Юиты
Поделись знанием:
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
– Сколько? – спросил Долохов у казака, считавшего пленных.
– На вторую сотню, – отвечал казак.
– Filez, filez, [Проходи, проходи.] – приговаривал Долохов, выучившись этому выражению у французов, и, встречаясь глазами с проходившими пленными, взгляд его вспыхивал жестоким блеском.
Денисов, с мрачным лицом, сняв папаху, шел позади казаков, несших к вырытой в саду яме тело Пети Ростова.
С 28 го октября, когда начались морозы, бегство французов получило только более трагический характер замерзающих и изжаривающихся насмерть у костров людей и продолжающих в шубах и колясках ехать с награбленным добром императора, королей и герцогов; но в сущности своей процесс бегства и разложения французской армии со времени выступления из Москвы нисколько не изменился.
От Москвы до Вязьмы из семидесятитрехтысячной французской армии, не считая гвардии (которая во всю войну ничего не делала, кроме грабежа), из семидесяти трех тысяч осталось тридцать шесть тысяч (из этого числа не более пяти тысяч выбыло в сражениях). Вот первый член прогрессии, которым математически верно определяются последующие.
Французская армия в той же пропорции таяла и уничтожалась от Москвы до Вязьмы, от Вязьмы до Смоленска, от Смоленска до Березины, от Березины до Вильны, независимо от большей или меньшей степени холода, преследования, заграждения пути и всех других условий, взятых отдельно. После Вязьмы войска французские вместо трех колонн сбились в одну кучу и так шли до конца. Бертье писал своему государю (известно, как отдаленно от истины позволяют себе начальники описывать положение армии). Он писал:
«Je crois devoir faire connaitre a Votre Majeste l'etat de ses troupes dans les differents corps d'annee que j'ai ete a meme d'observer depuis deux ou trois jours dans differents passages. Elles sont presque debandees. Le nombre des soldats qui suivent les drapeaux est en proportion du quart au plus dans presque tous les regiments, les autres marchent isolement dans differentes directions et pour leur compte, dans l'esperance de trouver des subsistances et pour se debarrasser de la discipline. En general ils regardent Smolensk comme le point ou ils doivent se refaire. Ces derniers jours on a remarque que beaucoup de soldats jettent leurs cartouches et leurs armes. Dans cet etat de choses, l'interet du service de Votre Majeste exige, quelles que soient ses vues ulterieures qu'on rallie l'armee a Smolensk en commencant a la debarrasser des non combattans, tels que hommes demontes et des bagages inutiles et du materiel de l'artillerie qui n'est plus en proportion avec les forces actuelles. En outre les jours de repos, des subsistances sont necessaires aux soldats qui sont extenues par la faim et la fatigue; beaucoup sont morts ces derniers jours sur la route et dans les bivacs. Cet etat de choses va toujours en augmentant et donne lieu de craindre que si l'on n'y prete un prompt remede, on ne soit plus maitre des troupes dans un combat. Le 9 November, a 30 verstes de Smolensk».
[Долгом поставляю донести вашему величеству о состоянии корпусов, осмотренных мною на марше в последние три дня. Они почти в совершенном разброде. Только четвертая часть солдат остается при знаменах, прочие идут сами по себе разными направлениями, стараясь сыскать пропитание и избавиться от службы. Все думают только о Смоленске, где надеются отдохнуть. В последние дни много солдат побросали патроны и ружья. Какие бы ни были ваши дальнейшие намерения, но польза службы вашего величества требует собрать корпуса в Смоленске и отделить от них спешенных кавалеристов, безоружных, лишние обозы и часть артиллерии, ибо она теперь не в соразмерности с числом войск. Необходимо продовольствие и несколько дней покоя; солдаты изнурены голодом и усталостью; в последние дни многие умерли на дороге и на биваках. Такое бедственное положение беспрестанно усиливается и заставляет опасаться, что, если не будут приняты быстрые меры для предотвращения зла, мы скоро не будем иметь войска в своей власти в случае сражения. 9 ноября, в 30 верстах от Смоленка.]
Ввалившись в Смоленск, представлявшийся им обетованной землей, французы убивали друг друга за провиант, ограбили свои же магазины и, когда все было разграблено, побежали дальше.
