Юкечева, Ольга Львовна

Юкечева Ольга Львовна
Род деятельности:	артистка, режиссёр

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Ольга Львовна Юкечева — российская актриса, режиссёр.

Биография

Ольга Львовна Юкечева с 1988 года — артистка, а с момента смерти Дмитрия Покровского (1996) — режиссёр Ансамбля Дмитрия Покровского. Более чем за 15 лет работы режиссёром этого коллектива она (в содружестве с музыкальным руководителем Марией Нефедовой и всеми артистами ансамбля) поставила множество номеров и театрализованных программ: «Улари-удила», «Игрища» (на музыку В. Николаева), «Море» (на музыку И.Юсуповой), «Небылицы в лицах», «Торжествуй, Россия!» (музыка эпохи Петра I), «Лики любви русской деревни», «Солдатский реквием» (муз. В. Дашкевича) и другие. Программы были показаны в лучших концертных залах России и других стран (Берлинская, Кёльнская, Токийская, Лос-Анжелесская Филармонии, Симфони-Холл Сан-Франциско, Бирмингемский Симфони-Холл, Лондонский Барбикан, Брукнерхаус, штаб-квартира ЮНЕСКО в Париже, Зал им. Чайковского, Московский Международный Дом Музыки, Санкт-Петербургская Капелла, Смольный собор СПб и др). К 40-летию ансамбля в сезон 2012—2013 годов О. Юкечева осуществила с ансамблем серию премьер на сцене Московского Дома музыки, в числе которых «Романс в письмах» (посвящена победе 1812 года), «Парасказки» (на темы фольклорных сказок и сказок А.Пушкина), «Слово о полку Игореве» (музыка А.Шелыгина). Голос О. Юкечевой звучит на всех дисках ансамбля с народной и авторской музыкой.

О. Юкечева была занята в качестве актрисы и вокалистки в ряде спектаклей московских театров и антреприз: «Борис Годунов», «Медея», «Марат-Сад», «Антигона» (Ю. Любимов), «Татьяна Репина» (спектакль ТЮЗа и Авиньонского фестиваля, который был сыгран в авиньонской церкви) и «Старосветская любовь» (В.Фокин), «Семеро святых из деревни Брюхо», «На всякого мудреца довольно простоты» (В. Мирзоев), «Квадратные круги» (Тони Харрисон — английский поэт, драматург и режиссёр) и других. Она неоднократно выступала в качестве педагога-репетитора на спектаклях, в том числе в театре Комеди Франсез на спектакле «Месяц в деревне». О. Юкечева преподает студентам творческих ВУЗов и ведет мастер-классы по народному танцу и сценическому движению в нашей стране и за рубежом.

О. Юкечева успешно работает в кино (вокал, озвучка, народный танец, консультирование по вопросам народной культуры, тренинги с актерами). В фильме реж. А.Смирнова «Жила-была одна баба» рефреном звучит её голос. Одновременно она является музыкальным продюсером этого фильма. О. Юкечева участвовала в работе над телесериалом 2014 года «Две зимы и три лета» (консультант, вокал). О. Юкечева — одна из двух авторов (в соавторстве с А.Торстенсеном) телефильма «Играем Покровского» (эфир 3.03.2011 на канале «Культура»). Она нередко участвует в музыкальных программах на федеральных и местных теле и радиоканалах в качестве исполнителя, автора и соведущей, входит в жюри конкурсов.

О.Юкечева имеет опубликованные работы по народной культуре в периодических изданиях. В 1995 году она была награждена премией журнала «Новый мир» за лучшую публикацию («Среди пламени стою, песнь плачевную пою») .

Окончила ГИТИС им. А. В. Луначарского в 1989 году. Член Союза театральных деятелей.

Публикации и статьи

• О. Юкечева Среди пламени стою, песнь плачевную пою. журнал «Новый мир» №4. — 1995.
• О. Юкечева Живая энергия танца. «Искусство» №17 (изд. дом «1 сентября»). — 2010.
• О. Юкечева Не сказка-побаска, а жизнь бывала. «Искусство» №17 (изд. дом «1 сентября»). — 2010.
• Хуан Карлос - муж Костромы «Независимая газета» 2 июня. — 2004.
• Фольклор - та же добыча радия газета «Известия» 7 февраля. — 2003.
• A Rite This Spring журнал New York 23 мая (о премьере «Свадебки» И. Стравинского). — 1994.

