Оссолинский, Юзеф Каетан
| Юзеф Каетан Оссолинский польск. Jan Onufry Ossoliński<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Юзеф Каетан Оссолинский</td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> | ||
| ||
|---|---|---|
| 1822 — 1824 | ||
| Рождение: | 1758 | |
| Смерть: | 15 апреля 1834 Вышкув | |
| Род: | Оссолинские | |
| Отец: | Александр Мацей Оссолинский | |
| Мать: | Бенедикта Антонина де Левендаль | |
| Супруга: | 1) Тереза Миончинская
2) Мария Барбара Залесская 3) Катаржина Грабенская | |
| Дети: | от второго брака: Констанция и Виктор Максимилиан
от третьего брака: Войцех Григорий | |
| Награды: |
| |
Юзеф Каетан Оссолинский (1758 — 15 апреля 1834, Вышкув) — польский граф, староста сандомирский (с 1781 года), последний каштелян подляшский (с 1790 года), сенатор-каштелян Царства Польского (1822—1824), посол (депутат) сейма от Дрогичинской земли с 1780 года, член Тарговицкой конфедерации (1792), коллекционер произведений искусства.
Биография
Представитель польского магнатского рода Оссолинских герба «Топор». Старший сын мечника великого литовского Александра Мацея Оссолинского (1725—1804) от второго брака французской дворянкой Бенедиктой Антониной де Левендаль (1735—1778).
Был владельцем имений Рудки, Старой Вси и Чернякова (части Варшавы). Выкупил у Ледоховских родовое имение Оссолин. В 1781 году получил должность старосты сандомирского, в 1782 году стал кавалером Ордена Святого Станислава. В 1790 году Юзеф Каетан Оссолинский был назначен каштеляном подляшским и стал сенатором Речи Посполитой. В 1792 году после присоединения польского короля Станислава Августа Понятовского к Тарговицкой конфедерации Юзеф Каетан Оссолинский вместе с несколькими послами из Подляшья примкнул к конфедерации. В 1794 году во время польского восстания Костюшко оказывал материальную поддержку повстанцам, а его брат Ян Онуфрий сформировал за свой счет батальон.
После ликвидации Великого герцогства Варшавского Юзеф Каетан Оссолинский был одним из инициаторов создания Царства Польского в составе Российской империи. В 1822—1824 годах — сенатор-каштелян в сенате Царства Польского.
Юзеф Каетан Оссолинский прославился как коллекционер и создатель художественной галереи во дворце называли «Tłumackiem» в Варшаве, где находились произведениях искусства, купленные последним польским королём Станиславом Понятовским.
Семья
Был трижды женат. Его первой женой была Тереза Миончинская (урожденная — Рафалович) (род. 1760), которая в первом браке была замужем за Каетаном Миончинским. В 1781 году вторично женился на Марии Барбаре Залесской, но развелся с ней в 1802 году. Дети от второго брака:
- Констанция Оссолинская (1783—1868), жена с 1805 года сенатора-каштеляна Царства Польского, графа Томаша Лубенского (1784—1870)
- Виктор Максимилиан Оссолинский (1790—1860), польский граф, адъютант князя Юзефа Понятовского
В 1802 году в третий раз женился на Катаржине Грабенской (род. 1780), от брака с которой имел сына Войцеха Григория (1796—1842).
Напишите отзыв о статье "Оссолинский, Юзеф Каетан"
Ссылки
- [mariusz.eu.pn/genealogia/rody/ossolinscy02.html Генеалогия рода Оссолинских]
Отрывок, характеризующий Оссолинский, Юзеф Каетан
Убегая из Москвы, люди этого войска захватили с собой все, что было награблено. Наполеон тоже увозил с собой свой собственный tresor [сокровище]. Увидав обоз, загромождавший армию. Наполеон ужаснулся (как говорит Тьер). Но он, с своей опытностью войны, не велел сжечь всо лишние повозки, как он это сделал с повозками маршала, подходя к Москве, но он посмотрел на эти коляски и кареты, в которых ехали солдаты, и сказал, что это очень хорошо, что экипажи эти употребятся для провианта, больных и раненых.Положение всего войска было подобно положению раненого животного, чувствующего свою погибель и не знающего, что оно делает. Изучать искусные маневры Наполеона и его войска и его цели со времени вступления в Москву и до уничтожения этого войска – все равно, что изучать значение предсмертных прыжков и судорог смертельно раненного животного. Очень часто раненое животное, заслышав шорох, бросается на выстрел на охотника, бежит вперед, назад и само ускоряет свой конец. То же самое делал Наполеон под давлением всего его войска. Шорох Тарутинского сражения спугнул зверя, и он бросился вперед на выстрел, добежал до охотника, вернулся назад, опять вперед, опять назад и, наконец, как всякий зверь, побежал назад, по самому невыгодному, опасному пути, но по знакомому, старому следу.
Наполеон, представляющийся нам руководителем всего этого движения (как диким представлялась фигура, вырезанная на носу корабля, силою, руководящею корабль), Наполеон во все это время своей деятельности был подобен ребенку, который, держась за тесемочки, привязанные внутри кареты, воображает, что он правит.
6 го октября, рано утром, Пьер вышел из балагана и, вернувшись назад, остановился у двери, играя с длинной, на коротких кривых ножках, лиловой собачонкой, вертевшейся около него. Собачонка эта жила у них в балагане, ночуя с Каратаевым, но иногда ходила куда то в город и опять возвращалась. Она, вероятно, никогда никому не принадлежала, и теперь она была ничья и не имела никакого названия. Французы звали ее Азор, солдат сказочник звал ее Фемгалкой, Каратаев и другие звали ее Серый, иногда Вислый. Непринадлежание ее никому и отсутствие имени и даже породы, даже определенного цвета, казалось, нисколько не затрудняло лиловую собачонку. Пушной хвост панашем твердо и кругло стоял кверху, кривые ноги служили ей так хорошо, что часто она, как бы пренебрегая употреблением всех четырех ног, поднимала грациозно одну заднюю и очень ловко и скоро бежала на трех лапах. Все для нее было предметом удовольствия. То, взвизгивая от радости, она валялась на спине, то грелась на солнце с задумчивым и значительным видом, то резвилась, играя с щепкой или соломинкой.
Одеяние Пьера теперь состояло из грязной продранной рубашки, единственном остатке его прежнего платья, солдатских порток, завязанных для тепла веревочками на щиколках по совету Каратаева, из кафтана и мужицкой шапки. Пьер очень изменился физически в это время. Он не казался уже толст, хотя и имел все тот же вид крупности и силы, наследственной в их породе. Борода и усы обросли нижнюю часть лица; отросшие, спутанные волосы на голове, наполненные вшами, курчавились теперь шапкою. Выражение глаз было твердое, спокойное и оживленно готовое, такое, какого никогда не имел прежде взгляд Пьера. Прежняя его распущенность, выражавшаяся и во взгляде, заменилась теперь энергической, готовой на деятельность и отпор – подобранностью. Ноги его были босые.
Пьер смотрел то вниз по полю, по которому в нынешнее утро разъездились повозки и верховые, то вдаль за реку, то на собачонку, притворявшуюся, что она не на шутку хочет укусить его, то на свои босые ноги, которые он с удовольствием переставлял в различные положения, пошевеливая грязными, толстыми, большими пальцами. И всякий раз, как он взглядывал на свои босые ноги, на лице его пробегала улыбка оживления и самодовольства. Вид этих босых ног напоминал ему все то, что он пережил и понял за это время, и воспоминание это было ему приятно.