Все шли, сами не зная, куда и зачем они идут. Еще менее других знал это гений Наполеона, так как никто ему не приказывал. Но все таки он и его окружающие соблюдали свои давнишние привычки: писались приказы, письма, рапорты, ordre du jour [распорядок дня]; называли друг друга:
«Sire, Mon Cousin, Prince d'Ekmuhl, roi de Naples» [Ваше величество, брат мой, принц Экмюльский, король Неаполитанский.] и т.д. Но приказы и рапорты были только на бумаге, ничто по ним не исполнялось, потому что не могло исполняться, и, несмотря на именование друг друга величествами, высочествами и двоюродными братьями, все они чувствовали, что они жалкие и гадкие люди, наделавшие много зла, за которое теперь приходилось расплачиваться. И, несмотря на то, что они притворялись, будто заботятся об армии, они думали только каждый о себе и о том, как бы поскорее уйти и спастись.
Действия русского и французского войск во время обратной кампании от Москвы и до Немана подобны игре в жмурки, когда двум играющим завязывают глаза и один изредка звонит колокольчиком, чтобы уведомить о себе ловящего. Сначала тот, кого ловят, звонит, не боясь неприятеля, но когда ему приходится плохо, он, стараясь неслышно идти, убегает от своего врага и часто, думая убежать, идет прямо к нему в руки.
Сначала наполеоновские войска еще давали о себе знать – это было в первый период движения по Калужской дороге, но потом, выбравшись на Смоленскую дорогу, они побежали, прижимая рукой язычок колокольчика, и часто, думая, что они уходят, набегали прямо на русских.
При быстроте бега французов и за ними русских и вследствие того изнурения лошадей, главное средство приблизительного узнавания положения, в котором находится неприятель, – разъезды кавалерии, – не существовало. Кроме того, вследствие частых и быстрых перемен положений обеих армий, сведения, какие и были, не могли поспевать вовремя. Если второго числа приходило известие о том, что армия неприятеля была там то первого числа, то третьего числа, когда можно было предпринять что нибудь, уже армия эта сделала два перехода и находилась совсем в другом положении.
Одна армия бежала, другая догоняла. От Смоленска французам предстояло много различных дорог; и, казалось бы, тут, простояв четыре дня, французы могли бы узнать, где неприятель, сообразить что нибудь выгодное и предпринять что нибудь новое. Но после четырехдневной остановки толпы их опять побежали не вправо, не влево, но, без всяких маневров и соображений, по старой, худшей дороге, на Красное и Оршу – по пробитому следу.
Ожидая врага сзади, а не спереди, французы бежали, растянувшись и разделившись друг от друга на двадцать четыре часа расстояния. Впереди всех бежал император, потом короли, потом герцоги. Русская армия, думая, что Наполеон возьмет вправо за Днепр, что было одно разумно, подалась тоже вправо и вышла на большую дорогу к Красному. И тут, как в игре в жмурки, французы наткнулись на наш авангард. Неожиданно увидав врага, французы смешались, приостановились от неожиданности испуга, но потом опять побежали, бросая своих сзади следовавших товарищей. Тут, как сквозь строй русских войск, проходили три дня, одна за одной, отдельные части французов, сначала вице короля, потом Даву, потом Нея. Все они побросали друг друга, побросали все свои тяжести, артиллерию, половину народа и убегали, только по ночам справа полукругами обходя русских.
| Численность и ареал | |
|---|---|
|
Всего: 1010[1] | |
| Язык | |
| Религия | |
| Входит в | |
| Родственные народы | |
Юиты[2]; сибирские эскимосы; сибирские юпики[3]; азиатские эскимосы[4] — этническая группа юпиков, населяющая прибрежные районы Чукотского полуострова. Они говорят на юитских языках, входящих в юпикскую группу.
Название «юиты» было официально присвоено сибирским (азиатским) эскимосам в 1931 году в рамках кампании по поддержке малых народов Севера[5]. В том же районе проживали сиреникские эскимосы[en], однако их вымерший язык был взаимонепонятен с юитскими языками и, скорее всего, представлял третью ветвь в составе эскимосской ветви эскимосо-алеутской семьи языков[6].
Содержание
Образ жизни
Жилищем чаплинским юитам служил круглый дом, обычно называемый «ярангой» по аналогии с чукотским домом, однако на местном наречии такое жилище называется [məŋtˈtəʁaq]?[7]. Внутри него находилось утеплённое оленьими шкурами и травой помещение для сна, [aːɣra]?. В более холодной части яранги производились все работы, здесь же хранили утварь и инструменты. Холодное помещение называлось [naˈtək]?[8]. Другие типа жилья — летнее [pəˈɬʲuk]? и модернизированное [aːwχtaq]?[9][10].
