Унруг, Юзеф

Юзеф Унруг
польск. Józef Michał Hubert Unrug нем. Joseph von Unruh
Юзеф Унруг в ранге контр-адмирала, 1937 год
Дата рождения	7 октября 1884(1884-10-07)
Место рождения	Бранденбург-на-Хафеле, Германская империя
Дата смерти	28 февраля 1973(1973-02-28) (88 лет)
Место смерти	Лейи-ан-Валь, Франция
Принадлежность	Германская империя Польша
Род войск	Кайзеровские ВМС ВМС Польши
Годы службы	с 1907
Звание	вице-адмирал
Сражения/войны	Первая мировая война Вторая мировая война (Сентябрьская компания)
Награды и премии

Юзеф Михал Хуберт Унруг (польск. Józef Michał Hubert Unrug; 7 октября 1884 — 28 февраля 1973) — германский и польский военно-морской деятель, главнокомандующий ВМС Польши с 1925 по 1939 год и на начальной стадии Второй мировой войны. С 1907 года служил в Кайзеровских ВМС Германии, после окончания Первой мировой войны и обретения независимости Польши служил в Польских ВМС, будучи с 1925 года их главнокомандующим.

Биография

Унруг родился в 1884 году в городе Бранденбург-на-Хафеле в германизированной семье Тадеуша Унруга, генерал-майора прусской армии. После окончания гимназии в Дрездене поступил в военно-морское учебное заведение и начал службу в Императорском флоте Германии в 1907 году. В годы Первой мировой войны Унруг служил в подводном флоте, дослужившись до должности командира флотилии подводных лодок.

После того, как Польша получила независимость, Унруг добровольцем записался в ряды польской армии. Вскоре он был переведён во вновь создаваемые военно-морские силы молодого государства. Первое время он был начальником Гидрографической службы, а также вновь был командиром флотилии подводных лодок. В новообразованном флоте Унруг был одним из наиболее грамотных офицеров, что обеспечило ему быстрый карьерный рост. Унруг быстро «дорос» в чине до контр-адмирала, а в 1925 году, несмотря на плохое владение польским языком, он становится главнокомандующим Военно-морскими силами Польши.

Во время германского вторжения в Польшу в 1939 году, Унруг отвечал за выполнение плана по переходу части флота в британские порты (Операция «Пекин»). Другой операцией польских ВМС в то время стало заграждение минами Гданьской бухты — план «Ворек».

После того, как польский флот фактически перестал существовать, Унруг продолжал командовать сухопутными силами с целью предотвращения захвата немцами Польского коридора. 1 октября 1939 года, после падения Варшавы и Модлина, адмирал решил, что продолжение обороны всё ещё остававшейся в руках польских сил Хельской косы бессмысленно. На следующий день все находившиеся под его командованием войска капитулировали.

Остаток войны адмирал Унруг провел в германских лагерях для военнопленных. В лагере «Офлаг VII-A» Мюрнау он был самым старшим по званию офицером и командовал находившимися там интернированными польскими солдатами. К Унругу, как к бывшему кадровому офицеру Императорских ВМС Германии, немцы относились с большим уважением. Предпринимались даже попытки склонить адмирала к новому переходу на службу германского флота, с этой целью его посещали его бывшие флотские сослуживцы. Однако Унруг не поддался на уговоры, более того, он отказывался разговаривать по-немецки, заявляя, что забыл этот язык в сентябре 1939 года. К раздражению немцев, он всегда настаивал на том, чтобы при разговоре с кем-либо, не говорившим по-польски, присутствовал переводчик, несмотря на то, что немецкий язык был родным для адмирала. Крепостью своего духа и твёрдыми принципами он вселял уверенность в своих подопечных — заключенных лагерей для военнопленных.

После того, как в июне 1945 года власть в Польше перешла к «Временному правительству национального единства», контролировавшемуся коммунистами, Унруг перебрался в Великобританию, где служил в польских силах, расквартированных на территории стран Запада и принимал участие в их расформировании. После признания западными союзниками ПНР бывший адмирал польского флота остался в Великобритании. Юзеф Унруг умер 28 февраля 1973 года в госпитале для польских ветеранов в Лейи-ан-Валь, во Франции, в возрасте 88 лет. 5 марта того же года похоронен в часовне семейного дворца Браницки в Монтрезоре. В 1976 году мемориальная плита в честь адмирала Унруга была установлена в пригороде Гдыни.

Литература

• Kazimierz Sławiński: Wspomnienie o kontradmirale, «Morze» Monthly, 9/1973
• Mariusz Borowiak: Admirał: biografia Józefa Unruga, Finna Oficyna Wydawnicza, Gdańsk 2004, ISBN 83-89929-40-6

Отрывок, характеризующий Унруг, Юзеф

И Ростов встал и пошел бродить между костров, мечтая о том, какое было бы счастие умереть, не спасая жизнь (об этом он и не смел мечтать), а просто умереть в глазах государя. Он действительно был влюблен и в царя, и в славу русского оружия, и в надежду будущего торжества. И не он один испытывал это чувство в те памятные дни, предшествующие Аустерлицкому сражению: девять десятых людей русской армии в то время были влюблены, хотя и менее восторженно, в своего царя и в славу русского оружия.


На следующий день государь остановился в Вишау. Лейб медик Вилье несколько раз был призываем к нему. В главной квартире и в ближайших войсках распространилось известие, что государь был нездоров. Он ничего не ел и дурно спал эту ночь, как говорили приближенные. Причина этого нездоровья заключалась в сильном впечатлении, произведенном на чувствительную душу государя видом раненых и убитых.
На заре 17 го числа в Вишау был препровожден с аванпостов французский офицер, приехавший под парламентерским флагом, требуя свидания с русским императором. Офицер этот был Савари. Государь только что заснул, и потому Савари должен был дожидаться. В полдень он был допущен к государю и через час поехал вместе с князем Долгоруковым на аванпосты французской армии.
Как слышно было, цель присылки Савари состояла в предложении свидания императора Александра с Наполеоном. В личном свидании, к радости и гордости всей армии, было отказано, и вместо государя князь Долгоруков, победитель при Вишау, был отправлен вместе с Савари для переговоров с Наполеоном, ежели переговоры эти, против чаяния, имели целью действительное желание мира.
Ввечеру вернулся Долгоруков, прошел прямо к государю и долго пробыл у него наедине.
18 и 19 ноября войска прошли еще два перехода вперед, и неприятельские аванпосты после коротких перестрелок отступали. В высших сферах армии с полдня 19 го числа началось сильное хлопотливо возбужденное движение, продолжавшееся до утра следующего дня, 20 го ноября, в который дано было столь памятное Аустерлицкое сражение.
До полудня 19 числа движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов ограничивались одной главной квартирой императоров; после полудня того же дня движение передалось в главную квартиру Кутузова и в штабы колонных начальников. Вечером через адъютантов разнеслось это движение по всем концам и частям армии, и в ночь с 19 на 20 поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным девятиверстным холстом 80 титысячная масса союзного войска.
Сосредоточенное движение, начавшееся поутру в главной квартире императоров и давшее толчок всему дальнейшему движению, было похоже на первое движение серединного колеса больших башенных часов. Медленно двинулось одно колесо, повернулось другое, третье, и всё быстрее и быстрее пошли вертеться колеса, блоки, шестерни, начали играть куранты, выскакивать фигуры, и мерно стали подвигаться стрелки, показывая результат движения.
Как в механизме часов, так и в механизме военного дела, так же неудержимо до последнего результата раз данное движение, и так же безучастно неподвижны, за момент до передачи движения, части механизма, до которых еще не дошло дело. Свистят на осях колеса, цепляясь зубьями, шипят от быстроты вертящиеся блоки, а соседнее колесо так же спокойно и неподвижно, как будто оно сотни лет готово простоять этою неподвижностью; но пришел момент – зацепил рычаг, и, покоряясь движению, трещит, поворачиваясь, колесо и сливается в одно действие, результат и цель которого ему непонятны.
Как в часах результат сложного движения бесчисленных различных колес и блоков есть только медленное и уравномеренное движение стрелки, указывающей время, так и результатом всех сложных человеческих движений этих 1000 русских и французов – всех страстей, желаний, раскаяний, унижений, страданий, порывов гордости, страха, восторга этих людей – был только проигрыш Аустерлицкого сражения, так называемого сражения трех императоров, т. е. медленное передвижение всемирно исторической стрелки на циферблате истории человечества.
Князь Андрей был в этот день дежурным и неотлучно при главнокомандующем.
В 6 м часу вечера Кутузов приехал в главную квартиру императоров и, недолго пробыв у государя, пошел к обер гофмаршалу графу Толстому.
Болконский воспользовался этим временем, чтобы зайти к Долгорукову узнать о подробностях дела. Князь Андрей чувствовал, что Кутузов чем то расстроен и недоволен, и что им недовольны в главной квартире, и что все лица императорской главной квартиры имеют с ним тон людей, знающих что то такое, чего другие не знают; и поэтому ему хотелось поговорить с Долгоруковым.
– Ну, здравствуйте, mon cher, – сказал Долгоруков, сидевший с Билибиным за чаем. – Праздник на завтра. Что ваш старик? не в духе?
– Не скажу, чтобы был не в духе, но ему, кажется, хотелось бы, чтоб его выслушали.
– Да его слушали на военном совете и будут слушать, когда он будет говорить дело; но медлить и ждать чего то теперь, когда Бонапарт боится более всего генерального сражения, – невозможно.
– Да вы его видели? – сказал князь Андрей. – Ну, что Бонапарт? Какое впечатление он произвел на вас?
– Да, видел и убедился, что он боится генерального сражения более всего на свете, – повторил Долгоруков, видимо, дорожа этим общим выводом, сделанным им из его свидания с Наполеоном. – Ежели бы он не боялся сражения, для чего бы ему было требовать этого свидания, вести переговоры и, главное, отступать, тогда как отступление так противно всей его методе ведения войны? Поверьте мне: он боится, боится генерального сражения, его час настал. Это я вам говорю.