Менцина-Кжеш, Юзеф
| ЮзефМенцина-Кжеш | |
| польск. Józef Feliks Męcina-Krzesz | |
 Автопортрет | |
| Имя при рождении: |
Юзеф Феликс Менцина-Кжеш |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Жанр: |
портрет |
| Учёба: |
Краковская школа изящных искусств |
| Влияние: | |
| Награды: | |
 Работы на Викискладе | |
Юзеф Феликс Менцина-Кжеш (польск. Józef Feliks Męcina-Krzesz, 2 января 1860, Краков — 2 декабря 1934, Познань) — польский художник-портретист.
Содержание
Биография
В 1877—1884 годах обучался в Краковской школе изящных искусств у В. Лужкевич, Ф. Цинка, Ф. Шиналевского и Я. Матейко. В 1885 году, получив стипендию, для продолжения образования отправился в Париж, где поступил в школу Жана-Поля Лорана, завязав дружеские отношения со многими французскими живописцами.
Неоднократно в 1888—1892 г. выставлял свои полотна на парижских Салонах, a в 1889 г. получил похвальный отзыв за выполненный им портрет писателя Эдмунда Хойецкого.
В этот период Ю. Менцина-Кжеш сотрудничал в качестве иллюстратора с французскими журналами «L’Illustration» и «Le Figaro Illustre». Много путешествовал по Европе, посетив Италию, Германию и Англию. В 1894 году он вернулся на родину и поселился в Кракове.
Во время первой мировой войны с 1914 по 1916 г. жил в Праге, а с 1921 года поселился в Познани.
Ю. Менцина-Кжеш был членом совета директоров генеральный Ассоциация польских художников и Международного союза изящных искусств и литературы в Париже.
Творчество
Юзеф Менцина-Кжеш — известный художник-портретист, автор ряда исторических картин и жанровых полотен.
В ранний период творчества находился под влиянием Яна Матейко. Позже писал кроме исторических, сцены на религиозные мотивы (цикл «Молитва Господня»), а также многочисленные портреты. Участник многих выставкок в стране и за рубежом (Париж, Санкт-Петербург, Киев, Будапешт, Берлин).
Награды
В 1931 году был награждëн французским орденом Почётного легиона, а в следующем — польским золотым Крестом Заслуги.
- Jozef Mecina-Krzesz Portret pani J 1912.jpg
Portrait of Mrs J. 1912 г.
- Antoni Laubitz-portrait by Józef Męcina Krzesz.JPG
Портрет епископа А. Лейбовица. 1931
- Jozef Mecina-Krzesz Brunetka.jpg
Брюнетка. 1920-е годы
- Mecina Krzesz Portret dzieci 1884.jpg
Детский портрет. 1884
Напишите отзыв о статье "Менцина-Кжеш, Юзеф"
Ссылки
- [www.agraart.pl/cgi-bin/obiekt.cgi?act=1&nr=7618 Męcina-Krzesz Józef (1860—1934)] (польск.)
Отрывок, характеризующий Менцина-Кжеш, Юзеф
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.
К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