Юиты острова Святого Лаврентия, живущие в деревнях Савунга и Гамбелл, широко известны искусством резьбы по слоновой и моржовой кости, а также китовому усу.
У многих эскимосов имелись шаманы-посредники между миром духов и миром людей. Следует отметить, что общеэскимосской культуры не существует, несмотря на некоторые сходства, и шаманизм также существовал в разных вариантах. У юитов также были шаманы[11][12], причём основной акцент был на хороших отношениях с морскими животными[13]. У унгазигмиитов (крупнейшая группа юитов) существовали [aˈliɣnalʁi]?, получавшие подарки за шаманство и лечение (подарки называли [aˈkiliːɕaq]?)[14]. Небо считали твёрдым, а звёзды — пробивавшимся в отверстия в небе светом[15].
Аналогично нескольким другим эскимосским народам, юиты верили, что новорождённый — это реинкарнация умершего, и перед рождением ребёнка тщательно анализировали сны и происходящие события. Физические характеристики уже рождённого младенца сравнивали с умершим. Если ребёнок умирал, то считалось, что ему неправильно подобрали имя, а при болезни ему могли дать другое имя, так как юиты верили в то, что новое имя может помочь выздороветь[16].
Для защиты юиты пользовались амулетами. Например, голова ворона, подвешенная у входа в дом, должна была защитить семью[17], вырезанные из камня фигурки моржовых и собачьих голов носили как личные защитные амулеты[18], а охотничьи талисманы либо носили на себе, либо приделывали к чему-либо[17]. Изображения косаток на оружии моряков-охотников[12] в представлении юитов помогали удачной охоте.
Представления о животных
Считалось, что морская добыча может вернуться в море, поэтому охотники не ломали ей кости, разделяя их в суставах[19].
Юиты почитали косатку, волка[12][20][21], ворона, паука[22], кита[23][24]. В сказках паук спасает жизнь девочке[22][25], что перекликается с мифами сиреникских эскимосов о пауке, поднимающем людей на небо в паутине, чтобы спасти их от беды[26].
В сказках и мифах говорится о том, что волк и косатка считались одним животным: волк мог превращаться в косаток и наоборот. Зимой это животное было волком, а летом — косаткой[12][13][20][21]. Косатка, как считалось, помогает охотникам в море, и лодка изображала это млекопитающее, а деревянные фигурки косатки охотники носили на поясе[12]. Косаткам делали небольшие жертвоприношения, к примеру, высыпая в воду табак, чтобы они помогли охоте на моржа[27]. Считается, что косатка помогает охотникам даже в виде волка, заставляя оленей позволить охотникам себя убить[13].
С китовой охотой было связано представление о том, что кита может убить только избранный духом кита человек. Охотник должен был задобрить жертву, относиться к ней как к гостю. Как вежливый хозяин не оставляет гостя одного, так и кита не следует оставлять; нельзя причинять ему боль и позволять грустить. Кита следовало развлечь музыкой и угостить. В следующую (осеннюю или весеннюю) миграцию тело кита отправляли обратно в море, сопровождая это ритуальными действиями. Если кит был «доволен», то он «возвращался» позже[23][24].
Напишите отзыв о статье "Юиты"
Примечания
- ↑ [www.coac.org.my/codenavia/portals/coacv2/code/main/main_art.php?parentID=11374494101180&artID=11432750280711 "POPULATION STATISTICS"]
- ↑ Меновщиков Г. А., Арутюнов С. А., Членов М. А. Эскимосские сказки и мифы. — Наука, 1988.
- ↑ Лев Миронович Минц. Расы и народы. — ОЛМА Медиа Групп, 2007.
- ↑ Академия наук СССР, Институт этнографии имени Н.Н. Миклухо-Маклая. Советская этнография. — Академии наук СССР, 1979.
- ↑ Роза Шотаевна Джарылгасинова, Владимир Андреевич Никонов. Этническая ономастика. — Наука, 1984.
