Касахара, Юкио
| Юкио Касахара | |
| 笠原 幸雄 | |
 Генерал-лейтенант Юкио Касахара | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Принадлежность | |
| Род войск | |
| Годы службы |
1913—1945 |
| Звание | |
| Командовал | |
| Сражения/войны | |
| В отставке |
1945 |
Юкио Касахара (笠原 幸雄, 6 ноября 1889 — 2 января 1988) — генерал-лейтенант японской императорской армии.
Биография
Юкио Касахара родился в 1889 году в Сендае. В 1913 году он закончил Рикугун сикан гакко, в 1918 — Рикугун дайгакко.
В 1929—1932 годах Юкио Касахара был военным атташе в СССР, и научился бегло говорить по-русски. По возвращению в Японии он стал работать во 2-м бюро (разведка) Генерального штаба, где занимался советским направлением. В 1933—1934 годах он работал инструктором в Кавалерийском училище, в 1934—1936 годах был командующим Кавалерийским полком Императорской гвардии. В 1936 году он вернулся во 2-е Бюро Генерального штаба, возглавляя советское, американское и европейское направления, был одним из сторонников теории того, что основным противником Японии является СССР.
В 1937—1938 годах Юкио Касахара служил в Маньчжоу-го в качестве заместителя начальника штаба Квантунской армии. В 1939—1941 годах был начальником штаба Северо-Китайского фронта, в 1941—1942 годах — командующим 12-й дивизией, в 1942—1945 — начальником штаба Квантунской армии, с апреля 1945 — командующим 11-й армией.
Напишите отзыв о статье "Касахара, Юкио"
Ссылки
- [www.generals.dk/general/Kasahara/Yukio/Japan.html Биография Юкио Касахары] на сайте generals.dk
Отрывок, характеризующий Касахара, Юкио
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
