Хоминьский, Юзеф
Юзеф Михал Хоминьский (польск. Józef Michał Chomiński; 24 августа 1906, Острув, под Пшемыслем — 20 февраля 1994, Варшава) — польский музыковед.
Очерк биографии и творчества
Окончил Вильнюсский университет. На протяжении многих лет профессор Варшавского университета.
С 1930-х гг. Хоминьский работал над исследованиями по истории польской музыки. Вместе с Зофьей Лисса подготовил антологию «Музыка польского Возрождения. Избранные произведения XVI — начала XVII веков» (англ. Muzyka polskiego Odrodzenia. Wybór utworów z XVI i początku XVII wieku; Краков, 1955), богато иллюстрированную репродукциями оригинальных нот. Хоминьский опубликовал целый ряд работ о творчестве Фридерика Шопена и Кароля Шимановского — одна из них, «Шимановский и Скрябин», вошедшая затем в сборник «Исследования о сочинениях Шимановского» (польск. Studia nad twórczością Karola Szymanowskiego; 1969), появилась прежде по-русски[1]. «История гармонии и контрапункта» (польск. Historia harmonii i kontrapunktu) вышла в трёх томах (1958, 1962, 1990), первые два в 1979 г. изданы также в украинском переводе. Выпустил также обзорную книгу «Музыка народной Польши» (польск. Muzyka Polski Ludowej; 1968), подготовил двухтомный «Словарь польских музыкантов» (польск. Słownik muzyków polskich; 1964—1967). Совместно с женой, Крыстыной Вилковской-Хоминьской, Хоминьский опубликовал фундаментальные труды — пятитомник «Музыкальные формы» (польск. Formy muzyczne; Краков, 1974—1987), двухтомную (краткую) «Историю музыки» (польск. Historia Muzyki; Краков, 1989-90) и (посмертно) первые две части многотомника «История польской музыки» (польск. Historia muzyki polskiej; Краков, 1995–96). Совместно с Терезой Далилой Турло выпустил комментированный каталог произведений Шопена (польск. Katalog Dzieł Fryderyka Chopina; Краков, 1990, 518 стр.).
Как теоретик Хоминьский начиная со второй половины 1950-х гг. (статья «Вопросы композиторской техники XX века», 1956[2]) разрабатывал концепцию «сонористики» (ввёл этот термин в статье 1961 года) — направления в музыке, кардинально переносящего основную нагрузку в произведении с тона на тембр; начиная с 1960-х гг. эти идеи Хоминьского, как и термины «соноризм», «сонористика» (которые польская теория музыки различает), получили широкое распространение в связи с нарастающим мировым признанием польской композиторской школы и прежде всего Кшиштофа Пендерецкого, чьё раннее творчество по-прежнему описывается на основе введённой Хоминьским системы понятий — например, в монографии Дануты Мирка «Сонористический структурализм Кшиштофа Пендерецкого» (англ. The Sonoristic Structuralism of Krzysztof Penderecki; 1997).
Труды (выборка)
- Z zagadnień techniki kompozytorskiej XX wieku // Muzyka I/3 (1956), pp.23–48.
- Technika sonorystyczna jako przedmiot systematycznego szkolenia // Muzyka VI/3 (1961), pp.3–10.
- (соавтор: K. Wilkowska-Chomińska) Historia Muzyki. Cz. 1-2. Kraków, 1989-90.
- (соавтор: K. Wilkowska-Chomińska) Historia muzyki polskiej. Cz. 1-2. Kraków, 1995-96.
Напишите отзыв о статье "Хоминьский, Юзеф"
Примечания
Ссылки
- [www.uquebec.ca/musique/catal/chopin/chofchominski.html Список сочинений Фридерика Шопена (по Хоминьскому-Турло)]
Литература
- Iwona Lindstedt. Józef M. Chomiński’s Theory of Musical Sonology. // «Muzyka», 2006, vol. 51, No. 1-2. — Pp. 33-69.
Отрывок, характеризующий Хоминьский, Юзеф
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
