Брейза, Юзеф

Юзеф Брейза Józef Brejza
Дата рождения	1936(1936)
Место рождения	Цешинский повят, Силезское воеводство, Республика Польша
Страна	Польша Польша
Профессии	исполнитель, педагог
Инструменты	валторна

Ю́зеф Бре́йза (польск. Józef Brejza; род. 1936, Цешинский повят) — польский валторнист и музыкальный педагог.

Биография

Юзеф Брейза получил музыкальное образование в Силезской консерватории города Катовице. Окончив учёбу с отличием в 1957 году, он некоторое время играл в оркестрах филармонии Катовице и Национальном симфоническом оркестре Польского радио. В 1960 году он переехал в Швейцарию, где поступил на работу в Базельский симфонический оркестр. Вскоре он на некоторое время вернулся в Польшу, но с 1962 года продолжил работу в Базеле. В период с 1965 по 1996 годы Юзеф Брейза преподавал валторну в Базельской музыкальной академии.

На протяжении своей карьеры Брейза неоднократно выступал в качестве солиста с различными симфоническими оркестрами. Он сделал ряд записей музыкальных произведений для валторны, а также в составе камерных ансамблей. В частности, существует несколько его совместных записей произведений Моцарта, Бетховена и Брамса с Иегуди Менухиным. Совместно с Цюрихским камерным оркестром им была сделана первая запись концерта для валторны Отмара Шёка.

Награды

• Первая премия на национальном конкурсе исполнителей в Варшаве (1954)
• Первая премия конкурса имени Моцарта в Катовице (1957)
• Серебряная медаль международного конкурса исполнителей в Москве (1957)
• Вторая премия на международном конкурсе исполнителей в Женеве (1960)

Ссылки

• [www.waltornia.pl/biografie/120-jozef-brejza Биография Юзефа Брейзы]  (польск.)

Отрывок, характеризующий Брейза, Юзеф

– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.