Юкка-Маунтин

Репозиторий Юкка Маунтин (англ. Yucca Mountain nuclear waste repository) — сухое хранилище отработанного ядерного топлива (т. н. глубокое геологическое захоронение) — полигон для глубокого захоронения отработанного ядерного топлива реакторов и других радиоактивных отходов. Оно расположено между пустыней Мохаве и Большим Бассейном пустынь в США (в штате Невада). Несмотря на то, что оно вызывало (и вызывает) множество протестов со стороны экологов и местных жителей, проект был утвержден в 2002 году конгрессом США. В 2009 году Администрация Обамы заявила, что этот проект уже не находится в рассмотрении и предложила прекратить все финансирование в федеральном бюджете 2009 года. Однако это заявление вызвало вопросы у Комиссии по ядерному регулированию (Nuclear Regulatory Commission (NRC), так как Министерство энергетики США обязано закончить проект в соответствии с более ранним решением конгресса США.

Хранилище

Хранилище расположено на федеральных землях, прилегающих к Невадскому атомному полигону в округе Най, штат Невада, около 130 км к северо-западу от Лас-Вегаса, где было произведено около 900 атомных взрывов. Хранилище находится в Юкка-Маунтин, горном хребте в юго-центральной части штата Невада. Хребет состоит из вулканического материала (в основном, туф), выброшенного из ныне остывшего супервулкана. Хранилище в Юкка Маунтин будет располагаться внутри длинного хребта, около 1000 футов ниже поверхности и 1000 футов выше уровня грунтовых вод, и будет иметь 40 миль тоннелей. Вместимость составит приблизительно 77000 тонн ядерных отходов.

История проекта

Планирование строительства и исследования этого региона велись с начала 1980-х годов. Некоторое время планировалось организовать хранилище радиоактивных отходов в округе Деф-Смит, но в дальнейшем отказались от этой идеи в пользу Юкка-Маунтин. Основатель «Arrowhead Mills» Джесси Фрэнк Форд возглавил акции протеста населения Деф-Смит, построив свои аргументы на том, что присутствие хранилища отходов может стать причиной загрязнения водоносного слоя Огаллала — основного источника питьевой воды для Западного Техаса.

Предполагалось, что репозиторий откроется в 1998 году. В настоящее время вырыт основной туннель длиной в 120 метров и несколько малых тоннелей. Министерство энергетики США (DOE) представило заявление о выдаче лицензии для строительства в Комиссию по ядерному регулированию в 2008 году. Самой ранней предполагаемой датой для начала строительства репозитория считается 2013 год, но даже если рассмотрение проекта соответствующими инстанциями пойдет хорошо, будущее проекта в Юкка Маунтин будет по-прежнему зависеть от политического климата в США. Строительство этого проекта стало поводом для политических интриг между двумя основными политическими партиями в США. Во время президентских кампаний в 2004 и 2008 году кандидаты демократической партии обещали закрыть проект в случае победы на выборах. Конгресс проголосовал за сокращение в 2009 финансовом году бюджета проекта до рекордно низкой суммы в $ 196 млн, что продолжает пятилетнюю тенденцию урезания финансирования, в которой финансирование было значительно ниже сумм, запрошенных Министерством энергетики США. К 2008 году на проект было израсходовано около $9 млрд. Предположительно стоимость эксплуатации репозитория в течение следующих 100 лет может достигнуть $90 млрд.

Атомная промышленность США до сих пор не имеет возможности долговременного захоронения радиоактивных отходов. Существующее в США глубокое геологическое хранилище Waste Isolation Pilot Plant принимает отходы только от оборонной индустрии. Элвин Вайнберг, один из пионеров в области атомной энергетики в США, высказался по этому поводу:

Я уделял недостаточно внимания проблеме отходов. Я был, прежде всего, увлечен разработкой и строительством атомных реакторов... Теперь я думаю, что если бы я мог все начать заново, то поставил бы вопрос о захоронении ядерных отходов на первое место...

В настоящее время радиоактивные отходы в США хранятся на местах производства, что гораздо более опасно и накладно, чем перевозка и захоронение их в репозитории. Поэтому отказ администрации Обамы от продолжения проекта вызвал множество судебных исков, где защитниками проекта являются представители атомной промышленности и муниципалитетов, в которых находятся временные склады радиоактивных отходов, а с другой стороны — представители штата Невада, ряда экологических и общественных групп и в настоящее время федеральных властей. Судебные иски были и ранее. В частности, судебные иски были возбуждены против организации EPA, установившей радиационные нормы, которые возбудители иска считали завышенными. В июле 2004 года Апелляционный суд по округу Колумбия вынес решение в пользу агентства по всем пунктам, кроме одного: нормативные сроки хранения, определённые как 10 000 лет. Суд постановил, что период соблюдения ЕРА десятитысячелетнего срока изоляции радиоактивных отходов не был разработан в соответствии с рекомендацией Национальной академии наук (НАН) и был слишком коротким. В докладе НАН рекомендовал срок изоляции на один миллион лет.

На первые 10 000 лет EPA предписывает предел дозы радиации до 15 миллибэр в год. Это на уровне самых строгих правил радиационной защиты атомных объектов в США. От 10 000 до одного миллиона лет EPA установила предельную дозу в 100 миллибэр в год. EPA требует, чтобы Министерство энергетики доказало, что Юкка Маунтин может безопасно хранить отходы, с учетом последствий возможных землетрясений, извержений вулканов, изменения климата и коррозии контейнеров, на срок до одного миллиона лет.

Контейнеры для радиоактивных отходов хранилища будут в соответствии с требованиями EPA рассчитаны на срок годности от 12 до 100 тысяч лет и считается, что они выйдут из строя приблизительно через два миллиона лет.

См. также

• Геологическое захоронение радиоактивных отходов
• Захоронение радиоактивных отходов на Сибирском химическом комбинате
• Вывод из эксплуатации энергоблоков АЭС
• Переработка отработанного ядерного топлива
• Хвостохранилище
• Гора Шайен
• Энвайронментализм

Ссылки

• [www.russian-bazaar.com/Article.aspx?ArticleID=9036 Споры вокруг горы Юкка]

Отрывок, характеризующий Юкка-Маунтин

Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.


Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.