Она отказалась ехать, и на нее обрушилась страшная гроза гнева князя. Он напомнил ей все, в чем он был несправедлив против нее. Стараясь обвинить ее, он сказал ей, что она измучила его, что она поссорила его с сыном, имела против него гадкие подозрения, что она задачей своей жизни поставила отравлять его жизнь, и выгнал ее из своего кабинета, сказав ей, что, ежели она не уедет, ему все равно. Он сказал, что знать не хочет о ее существовании, но вперед предупреждает ее, чтобы она не смела попадаться ему на глаза. То, что он, вопреки опасений княжны Марьи, не велел насильно увезти ее, а только не приказал ей показываться на глаза, обрадовало княжну Марью. Она знала, что это доказывало то, что в самой тайне души своей он был рад, что она оставалась дома и не уехала.
На другой день после отъезда Николушки старый князь утром оделся в полный мундир и собрался ехать главнокомандующему. Коляска уже была подана. Княжна Марья видела, как он, в мундире и всех орденах, вышел из дома и пошел в сад сделать смотр вооруженным мужикам и дворовым. Княжна Марья свдела у окна, прислушивалась к его голосу, раздававшемуся из сада. Вдруг из аллеи выбежало несколько людей с испуганными лицами.
Княжна Марья выбежала на крыльцо, на цветочную дорожку и в аллею. Навстречу ей подвигалась большая толпа ополченцев и дворовых, и в середине этой толпы несколько людей под руки волокли маленького старичка в мундире и орденах. Княжна Марья подбежала к нему и, в игре мелкими кругами падавшего света, сквозь тень липовой аллеи, не могла дать себе отчета в том, какая перемена произошла в его лице. Одно, что она увидала, было то, что прежнее строгое и решительное выражение его лица заменилось выражением робости и покорности. Увидав дочь, он зашевелил бессильными губами и захрипел. Нельзя было понять, чего он хотел. Его подняли на руки, отнесли в кабинет и положили на тот диван, которого он так боялся последнее время.
Привезенный доктор в ту же ночь пустил кровь и объявил, что у князя удар правой стороны.
В Лысых Горах оставаться становилось более и более опасным, и на другой день после удара князя, повезли в Богучарово. Доктор поехал с ними.
Когда они приехали в Богучарово, Десаль с маленьким князем уже уехали в Москву.
Все в том же положении, не хуже и не лучше, разбитый параличом, старый князь три недели лежал в Богучарове в новом, построенном князем Андреем, доме. Старый князь был в беспамятстве; он лежал, как изуродованный труп. Он не переставая бормотал что то, дергаясь бровями и губами, и нельзя было знать, понимал он или нет то, что его окружало. Одно можно было знать наверное – это то, что он страдал и, чувствовал потребность еще выразить что то. Но что это было, никто не мог понять; был ли это какой нибудь каприз больного и полусумасшедшего, относилось ли это до общего хода дел, или относилось это до семейных обстоятельств?
Доктор говорил, что выражаемое им беспокойство ничего не значило, что оно имело физические причины; но княжна Марья думала (и то, что ее присутствие всегда усиливало его беспокойство, подтверждало ее предположение), думала, что он что то хотел сказать ей. Он, очевидно, страдал и физически и нравственно.
Надежды на исцеление не было. Везти его было нельзя. И что бы было, ежели бы он умер дорогой? «Не лучше ли бы было конец, совсем конец! – иногда думала княжна Марья. Она день и ночь, почти без сна, следила за ним, и, страшно сказать, она часто следила за ним не с надеждой найти призкаки облегчения, но следила, часто желая найти признаки приближения к концу.
Как ни странно было княжне сознавать в себе это чувство, но оно было в ней. И что было еще ужаснее для княжны Марьи, это было то, что со времени болезни ее отца (даже едва ли не раньше, не тогда ли уж, когда она, ожидая чего то, осталась с ним) в ней проснулись все заснувшие в ней, забытые личные желания и надежды. То, что годами не приходило ей в голову – мысли о свободной жизни без вечного страха отца, даже мысли о возможности любви и семейного счастия, как искушения дьявола, беспрестанно носились в ее воображении. Как ни отстраняла она от себя, беспрестанно ей приходили в голову вопросы о том, как она теперь, после того, устроит свою жизнь. Это были искушения дьявола, и княжна Марья знала это. Она знала, что единственное орудие против него была молитва, и она пыталась молиться. Она становилась в положение молитвы, смотрела на образа, читала слова молитвы, но не могла молиться. Она чувствовала, что теперь ее охватил другой мир – житейской, трудной и свободной деятельности, совершенно противоположный тому нравственному миру, в который она была заключена прежде и в котором лучшее утешение была молитва. Она не могла молиться и не могла плакать, и житейская забота охватила ее.