- ↑ [unesdoc.unesco.org/images/0008/000861/086162e.pdf Menovshchikov 1990]: 70
- ↑ Рубцова 1954: 514
- ↑ Рубцова 1954: 100—101
- ↑ Рубцова 1954: 518—520
- ↑ Рубцова 1954: 521
- ↑ Menovščikov 1968:442
- ↑ 1 2 3 4 5 [www.nsu.ru/ip/eskimos.php#3 Духовная культура (Spiritual culture)], subsection of [www.nsu.ru/ip/ Support for Siberian Indigenous Peoples Rights (Поддержка прав коренных народов Сибири)] — see the section on [www.nsu.ru/ip/eskimos.php Eskimos]
- ↑ 1 2 3 Vajda, Edward J [pandora.cii.wwu.edu/vajda/ea210/aleut.htm Siberian Yupik (Eskimo)]. East Asian Studies.
- ↑ Рубцова 1954:173
- ↑ Рубцова 1954:196
- ↑ Burch & Forman 1988: 90
- ↑ 1 2 Рубцова 1954:380
- ↑ Рубцова 1954:380,551-552
- ↑ Рубцова 1954:379
- ↑ 1 2 Рубцова 1954:156 (see tale The orphan boy with his sister)
- ↑ 1 2 Menovščikov 1968:439,441
- ↑ 1 2 Menovščikov 1968:440-441
- ↑ 1 2 Menovščikov 1968:439-440
- ↑ 1 2 Рубцова 1954:218
- ↑ Рубцова 1954, tale 13, sentences (173)-(235)
- ↑ Меновщиков 1964: 161—162, 163 (= 165)
- ↑ (рус.) [www.echo.msk.ru/guests/6456/ A radio interview with Russian scientists about Asian Eskimos]
Литература
Англоязычная
- Burch Ernest S. (junior). The Eskimos. — Norman, Oklahoma 73018, USA: University of Oklahoma Press, 1988. — ISBN 0-8061-2126-2.
- Campbell, Lyle. (1997). American Indian languages: The historical linguistics of Native America. New York: Oxford University Press. ISBN 0-19-509427-1.
- Menovščikov G. A. (= Г. А. Меновщиков). Popular Conceptions, Religious Beliefs and Rites of the Asiatic Eskimoes // Popular beliefs and folklore tradition in Siberia / Diószegi, Vilmos. — Budapest: Akadémiai Kiadó, 1968.
- Menovshchikov Georgy (= Г. А. Меновщиков). [unesdoc.unesco.org/images/0008/000861/086162e.pdf Contemporary Studies of the Eskimo–Aleut Languages and Dialects: A Progress Report] // Arctic Languages. An Awakening / Dirmid R. F. Collis. — Vendôme: UNESCO, 1990. — P. 69–76. — ISBN 92-3-102661-5.
- de Reuse, Willem J. (1994). Siberian Yupik Eskimo: The language and its contacts with Chukchi. Studies in indigenous languages of the Americas. Salt Lake City: University of Utah Press. ISBN 0-87480-397-7.
Русскоязычная
- Меновщиков Г. А. Грамматиκа языка азиатских эскимосов. Часть первая. — Москва • Ленинград,: Академия Наук СССР. Институт языкознания, 1962. The transliteration of author’s name, and the rendering of title in English: Menovshchikov G. A. Grammar of the language of Asian Eskimos. Vol. I.. — Moscow • Leningrad: Российская академия наук, 1962.
- Меновщиков Г. А. Язык сиреникских эскимосов. Фонетика, очерк морфологии, тексты и словарь. — Москва • Ленинград,: Академия Наук СССР. Институт языкознания, 1964. The transliteration of author’s name, and the rendering of title in English: Menovshchikov G. A. Language of Sireniki Eskimos. Phonetics, morphology, texts and vocabulary. — Moscow • Leningrad: Академия наук СССР, 1964.
- Рубцова Е. С. Материалы по языку и фольклору эскимосов (чаплинский диалект). — Москва • Ленинград: Академия Наук СССР, 1954. The transliteration of author’s name, and the rendering of title in English: Rubcova E. S. Materials on the Language and Folklore of the Eskimoes, Vol. I, Chaplino Dialect. — Moscow • Leningrad: Академия наук СССР, 1954.
Дополнительные материалы
- Krupnik, Igor, and Nikolay Vakhtin. 1997. «Indigenous Knowledge in Modern Culture: Siberian Yupik Ecological Legacy in Transition». Arctic Anthropology. 34, no. 1: 236.