Отрывок, характеризующий Юкечева, Ольга Львовна

Обогнав всё шедшие впереди батальоны, он остановил 3 ю дивизию и убедился, что, действительно, впереди наших колонн не было стрелковой цепи. Полковой командир бывшего впереди полка был очень удивлен переданным ему от главнокомандующего приказанием рассыпать стрелков. Полковой командир стоял тут в полной уверенности, что впереди его есть еще войска, и что неприятель не может быть ближе 10 ти верст. Действительно, впереди ничего не было видно, кроме пустынной местности, склоняющейся вперед и застланной густым туманом. Приказав от имени главнокомандующего исполнить упущенное, князь Андрей поскакал назад. Кутузов стоял всё на том же месте и, старчески опустившись на седле своим тучным телом, тяжело зевал, закрывши глаза. Войска уже не двигались, а стояли ружья к ноге.
– Хорошо, хорошо, – сказал он князю Андрею и обратился к генералу, который с часами в руках говорил, что пора бы двигаться, так как все колонны с левого фланга уже спустились.
– Еще успеем, ваше превосходительство, – сквозь зевоту проговорил Кутузов. – Успеем! – повторил он.
В это время позади Кутузова послышались вдали звуки здоровающихся полков, и голоса эти стали быстро приближаться по всему протяжению растянувшейся линии наступавших русских колонн. Видно было, что тот, с кем здоровались, ехал скоро. Когда закричали солдаты того полка, перед которым стоял Кутузов, он отъехал несколько в сторону и сморщившись оглянулся. По дороге из Працена скакал как бы эскадрон разноцветных всадников. Два из них крупным галопом скакали рядом впереди остальных. Один был в черном мундире с белым султаном на рыжей энглизированной лошади, другой в белом мундире на вороной лошади. Это были два императора со свитой. Кутузов, с аффектацией служаки, находящегося во фронте, скомандовал «смирно» стоявшим войскам и, салютуя, подъехал к императору. Вся его фигура и манера вдруг изменились. Он принял вид подначальственного, нерассуждающего человека. Он с аффектацией почтительности, которая, очевидно, неприятно поразила императора Александра, подъехал и салютовал ему.
Неприятное впечатление, только как остатки тумана на ясном небе, пробежало по молодому и счастливому лицу императора и исчезло. Он был, после нездоровья, несколько худее в этот день, чем на ольмюцком поле, где его в первый раз за границей видел Болконский; но то же обворожительное соединение величавости и кротости было в его прекрасных, серых глазах, и на тонких губах та же возможность разнообразных выражений и преобладающее выражение благодушной, невинной молодости.
На ольмюцком смотру он был величавее, здесь он был веселее и энергичнее. Он несколько разрумянился, прогалопировав эти три версты, и, остановив лошадь, отдохновенно вздохнул и оглянулся на такие же молодые, такие же оживленные, как и его, лица своей свиты. Чарторижский и Новосильцев, и князь Болконский, и Строганов, и другие, все богато одетые, веселые, молодые люди, на прекрасных, выхоленных, свежих, только что слегка вспотевших лошадях, переговариваясь и улыбаясь, остановились позади государя. Император Франц, румяный длиннолицый молодой человек, чрезвычайно прямо сидел на красивом вороном жеребце и озабоченно и неторопливо оглядывался вокруг себя. Он подозвал одного из своих белых адъютантов и спросил что то. «Верно, в котором часу они выехали», подумал князь Андрей, наблюдая своего старого знакомого, с улыбкой, которую он не мог удержать, вспоминая свою аудиенцию. В свите императоров были отобранные молодцы ординарцы, русские и австрийские, гвардейских и армейских полков. Между ними велись берейторами в расшитых попонах красивые запасные царские лошади.
Как будто через растворенное окно вдруг пахнуло свежим полевым воздухом в душную комнату, так пахнуло на невеселый Кутузовский штаб молодостью, энергией и уверенностью в успехе от этой прискакавшей блестящей молодежи.
– Что ж вы не начинаете, Михаил Ларионович? – поспешно обратился император Александр к Кутузову, в то же время учтиво взглянув на императора Франца.
– Я поджидаю, ваше величество, – отвечал Кутузов, почтительно наклоняясь вперед.
Император пригнул ухо, слегка нахмурясь и показывая, что он не расслышал.
– Поджидаю, ваше величество, – повторил Кутузов (князь Андрей заметил, что у Кутузова неестественно дрогнула верхняя губа, в то время как он говорил это поджидаю ). – Не все колонны еще собрались, ваше величество.
Государь расслышал, но ответ этот, видимо, не понравился ему; он пожал сутуловатыми плечами, взглянул на Новосильцева, стоявшего подле, как будто взглядом этим жалуясь на Кутузова.
– Ведь мы не на Царицыном лугу, Михаил Ларионович, где не начинают парада, пока не придут все полки, – сказал государь, снова взглянув в глаза императору Францу, как бы приглашая его, если не принять участие, то прислушаться к тому, что он говорит; но император Франц, продолжая оглядываться, не слушал.
– Потому и не начинаю, государь, – сказал звучным голосом Кутузов, как бы предупреждая возможность не быть расслышанным, и в лице его еще раз что то дрогнуло. – Потому и не начинаю, государь, что мы не на параде и не на Царицыном лугу, – выговорил он ясно и отчетливо.
В свите государя на всех лицах, мгновенно переглянувшихся друг с другом, выразился ропот и упрек. «Как он ни стар, он не должен бы, никак не должен бы говорить этак», выразили эти лица.
Государь пристально и внимательно посмотрел в глаза Кутузову, ожидая, не скажет ли он еще чего. Но Кутузов, с своей стороны, почтительно нагнув голову, тоже, казалось, ожидал. Молчание продолжалось около минуты.
– Впрочем, если прикажете, ваше величество, – сказал Кутузов, поднимая голову и снова изменяя тон на прежний тон тупого, нерассуждающего, но повинующегося генерала.
Он тронул лошадь и, подозвав к себе начальника колонны Милорадовича, передал ему приказание к наступлению.
Войско опять зашевелилось, и два батальона Новгородского полка и батальон Апшеронского полка тронулись вперед мимо государя.
В то время как проходил этот Апшеронский батальон, румяный Милорадович, без шинели, в мундире и орденах и со шляпой с огромным султаном, надетой набекрень и с поля, марш марш выскакал вперед и, молодецки салютуя, осадил лошадь перед государем.
– С Богом, генерал, – сказал ему государь.
– Ma foi, sire, nous ferons ce que qui sera dans notre possibilite, sire, [Право, ваше величество, мы сделаем, что будет нам возможно сделать, ваше величество,] – отвечал он весело, тем не менее вызывая насмешливую улыбку у господ свиты государя своим дурным французским выговором.
Милорадович круто повернул свою лошадь и стал несколько позади государя. Апшеронцы, возбуждаемые присутствием государя, молодецким, бойким шагом отбивая ногу, проходили мимо императоров и их свиты.
– Ребята! – крикнул громким, самоуверенным и веселым голосом Милорадович, видимо, до такой степени возбужденный звуками стрельбы, ожиданием сражения и видом молодцов апшеронцев, еще своих суворовских товарищей, бойко проходивших мимо императоров, что забыл о присутствии государя. – Ребята, вам не первую деревню брать! – крикнул он.
– Рады стараться! – прокричали солдаты.
Лошадь государя шарахнулась от неожиданного крика. Лошадь эта, носившая государя еще на смотрах в России, здесь, на Аустерлицком поле, несла своего седока, выдерживая его рассеянные удары левой ногой, настораживала уши от звуков выстрелов, точно так же, как она делала это на Марсовом поле, не понимая значения ни этих слышавшихся выстрелов, ни соседства вороного жеребца императора Франца, ни всего того, что говорил, думал, чувствовал в этот день тот, кто ехал на ней.
Государь с улыбкой обратился к одному из своих приближенных, указывая на молодцов апшеронцев, и что то сказал ему.


