Виневич, Юзеф

Юзеф Мария Виневич польск. Józef Maria Winiewicz<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Посол Польши в США
1947 — 1956 года
Предшественник:	О. Ланге
Преемник:	Р. Спасовский
Рождение:	6 июня 1905(1905-06-06) Позен
Смерть:	23 марта 1984(1984-03-23) (78 лет) Варшава
Место погребения:	Воинские Повонзки
Отец:	Юзеф Виневич
Мать:	Болеслава
Образование:	Университет имени Адама Мицкевича
Профессия:	журналист
Деятельность:	дипломат

Юзеф Мария Виневич (польск. Józef Maria Winiewicz) (6 июня 1905 года, Позен, Пруссия, Германская империя — 23 марта 1984 года, Варшава, Польская Народная Республика) — польский государственный деятель, журналист и дипломат. Посол Польши в Вашингтоне. Вице-министр иностранных дел.

Биография

Учился в Университете имени Адама Мицкевича в Познани, сначала на факультете сельского и лесного хозяйства, затем перешёл на экономический факультет. Перед II мировой войной сотрудничал с рядом изданий — «Dziennik Poznański» (в том числе некоторое время был главным редактором), «Ilustrowany Kuryer Codzienny» и «Gazeta Polska». Сторонник санации. В начале войны работал на радиостанции «Warszawa II». Затем находился в Венгрии, где был редактором «Wieści Polskie», а затем через Турцию, Египет и Палестину добрался до Лондона. Сотрудничал с польским правительством в изгнании в качестве советника министра общественных работ.

В 1945 году вернулся в Польшу и стал работать в управлении иностранных дел. Затем советник посольства Народной Польши в Лондоне. В 1947—1956 годах посол ПНР в США. Активно работал по агитации американских поляков к возвращению в Польшу. Использовал в этом деле свои связи в санационных кругах и свою известность как чиновника правительства в изгнании.

После возвращения и до 1972 года вице-министр иностранных дел. Несколько раз представлял Польшу на заседаниях Генеральной ассамблеи ООН. После выхода на пенсию участвовал в работе Товарищества связей с заграничной Полонией.

Похоронен на Воинских Повонзках.

Избранные книги

• Winiewicz, J. (1936). «Mniejszości Narodowe w Wielkopolsce».
• Winiewicz, J. (1939). «Mobilizacja sił niemieckich w Polsce».
• Winiewicz, J. (1943). «Aims and failures of the German „New Order“». London: The Polish Research Centre.
• Winiewicz, J. (1944). «The Polish-German frontier». London: William Hodge and Company.
• Winiewicz, J. (1985). «Co pamiętam z długiej drogi życia». Poznań: Wydawnictwo Poznańskie. ISBN 83-210-0537-3.

Литература

• Katarzyna Kącka. «Józef Winiewicz — a man of the Congress». Nicolaus Copernicus University.

Отрывок, характеризующий Виневич, Юзеф

Recommandez, je vous prie, a Leppich d'etre bien attentif sur l'endroit ou il descendra la premiere fois, pour ne pas se tromper et ne pas tomber dans les mains de l'ennemi. Il est indispensable qu'il combine ses mouvements avec le general en chef».
[Только что Леппих будет готов, составьте экипаж для его лодки из верных и умных людей и пошлите курьера к генералу Кутузову, чтобы предупредить его.
Я сообщил ему об этом. Внушите, пожалуйста, Леппиху, чтобы он обратил хорошенько внимание на то место, где он спустится в первый раз, чтобы не ошибиться и не попасть в руки врага. Необходимо, чтоб он соображал свои движения с движениями главнокомандующего.]
Возвращаясь домой из Воронцова и проезжая по Болотной площади, Пьер увидал толпу у Лобного места, остановился и слез с дрожек. Это была экзекуция французского повара, обвиненного в шпионстве. Экзекуция только что кончилась, и палач отвязывал от кобылы жалостно стонавшего толстого человека с рыжими бакенбардами, в синих чулках и зеленом камзоле. Другой преступник, худенький и бледный, стоял тут же. Оба, судя по лицам, были французы. С испуганно болезненным видом, подобным тому, который имел худой француз, Пьер протолкался сквозь толпу.
– Что это? Кто? За что? – спрашивал он. Но вниманье толпы – чиновников, мещан, купцов, мужиков, женщин в салопах и шубках – так было жадно сосредоточено на то, что происходило на Лобном месте, что никто не отвечал ему. Толстый человек поднялся, нахмурившись, пожал плечами и, очевидно, желая выразить твердость, стал, не глядя вокруг себя, надевать камзол; но вдруг губы его задрожали, и он заплакал, сам сердясь на себя, как плачут взрослые сангвинические люди. Толпа громко заговорила, как показалось Пьеру, – для того, чтобы заглушить в самой себе чувство жалости.
– Повар чей то княжеский…
– Что, мусью, видно, русский соус кисел французу пришелся… оскомину набил, – сказал сморщенный приказный, стоявший подле Пьера, в то время как француз заплакал. Приказный оглянулся вокруг себя, видимо, ожидая оценки своей шутки. Некоторые засмеялись, некоторые испуганно продолжали смотреть на палача, который раздевал другого.
Пьер засопел носом, сморщился и, быстро повернувшись, пошел назад к дрожкам, не переставая что то бормотать про себя в то время, как он шел и садился. В продолжение дороги он несколько раз вздрагивал и вскрикивал так громко, что кучер спрашивал его:
– Что прикажете?
– Куда ж ты едешь? – крикнул Пьер на кучера, выезжавшего на Лубянку.
– К главнокомандующему приказали, – отвечал кучер.
– Дурак! скотина! – закричал Пьер, что редко с ним случалось, ругая своего кучера. – Домой я велел; и скорее ступай, болван. Еще нынче надо выехать, – про себя проговорил Пьер.
Пьер при виде наказанного француза и толпы, окружавшей Лобное место, так окончательно решил, что не может долее оставаться в Москве и едет нынче же в армию, что ему казалось, что он или сказал об этом кучеру, или что кучер сам должен был знать это.
Приехав домой, Пьер отдал приказание своему все знающему, все умеющему, известному всей Москве кучеру Евстафьевичу о том, что он в ночь едет в Можайск к войску и чтобы туда были высланы его верховые лошади. Все это не могло быть сделано в тот же день, и потому, по представлению Евстафьевича, Пьер должен был отложить свой отъезд до другого дня, с тем чтобы дать время подставам выехать на дорогу.
24 го числа прояснело после дурной погоды, и в этот день после обеда Пьер выехал из Москвы. Ночью, переменя лошадей в Перхушкове, Пьер узнал, что в этот вечер было большое сражение. Рассказывали, что здесь, в Перхушкове, земля дрожала от выстрелов. На вопросы Пьера о том, кто победил, никто не мог дать ему ответа. (Это было сражение 24 го числа при Шевардине.) На рассвете Пьер подъезжал к Можайску.