Ссылки
- Bogoraz Waldemar. [digitallibrary.amnh.org/dspace/bitstream/2246/29/1/M12Pt03.pdf The Eskimo of Siberia]. — Leiden • New York: E. J. Brill ltd • G. E. Stechert & co, 1913. Tales rendered in English; the song texts both in English and in original. Large PDF file requiring considerable computation resources.
- Bogoraz Waldemar. [www.sacred-texts.com/nam/inu/eos/index.htm The Eskimo of Siberia]. — Leiden • New York: E. J. Brill ltd • G. E. Stechert & co, 1913. HTML format, the original language versions of the song texts are omitted.
- Rubtsova Ekaterina Semenovna. [www.uaf.edu/anla/collections/search/resultDetail.xml?resource=11678 Yupik Eskimo Text from the 1940s.]. Collection of 27 texts collected by Rubtsova in 1940—1941. Translated into English and edited by Vakhtin. (The English version is the last file at the bottom of the page.) Downloadable from UAF’s site licenced under Creative Commons Attribution-Noncommercial-No Derivative Works 3.0 United States License.
- Vajda, Edward J [pandora.cii.wwu.edu/vajda/ea210/aleut.htm Siberian Yupik (Eskimo)]. East Asian Studies.
- (англ.) [lingsib.unesco.ru/en/languages/eskimo.shtml.htm Asian Eskimo Language] page of [lingsib.unesco.ru/en/ Endangered Languages of Indigenous Peoples of Siberia]
- (англ.) [www.ethnologue.com/show_language.asp?code=ess Ethnologue report]
- (англ.) [www.eki.ee/books/redbook/asiatic_eskimos.shtml The Asiatic (Siberian) Eskimos]
- (англ.) Ludmila Ainana, Tatiana Achirgina-Arsiak, Tasian Tein. [alaska.si.edu/culture_ne_siberian.asp?subculture=Yupik%20(Asiatic%20Eskimo)&continue=1 Yupik (Asiatic Eskimo)]. Alaska Native Collections.
- (англ.) [www.siberian-studies.org/publications/PDF/bevakhtin.pdf Endangered Languages in Northeast Siberia: Siberian Yupik and other Languages of Chukotka] by Nikolai Vakhtin
- * Krupnik, Igor and Mikhail Chlenov (2007). [id.erudit.org/revue/etudinuit/2007/v31/n1-2/019715ar.html?lang=en The end of «Eskimo land»: Yupik relocation in Chukotka, 1958—1959] Études/Inuit/Studies 31 (1-2) pp 59-81.
- (рус.) [web.archive.org/web/20070221140218/www.auditorium.ru/books/2357/gl8.pdf Г. А. Меновщиков: Азиатских эскимосов язык] is a summary of the Chaplino dialect. It can be read among other articles, collected under name [www.auditorium.ru/books/2357/ Языки мира — Палеоазиатские языки] (Languages of the world — Paleoasian languages).
- (рус.) [www.nsu.ru/ip/ Support for Siberian Indigenous Peoples Rights (Поддержка прав коренных народов Сибири)] — see the section on [www.nsu.ru/ip/eskimos.php Eskimos]
- (рус.) [www.nsu.ru/ip/eskimos.php#3 Духовная культура (Spiritual culture)], subsection of [www.nsu.ru/ip/ Support for Siberian Indigenous Peoples Rights (Поддержка прав коренных народов Сибири)] — see the section on [www.nsu.ru/ip/eskimos.php Eskimos]
- (рус.) [www.echo.msk.ru/guests/6456/ A radio interview with Russian scientists about Asian Eskimos]
- (рус.) [www.icc.hotbox.ru/ ICC Chukotka], the regional office of [www.inuit.org/index.asp?lang=eng&num=2 Inuit Circumpolar Council]
- Krauss, E. Michael (2005). «[www.erudit.org/revue/etudinuit/2005/v29/n1-2/013938ar.html Eskimo languages in Asia, 1791 on, and the Wrangel Island-Point Hope connection]». Études/Inuit/Studies 29 (1–2).
- Фотографии
- [www.kunstkamera.ru/exhibitions/virtualnye_vystavki/forshtejn/poselok_ungazik/ Поселок Унгазик (Чаплино)] (Russian). Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) Российской академии наук. Rendering in English: Ungaziq settlement, Кунсткамера, Российская академия наук.
- [web1.kunstkamera.ru/exhibition/forsht/eng/chaplino/115-16.shtml Ungazik settlement]. Кунсткамера, Российская академия наук. Ungaziq is the name-giving settlement for the largest Siberian Yupik group, Ungazighmiit. Enlarged versions of the above series, select with the navigation arrows or the form.