Кутузов, сопутствуемый своими адъютантами, поехал шагом за карабинерами.
Проехав с полверсты в хвосте колонны, он остановился у одинокого заброшенного дома (вероятно, бывшего трактира) подле разветвления двух дорог. Обе дороги спускались под гору, и по обеим шли войска.
Туман начинал расходиться, и неопределенно, верстах в двух расстояния, виднелись уже неприятельские войска на противоположных возвышенностях. Налево внизу стрельба становилась слышнее. Кутузов остановился, разговаривая с австрийским генералом. Князь Андрей, стоя несколько позади, вглядывался в них и, желая попросить зрительную трубу у адъютанта, обратился к нему.
– Посмотрите, посмотрите, – говорил этот адъютант, глядя не на дальнее войско, а вниз по горе перед собой. – Это французы!
Два генерала и адъютанты стали хвататься за трубу, вырывая ее один у другого. Все лица вдруг изменились, и на всех выразился ужас. Французов предполагали за две версты от нас, а они явились вдруг, неожиданно перед нами.
– Это неприятель?… Нет!… Да, смотрите, он… наверное… Что ж это? – послышались голоса.
Князь Андрей простым глазом увидал внизу направо поднимавшуюся навстречу апшеронцам густую колонну французов, не дальше пятисот шагов от того места, где стоял Кутузов.
«Вот она, наступила решительная минута! Дошло до меня дело», подумал князь Андрей, и ударив лошадь, подъехал к Кутузову. «Надо остановить апшеронцев, – закричал он, – ваше высокопревосходительство!» Но в тот же миг всё застлалось дымом, раздалась близкая стрельба, и наивно испуганный голос в двух шагах от князя Андрея закричал: «ну, братцы, шабаш!» И как будто голос этот был команда. По этому голосу всё бросилось бежать.
Смешанные, всё увеличивающиеся толпы бежали назад к тому месту, где пять минут тому назад войска проходили мимо императоров. Не только трудно было остановить эту толпу, но невозможно было самим не податься назад вместе с толпой.
Болконский только старался не отставать от нее и оглядывался, недоумевая и не в силах понять того, что делалось перед ним. Несвицкий с озлобленным видом, красный и на себя не похожий, кричал Кутузову, что ежели он не уедет сейчас, он будет взят в плен наверное. Кутузов стоял на том же месте и, не отвечая, доставал платок. Из щеки его текла кровь. Князь Андрей протеснился до него.
– Вы ранены? – спросил он, едва удерживая дрожание нижней челюсти.