Юки Хидэясу
Юки Хидэясу | |
結城 秀康 | |
Годы жизни | |
Период | Адзути-Момояма Эдо |
Дата рождения | 1 марта 1574 |
Дата смерти | 2 июня 1607 (33 года) |
Имена | |
Детское имя | Токугава Огимару |
Взрослое имя | Хасиба Хидэясу Мацудайра Хидэясу |
Должности | |
Сёгунат | Сёгунат Токугава |
Хан | Фукуи-хан |
Годы правления | 1601-1607 |
Сюзерен | Тоётоми Хидэёси Токугава Иэясу Токугава Хидэтада |
Род и родственники | |
Род | Мацудайра |
Отец | Токугава Иэясу |
Мать | наложника Оман |
Братья | Токугава Нобуясу, Токугава Хидэтада и др. |
Преемник | Мацудайра Таданао |
Дети | |
Сыновья | 5 сыновей, среди них Мацудайра Таданао |
Дочери | дочь |
Юки Хидэясу (1 марта 1574 года — 2 июня 1607 года) — японский даймё конца периода Сэнгоку и начала периода Эдо. 1-й даймё Фукуи-хана в провинции Этидзэн (1601—1607). Второй сын Токугава Иэясу (1542—1616), первого сёгуна Японии из рода Токугава (1603—1605).
Содержание
Биография
Родился в 1574 году в деревне Офуми в окрестностях замка Хамамацу. Его матерью была наложница Леди Оман, которая прислуживала законной жене Токугава Иэясу. Первое имя — Токугава Огимару. Когда Оман забеременела, Иэясу опасаясь гнева своей жены, отправил её в дом своего слуги Хонда Сигэцугу (1529—1596).
Огимару не пользовался любовью своего отца. В 1579 году после смерти своего старшего сводного брата Мацудайра Нобуясу (1559—1579), совершившего по приказу отца харакири, Огимару стал считаться первым наследником Токугава Иэясу.
После битвы при Комаки и Нагакутэ Токугава Иэясу отдал своего сына Огимару на воспитание (в реальности в качестве заложника) в семью Тоётоми Хидэёси, который его усыновил. Огимару поулчил новое имя — Хасиба Хидэясу.
Зрелые годы
В 1587 году Хасиба Хидэясу участвовал в военной кампании своего приемного отца против острова Кюсю. Хидэясу вел военные действия в провинции Будзэн. Он также получил награду от Тоётоми Хидэёси за покорение провинции Хюга. Хасиба Хидэясу принимал участие в военных кампаниях Тоётоми Хидэёси против рода Го-Ходзё (1590) и во время первой корейской кампании (1592). Несмотря на свой юный возраст, Хидэясу во время всех этих кампаний проявил себя достойным командиром и завоевал уважение.
В 1590 году Тоётоми Хидэёси (у него в 1589 году родился сын Цурумацу) передал Хидэясу на усыновление бездетному даймё Юки Харумото (1534—1614) из провинции Симоса. Хидэясу женился на племяннице Харумото, возглавил род Юки и получил во владение домен Юки в провинции Симоса с доходом 100 000 коку риса.
В 1600 году Юки Хидэясу участвовал на стороне Токугава Иэясу в битве при Сэкигахара, после которой получил во владение от своего родного отца Кита-но-сё (провинция Этидзэн) с доходом 750 000 коку. В 1604 году он принял фамилию Мацудайра.
2 июня 1607 года 33-летний Мацудайра Нобуясу скончался в замке Фусими. Ходили разговоры о его близости к клану Тоётоми, что, возможно, и стало причиной его несвоевременной смерти. Ему наследовал старший сын Мацудайра Таданао (1595—1650), который стал 2-м дайме Фукуи-хана (1607—1623).
По рассказам современников, Хидэясу отличался вспыльчивостью.
Дети
- Мацудайра Таданао (1595—1650), 2-й даймё Фукуи-хана (1607—1623)
- Мацудайра Тадамаса (1597—1645), даймё Агэнасаки-хана (1607—1615), Симоцума-хана (1615—1616), Мацусиро-хана (1616—1618), Такада-хана (1618—1623), 3-й даймё Фукуи-хана (1623—1645)
- Мацудайра Наомаса (1601—1666), даймё Агэнасаки-хана (1616—1624), Ооно-хана (1624—1633), Мацумото-хана (1633—1638) и Мацуэ-хана (1638—1666)
- Мацудайра Наомото (1604—1648), даймё Кацуяма-хана (провинция Этидзэн) (1624—1635), Ооно-хана (1635—1644), Ямагата-хана (1644—1648) и Химэдзи-хана (1648).
- Мацудайра Тадаёси (1605—1678), даймё Кимото-хана (1638—1635), Кацуяма-хана (1635—1644) и Ооно-хана (1644—1678).
Его сыновья основали ветвь семьи Мацудайра из провинции Этидзэн.
Источники
- Тернбулл С. «Самураи», Москва, «АСТ», 2008 г. ISBN 978-5-17-040815-3, ст. 50
Напишите отзыв о статье "Юки Хидэясу"
Отрывок, характеризующий Юки Хидэясу
«Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того». Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее.В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее – яснее, чем самыми определенными словами, – он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее.
«Нет, это так, от неожиданности», – подумал Пьер. Но только что он хотел продолжать начатый разговор с княжной Марьей, он опять взглянул на Наташу, и еще сильнейшая краска покрыла его лицо, и еще сильнейшее волнение радости и страха охватило его душу. Он запутался в словах и остановился на середине речи.
Пьер не заметил Наташи, потому что он никак не ожидал видеть ее тут, но он не узнал ее потому, что происшедшая в ней, с тех пор как он не видал ее, перемена была огромна. Она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как он вошел, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь, когда он вошел и в первый раз взглянул на нее, не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные, добрые и печально вопросительные.
Смущение Пьера не отразилось на Наташе смущением, но только удовольствием, чуть заметно осветившим все ее лицо.
– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.
– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.
– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить: