Юиг, Рене

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Рене Юиг
René Huyghe
Место рождения:

Аррас, Франция

Отец:

Louis Huyghe

Дети:

François-Bernard Huyghe

Награды и премии:
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Рене Юиг (фр. René Huyghe; 3 марта 1906, Аррас — 5 февраля 1997, Париж) — французский искусствовед, хранитель музейной коллекции Лувра (1927—1950), профессор Коллеж де Франс, член Французской Академии (с 1960 года).





Биография

Рене Юиг родился 3 марта 1906 года во французском городе Аррас. В 1914 году семья переезжает в Париж. Подростком Рене много времени проводит в музеях, самостоятельно изучая живопись. Его любимыми авторами становятся Кант и Бергсон, под влиянием которых в 1921 году он формулирует собственный взгляд на психологию искусства, которую будет развивать всю свою жизнь. Отучившись в лицее Людовика Великого, поступает в Сорбонну на филологический факультет и в Школу Искусств при Лувре.

В 1927 году Рене начинает свою карьеру в Лувре хранителем коллекции и редактором архитектурного журнала. Среди его любимых художников — Теодор Руссо и Якоб ван Рёйсдал. В 1930 году Рене Юиг организует первую ретроспективную выставку работ Делакруа, ставшую первой выставкой такого масштаба, созданной национальным музеем, проводит выставку шедевров французской живописи в Лондоне, перевозит картины импрессионистов из Люксембурга в Лувр. В эти же годы под его руководством возникает Реставрационный Отдел картин из музеев Франции. Параллельно с музейной деятельностью Рене Юиг издает журнал «L’amour pour l’art» (1930), в котором публикует репродукции картин с описаниями и журнал «Quadriga» (1945).

В годы Второй Мировой Войны Рене Юиг принимает активное участие в эвакуации шедевров музея в замки Прованса. После Войны возвращается в Лувр и продолжает работу по перепланировке музейной экспозиции, организуя залы в отделе Живописи по тематикам.

В 1950 году возглавив кафедру психологии пластических искусств в Коллеж де Франс, Рене Юиг оставляет свою работу в Лувре. В 1991 году его лекции будут изданы под заголовком «Психология искусства».

3 июня 1960 года его избирают в члены Французской Академии на место Роберта Кемпа, а в 1966 году ему присуждают Премию Эразма Роттердамского. Рене Юиг продолжает работу в художественной жизни в качестве члена различных реставрационных комиссий и как президент Художественного Совета Национальных Музеев. С 1974 года занимает пост директора Музея Жакмар-Андре.

Также Рене Юиг известен как основоположник Международной Федерации фильмов об искусстве, начиная одним из первых снимать фильмы об искусстве, например, Рубенс.

Литературная деятельность

Рене Юиг написал более 50 сочинений, которые отличают глубокое знание как античной, так и современной истории искусства, в особенности, живописи («История Современного Искусства», 1935; «Импрессионизм», «Символизм»), а также понимание жизни форм и функций искусства. Последние рассматриваются не только с точки зрения истории и эстетики, но и социологии с психологией. Например, в книге «Диалог с видимым» (1955) он подчеркивает главенство визуальных образов в западных цивилизациях, являющихся «цивилизациями образов» и, опираясь на это, предлагает новое прочтение художественных произведений. В книге «Искусство и душа» (1960) он выступает против чисто формального подхода к процессу изучения искусства, возвращая ему выразительную функцию коммуникативного акта с миром и качество отражения социальных и моральных преобразований.

Список сочинений

  • Histoire de l’art contemporain (Alcan, 1935)
  • Cézanne (Plon, 1936)
  • L’univers de Watteau, dans Hélène Adhémar, Watteau : sa vie, son œuvre. Catalogue des peintures et illustration (P. Tisné, 1950)
  • La Peinture d’Occident Cent chefs-d’œuvre du musée du Louvre (Nouvelles éditions françaises, 1952)
  • Dialogue avec le visible (Flammarion, 1955)
  • L’Art et l’Homme, Vol I (editor) (Larousse, 1957) Vol II (1958) Vol III (1961)
  • Van Gogh (Flammarion, 1958)
  • L’Art et l’Homme (Flammarion, 1960)
  • Delacroix ou le Combat solitaire (Hachette, 1964)
  • Les Puissances de l’image (Flammarion, 1965)
  • Sens et destin de l’art (Flammarion, 1967)
  • L’Art et le Monde moderne (ed. with Jean Rudel) 2 volumes (Larousse, 1970)
  • Formes et Forces (Flammarion, 1971)
  • La Relève du Réel, la peinture française au XIXe siècle, impressionnisme, symbolisme (Flammarion, 1974)
  • Ce que je crois (Grasset, 1974)
  • La nuit appelle l’aurore, dialogue orient-occident sur la crise contemporaine (with Daisaku Ikeda) (Flammarion, 1976)
  • La Relève de l’Imaginaire, la peinture française au XIXe siècle, réalisme et romantisme (Flammarion, 1981)
  • Les Signes du temps et l’Art moderne (Flammarion, 1985)
  • Se perdre dans Venise (with Marcel Brion) (Arthaud, 1987)
  • Psychologie de l’art, résumé des cours du Collège de France (Le Rocher, 1991)

Напишите отзыв о статье "Юиг, Рене"

Примечания

Ссылки

  • www.dictionaryofarthistorians.org/huygher.htm Dictionary Of Art Historians
  • www.academie-francaise.fr/immortels/base/academiciens/fiche.asp?param=619 Academié Francaise
  • www.philonet.fr/auteurs/Huyghe.html Рене Йюг на сайте philonet.fr
  • clec.uaicf.asso.fr/recherches_patrimoniales/rene_huyghe.htm О Рене Юиге как хранителе коллекции Лувра
Научные и академические посты
Предшественник:
Кэмп, Робер
Кресло 5
Французская академия

19601997
Преемник:
Ведель, Жорж

Отрывок, характеризующий Юиг, Рене



В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.