- [www.kunstkamera.ru/exhibitions/virtualnye_vystavki/forshtejn/poselok_naukan/ Поселок Наукан] (Russian). Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) Российской академии наук. Rendering in English: Naukan settlement, Кунсткамера, Российская академия наук.
- [web1.kunstkamera.ru/exhibition/forsht/eng/naukan/115-10.shtml Naukan settlement]. Кунсткамера, Российская академия наук. Enlarged versions of the above series, select with the navigation arrows or the form.
- Geist, O. W. (photo by) [alaska.si.edu/media.asp?id=42&objectid=218 Gut parka]. Alaska Native Collections. Anchorage Museum of History and Art (1927). «Nita Tokoyu of Gambell, St. Lawrence Island, sews a gut parka with Kakhsogon (left) and Wiyi (right) standing by».
- Choris, Ludovik (illustration by) [alaska.si.edu/media.asp?id=39&object_id=218 House interior]. Alaska Native Collections. Anchorage Museum of History and Art (c1825). «Yupik men wear gut parkas in this image of a St. Lawrence Island house interior, c1825».
Отрывок, характеризующий Юиты
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
– Сколько? – спросил Долохов у казака, считавшего пленных.
– На вторую сотню, – отвечал казак.
– Filez, filez, [Проходи, проходи.] – приговаривал Долохов, выучившись этому выражению у французов, и, встречаясь глазами с проходившими пленными, взгляд его вспыхивал жестоким блеском.
Денисов, с мрачным лицом, сняв папаху, шел позади казаков, несших к вырытой в саду яме тело Пети Ростова.
С 28 го октября, когда начались морозы, бегство французов получило только более трагический характер замерзающих и изжаривающихся насмерть у костров людей и продолжающих в шубах и колясках ехать с награбленным добром императора, королей и герцогов; но в сущности своей процесс бегства и разложения французской армии со времени выступления из Москвы нисколько не изменился.
От Москвы до Вязьмы из семидесятитрехтысячной французской армии, не считая гвардии (которая во всю войну ничего не делала, кроме грабежа), из семидесяти трех тысяч осталось тридцать шесть тысяч (из этого числа не более пяти тысяч выбыло в сражениях). Вот первый член прогрессии, которым математически верно определяются последующие.
Французская армия в той же пропорции таяла и уничтожалась от Москвы до Вязьмы, от Вязьмы до Смоленска, от Смоленска до Березины, от Березины до Вильны, независимо от большей или меньшей степени холода, преследования, заграждения пути и всех других условий, взятых отдельно. После Вязьмы войска французские вместо трех колонн сбились в одну кучу и так шли до конца. Бертье писал своему государю (известно, как отдаленно от истины позволяют себе начальники описывать положение армии). Он писал:
«Je crois devoir faire connaitre a Votre Majeste l'etat de ses troupes dans les differents corps d'annee que j'ai ete a meme d'observer depuis deux ou trois jours dans differents passages. Elles sont presque debandees. Le nombre des soldats qui suivent les drapeaux est en proportion du quart au plus dans presque tous les regiments, les autres marchent isolement dans differentes directions et pour leur compte, dans l'esperance de trouver des subsistances et pour se debarrasser de la discipline. En general ils regardent Smolensk comme le point ou ils doivent se refaire. Ces derniers jours on a remarque que beaucoup de soldats jettent leurs cartouches et leurs armes. Dans cet etat de choses, l'interet du service de Votre Majeste exige, quelles que soient ses vues ulterieures qu'on rallie l'armee a Smolensk en commencant a la debarrasser des non combattans, tels que hommes demontes et des bagages inutiles et du materiel de l'artillerie qui n'est plus en proportion avec les forces actuelles. En outre les jours de repos, des subsistances sont necessaires aux soldats qui sont extenues par la faim et la fatigue; beaucoup sont morts ces derniers jours sur la route et dans les bivacs. Cet etat de choses va toujours en augmentant et donne lieu de craindre que si l'on n'y prete un prompt remede, on ne soit plus maitre des troupes dans un combat. Le 9 November, a 30 verstes de Smolensk».
[Долгом поставляю донести вашему величеству о состоянии корпусов, осмотренных мною на марше в последние три дня. Они почти в совершенном разброде. Только четвертая часть солдат остается при знаменах, прочие идут сами по себе разными направлениями, стараясь сыскать пропитание и избавиться от службы. Все думают только о Смоленске, где надеются отдохнуть. В последние дни много солдат побросали патроны и ружья. Какие бы ни были ваши дальнейшие намерения, но польза службы вашего величества требует собрать корпуса в Смоленске и отделить от них спешенных кавалеристов, безоружных, лишние обозы и часть артиллерии, ибо она теперь не в соразмерности с числом войск. Необходимо продовольствие и несколько дней покоя; солдаты изнурены голодом и усталостью; в последние дни многие умерли на дороге и на биваках. Такое бедственное положение беспрестанно усиливается и заставляет опасаться, что, если не будут приняты быстрые меры для предотвращения зла, мы скоро не будем иметь войска в своей власти в случае сражения. 9 ноября, в 30 верстах от Смоленка.]
Ввалившись в Смоленск, представлявшийся им обетованной землей, французы убивали друг друга за провиант, ограбили свои же магазины и, когда все было разграблено, побежали дальше.
Все шли, сами не зная, куда и зачем они идут. Еще менее других знал это гений Наполеона, так как никто ему не приказывал. Но все таки он и его окружающие соблюдали свои давнишние привычки: писались приказы, письма, рапорты, ordre du jour [распорядок дня]; называли друг друга:
«Sire, Mon Cousin, Prince d'Ekmuhl, roi de Naples» [Ваше величество, брат мой, принц Экмюльский, король Неаполитанский.] и т.д. Но приказы и рапорты были только на бумаге, ничто по ним не исполнялось, потому что не могло исполняться, и, несмотря на именование друг друга величествами, высочествами и двоюродными братьями, все они чувствовали, что они жалкие и гадкие люди, наделавшие много зла, за которое теперь приходилось расплачиваться. И, несмотря на то, что они притворялись, будто заботятся об армии, они думали только каждый о себе и о том, как бы поскорее уйти и спастись.
Действия русского и французского войск во время обратной кампании от Москвы и до Немана подобны игре в жмурки, когда двум играющим завязывают глаза и один изредка звонит колокольчиком, чтобы уведомить о себе ловящего. Сначала тот, кого ловят, звонит, не боясь неприятеля, но когда ему приходится плохо, он, стараясь неслышно идти, убегает от своего врага и часто, думая убежать, идет прямо к нему в руки.
Сначала наполеоновские войска еще давали о себе знать – это было в первый период движения по Калужской дороге, но потом, выбравшись на Смоленскую дорогу, они побежали, прижимая рукой язычок колокольчика, и часто, думая, что они уходят, набегали прямо на русских.
При быстроте бега французов и за ними русских и вследствие того изнурения лошадей, главное средство приблизительного узнавания положения, в котором находится неприятель, – разъезды кавалерии, – не существовало. Кроме того, вследствие частых и быстрых перемен положений обеих армий, сведения, какие и были, не могли поспевать вовремя. Если второго числа приходило известие о том, что армия неприятеля была там то первого числа, то третьего числа, когда можно было предпринять что нибудь, уже армия эта сделала два перехода и находилась совсем в другом положении.
Одна армия бежала, другая догоняла. От Смоленска французам предстояло много различных дорог; и, казалось бы, тут, простояв четыре дня, французы могли бы узнать, где неприятель, сообразить что нибудь выгодное и предпринять что нибудь новое. Но после четырехдневной остановки толпы их опять побежали не вправо, не влево, но, без всяких маневров и соображений, по старой, худшей дороге, на Красное и Оршу – по пробитому следу.
Ожидая врага сзади, а не спереди, французы бежали, растянувшись и разделившись друг от друга на двадцать четыре часа расстояния. Впереди всех бежал император, потом короли, потом герцоги. Русская армия, думая, что Наполеон возьмет вправо за Днепр, что было одно разумно, подалась тоже вправо и вышла на большую дорогу к Красному. И тут, как в игре в жмурки, французы наткнулись на наш авангард. Неожиданно увидав врага, французы смешались, приостановились от неожиданности испуга, но потом опять побежали, бросая своих сзади следовавших товарищей. Тут, как сквозь строй русских войск, проходили три дня, одна за одной, отдельные части французов, сначала вице короля, потом Даву, потом Нея. Все они побросали друг друга, побросали все свои тяжести, артиллерию, половину народа и убегали, только по ночам справа полукругами обходя русских.
